Брак по-тиквийски 2. Призрак Риаведи - Натали Р.

придется растить. За девочку — целых двадцать тысяч единиц. Причем, что характерно, вам, а не мне. Так какого же зохена о мертвой дочери должен плакать я, раз деньги получите вы?

Ильтен сглотнул. Под таким углом он пока ситуацию не рассматривал. Деньги — это плюс. Если бы можно было получить деньги и при этом как-нибудь обойтись без смерти девочки… Пустые мечты! Посулить отдать деньги Маэдо, если он возьмет ритуал на себя? Жаба душит. И вообще, платить любовнику, чтобы он заделал ребенка жене — это совсем за гранью.

Он опрокинул рюмку и, почти смирившись, выдвинул последнее возражение:

— А вдруг опять не выйдет? Генетическая несовместимость не так уж редко встречается.

Маэдо налил себе еще. Настало время прояснить давно мучивший вопрос.

— Ильтен, а Тереза кто? Откуда?

Он, уже хорошо пьяный, беспомощно пожал плечами.

— Я не знаю, Маэдо. Ее привезли с Ирру, но она не иррийка. Нет, она не делала тайны… Говорила мне название, только такой планеты в наших каталогах нет, и я о ней не слыхал. Что за генотип — остается лишь гадать.

— Она вообще женщина? — осторожно спросил Маэдо.

— А вы не заметили? — выдавил кривую усмешку Ильтен.

— Я сейчас не про тело, Ильтен, — проговорил он совсем тихо. — Я про то, что внутри. Про душу или то, что заменяет ее иным существам.

Ильтен покивал.

— Я понимаю, отчего у вас подобные сомнения, Маэдо. Могу их развеять, как психолог. Тереза и меня периодически ставит в тупик, и все же она — человек, хотя в это с трудом верится. — Коньяк развязал язык, но не будет ведь ничего плохого, если он немного пооткровенничает с тем, кто и так знает о них достаточно, чтобы разрушить их жизнь, и вопреки здравому смыслу не делает этого. — И она однозначно женщина, противоречивая, порой нелогичная, взбалмошная. Ужасная, невыносимая, непостижимая, упрямая женщина. Ее привезли с пятью ножевыми ранами с какой-то войны. Один опытный поставщик сказал мне, что умные таких не берут, из них не получаются хорошие жены. Она долго считала нас врагами, все время рвалась в бой. А когда поправилась, наотрез отказалась выходить замуж. Я умел убеждать невест — словами, лаской, в крайнем случае силой. С ней ничего не прокатывало. Она делала только то, что хотела. Она потрясающая, да. Красивая, как сияющее солнце. И, как солнце, может сжечь неосторожно приблизившегося. Господин Сантор был прав: такая женщина не годится в жены нормальному человеку.

Маэддо усмехнулся — его тоже изрядно развезло.

— Где вы тут видите нормальных, Ильтен? Нормальные люди не планируют проводить ритуалы, завязанные на жизнь и смерть. Поступим так, Ильтен: если что-то не пройдет с генетикой, я вас подстрахую.

— А если и у вас не выйдет?

— Тогда господина Хэнка позовем, — предложил Маэдо.

— Тереза не согласится! — возразил Ильтен.

— Давайте отложим эту проблему на потом, Ильтен. Будем решать по порядку. При удачном раскладе очередь до нее не дойдет.

Маэдо был прав: Тереза не скучала. Дважды съездила на охоту, оба раза готовили дичь в доме номер 4: Хэнк решил, что неприлично ходить на ужин к женщине в отсутствие и мужа, и опекуна. Нет, он не пытался принизить этим самостоятельность Терезы. Она наконец сообразила: таким образом он проявлял заботу. И в заботе готов был зайти достаточно далеко. Когда она во время совместной трапезы обмолвилась, что собирается в лес за кореньями, он всполошился и несколько минут ее отговаривал; поняв же, что она тверда в своем намерении, скрипнул зубами и предложил ее сопроводить. Это была настоящая жертва: в сборе кореньев как таковом Хэнк не видел смысла, он вызвался помочь только ради безопасности госпожи Ильтен. Нет, скорее ради соблюдения приличий и традиций. Положа руку на сердце, он считал, что встреча госпожи Ильтен с крупным диким зверем или разбойником с топором окончится фатально отнюдь не для нее. Но от стереотипов никуда не деться. И незадолго до полудня они отправились в лес с двумя ведрами, которые ему пришлось тащить, и с ружьем, которое он взял на всякий случай.

Против ожиданий, поход за какой-то условно съедобной мутотой оказался не таким уж унылым и довольно познавательным. Соблюдать тишину, как на охоте, не нужно было: коренья ведь не убегают, услышав шум. Они с госпожой Ильтен беседовали всю дорогу. Она рассказывала о лесах на ее родине и о том, чем они богаты, о разнообразной растительности и — что было Хэнку особенно интересно — о дичи и способах охоты на нее. В какой-то момент они заспорили, потом вроде пришли к согласию… Заговорили о том, что общего у охоты и войны, и Хэнк вдруг понял, что госпожа Ильтен знает о войне не понаслышке. Как женщину пустили на войну? В голове такое укладывалось с трудом. Женщины дрались только у зохенов. Хотя, правду сказать, госпожа Ильтен сильно смахивала на зохенку — ни в коем случае не внешностью, но манерами и увлечениями точно.

Открытие, что эта женщина приходится ему коллегой, поразило Хэнка до глубины души. Впрочем, говоря о солдатах разных армий, их обычно не называют коллегами. Либо союзники, либо потенциальные противники, либо реальные враги. Понять бы, кто они друг другу. Быть ее противником совершенно не хотелось, а для союзников у них слишком разные жизненные позиции. К концу похода Хэнк почти определился со статусом: вооруженный нейтралитет с периодическими совместными операциями против общего врага. К общему врагу были причислены птицы и дурацкие коренья.

Тереза отблагодарила Хэнка на свой лад: ему досталось полведра кореньев. Он отказывался — ну на что этот силос нужен? Потом осознал, что проще взять, чем отбояриться. И не прогадал: Лика неожиданному гостинцу очень обрадовалась, часть потушила, а часть замариновала, и вышла вкуснятина. Получив положительное подкрепление, Хэнк задумался о том, чтобы повторить поход, и даже сам предложил это внезапно удивившейся госпоже Ильтен.

Лика против отлучек мужа с чужой женой абсолютно не возражала. И не то чтобы ему вздумалось поинтересоваться ее отношением к происходящему, а тем более как-то корректировать свое поведение в связи с этим. Но от того, чтобы втихую ревновать и тайком плакать, Лика была далека. Чем больше Билле пропадает в лесу или на озере, тем меньше придирается и бьет. Когда его нет, и дышится легче, не вжимаешь голову в плечи постоянно в ожидании недоброго. А если бы у них с госпожой Ильтен сложилось в смысле секса, было бы вообще замечательно. Но что-то пока не ладилось, и, приходя домой, Билле непременно вспоминал о