Северная и восточная Тартария - Николаас Витсен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это народ грязный и неряшливый как в хозяйстве, так и в остальном: употребляют главным образом сырое мясо, разрезанное на мелкие кусочки и положенное в сливки или в густое кислое молоко, которое они заготавливают. Они едят и с большим удовольствием также и кусок сырого мяса, которое некоторое время пролежало под седлом лошади и во время езды сопрело; пьют при том кровь, которую выпускают из вен своих лошадей. У них есть и такие лошади, которые могут вынести тяжелую работу, голод и жажду и могут проехать тяжелый путь день за днем. Далее, они [калмаки] очень ловки и быстро правят своими лошадьми и торгуют ими, а также обращаются с луком, из чего состоит, кроме рубаков (тесаков), их оружие.
Какова была цель их последнего посольства к королю Персии, об этом я не имею точных сведений, но полагаю, что цель была — передать дар и добиться признания своего принца; а также для того, чтобы /W 434/ под этим предлогом вести торговлю в стране без пошлины и, не оплатив каких-то прав. Так как среди них находились и купцы, чтобы продавать свои товары в этой стране и вывозить от них другие: красивые ткани и т. п., — на которые имеется спрос в их краях, для своих господ и для других.
Главным послом был магометанин, несколько смуглый и совсем другого типа, чем калмаки, очевидно, арабского происхождения, и так постепенно он вошел в милость и уважение этого князя. Он знал и арабский шрифт и был большим любителем турецких стихов, которые он в большом количестве списал из одной книги, которую он мне показал, когда я его посетил в его постоялом дворе. Он тогда был одет в желтый армозиновый кабай, или кафтан, сидел, опершись на подушки или на шерстяные одеяла, довольно хорошие; он угощал меня далее плодами деревьев и был гораздо вежливее и лучше обставлен, чем я ожидал от калмака. Кроме своего языка, он говорил еще и по-турецки, но это так сильно отличалось от османского или персидского, что я его с большим трудом мог понять, также мало, как и мой армянский слуга, которого я имел при себе. Он мне показал письмо своего князя, которого он звал Аюкха, и который послал его в Персию, и который между тем умер, и за которым уже другой последовал на его место. Письменность там была очень похожа на письменность современных тартар в Сине. Он сказал мне, что его господин держал свой дворцовый лагерь обычно в Минкишлаге, что по-турецки собственно значит тысяча зимних квартир, где скрываются от зимнего холода и где в то время воздух мягкий и есть луга и вода, так как в это время в Минкишлаге воздух был умеренный и очень хорошие луга, разрезанные реками, которые текут с гор. Эта область прежде была занята турками, или туркменами, которых затем калмаки оттуда изгнали.
Не только князь этого народа послал посла, но и его жены и дети, каждый от своего имени, послали персидскому королю второго посла с подарками и письмом. Они между собой вели себя неспокойно, спорили относительно чина при появлении Его Величества в приемном зале и когда их там угощали. Они были недовольны последним обедом у Его Величества на Наврузе, или празднике Нового года в 1685 г., потому что они тогда были посажены около музыкантов, и, по их мнению, недостаточно высоко.
И так как у них конина считается лакомством, то непрерывно доставлялись лошади и верблюды для убоя, что прибавляло работы и хлопот: достать в достаточном количестве, по потребности, для них.
И так как они там при дворе находились больше года, не получая отпуска, как бы упорно и серьезно они на этом ни настаивали, то, в конце концов, становились так нетерпеливы, что они считали, нужно содействовать своему отъезду необычным способом, почему они покинули свои жилища и поселились вне города, около хлебных и ячменных полей, в которых они отпускали своих лошадей и дромадеров, которых имели с собой, грабя и разоряя и другие виды урожая поблизости, от чего их не могли отговаривать, и они не желали позволять себе советовать. Его Величество терпел это или притворялся, что терпит эту их необузданность, чтобы не дать повода к недовольству и сохранять с ними, насколько возможно, покой и мир, так как он знал из опыта, что когда их раздражают и они расходятся, какой ущерб и разрушение его странам (землям) приходится терпеть от их быстрых и неожиданных разбойничьих набегов, совершаемых с многочисленной армией людей и лошадей, на которых их трудно предупредить, догнать и остановить, так как они обычно уже убегают с добычей и награбленным имуществом прежде, чем персы могли достаточно подготовиться.
Описанное непомерное и необузданное действие послов, однако, вызвало то, что вскоре после этого они получили свое прощание (отпуск). Их отпустили, и, так как король выехал для забавы, они оделись в свои парадные платья и с письмом Его Величества, засунутым в тюрбан, целуя его ноги или /W 435/ стремя, были отпущены с почетными дарами для их князя. В том числе и таджи — это шапка, сверху плоская, снаружи на дне 12 складок, как знак исповедания веры 12 имамов, вокруг конического, кеглеобразного конца длиной около пальца, стоящего прямо в середине, обшитого и обмотанного вокруг тюрбаном; кроме того, еще и другие украшения, прикрепленные к ней, что считается королевским знаком, или значением, в Персии. Также и король Шах-Тамасп, отец Абаса Великого, послал такой таджи с посольством королям Виджиапура, Декана и Голконы, в знак королевской власти, несколько возвышая их, давая им второй титул Сиаха, что значит король, — после чего они с тех пор между собой носили титул Адил-Шах, Низам-Шах и Котб-Шах.
Среди этих калмаков был один купец, который ездил в Сину и привез оттуда очень красивый ревень, который он мне показал и за очень невысокую цену продал, говоря, что это лечебный корень в этой стране называется тай-хоан; это его название на синском языке. Он был склонен купить коралл и янтарь.
Он попутно назвал мне, очень торопясь, основные места, которые он прошел во время своего путешествия туда, с указанием расстояния между ними,
