Северная и восточная Тартария - Николаас Витсен

как и персы; взяли большое количество этих разбойников живыми, которые все, за шею и руки замкнутые в деревянные колодки, были привезены в Испахан. Среди пленных находился и полководец Абдулкхази, из рода Ургенч, и притом из знатной ветви, /W 427/ которого, как известную личность, не держали пленным или рабом, а как гостя, и, согласно его положению, был он принят с почетом. Ему назначили вазира, или начальника, Испахана (очень значительная должность) в качестве мехмандара, или хозяина приема, чтобы обслужить как подобает этого князя и ухаживать за ним.

Этот лис сумел полностью скрыть свою необузданную натуру, а также полностью скрыть ненависть, которую узбеки питают к сунитам в вере и со времени ханского раскола, как и оманские турки, привыкли питать к людям персидской веры; и во всем вел себя как единоверец, а также вел себя с таким достоинством, вежливостью и любезностью, что этим сумел заставить себя полюбить так, что был принят в число придворных и затем ему было назначено почетное место в обычных заседаниях короля, потому что он был королю так приятен и пользовался его уважением, почему его уже считали уроженцем этой страны, и никто не думал иначе, почему он полностью забыл естественное стремление вернуться в свое отечество.

Однако в нем победили любовь и желание полной свободы, чему он полностью предался, и это заставило его, наконец, придумать средство попасть обратно на родину, что он сумел так ловко все устроить, что никто не догадался, и имело результат такой, как теперь здесь рассказывается:

«Когда теперь план Абдулкхази был как следует подготовлен, тогда он в течение 10 лет, сначала некоторое время при короле Сафи Первом, а затем, большей частью времени, при короле Абасе Втором[585], не провел при персидском дворе, он притворился больным, требуя затем, в просительном письме Его Величеству, чтобы ему разрешили отправиться к теплым водам, на купание, что считается на расстоянии 14 миль от Испахана, чтобы попытаться вернуть себе здоровье силой этой воды, каковое разрешение он легко получил, потому что теперь ему полностью доверяли и никто больше не имел подозрений против него.

Затем он отправился к водам, в сопровождении второго Испаханского вазира и нескольких других членов свиты и слуг, которых назначили, чтобы ухаживать за ним и для его удобства.

Когда он явился туда, он нашел на этом месте небольшой отряд узбекских всадников, снабженных хорошими, быстрыми, а также еще и запасными лошадьми, а также хорошо вооруженными, так что сопровождающая персидская компания ничего не могла предпринять; народ, который он к этому времени туда назначил, присоединился к нему. Когда теперь тот господин, которому было поручено провожать князя и дальше ухаживать за ним, теперь увидел и что он уже сел верхом, и что был готов убежать в свою страну, он начал сильно жаловаться этому принцу и поднял шум, с большим волнением доказывая, что он, несомненно, при этом положении, по возвращении в Испахан, лишится своей головы, либо, в лучшем случае, его ожидает вечная тюрьма. На что узбекский принц предложил ему взять его с собой в Ургенч, обещая ему хороший прием и приятное обращение там, дав ему далее понять, что желание повидать вновь свою родину, вернуть себе свободу и устроить свое благополучие привели его к этому мероприятию таким образом, с просьбой со своей стороны уверять Его Величество и всю знать, что он бесконечно обязан им за их благосклонность, учтивость и благодеяния и что он навсегда сохранит благодарное чувство, и если для этого предоставляется ему удобный случай, то он немедленно докажет, что в своем сердце он будет помнить все. С чем этот принц затем его покинул и исчез из виду. И так как кое-где нарочно для его пользования были приготовлены свежие и быстрые лошади, то он проделал свой путь через Персию в такое невероятно короткое время, что было невозможно его догнать. Он и выбрал не обычные большие дороги, а только несколько промежуточных дорог в стороне, и это еще с рассеиванием своего народа кое-где, чтобы легче оставаться неузнанным и не вызвать подозрений, пробраться вперед, и таким образом он удачно появился в Ургенче, где он, после долгого /W 428/ отсутствия, был очень хорошо принят.

Вскоре после этого правивший в то время князь этой области умер бездетным, и этот принц был избран на его место под титулом Абду-Лхази-Хан, который тогда действительно доказал, что он вспомнил благодеяния Персии по отношению к себе, что принял всерьез свои прежние обещания, завязал не только тесную и искреннюю дружбу с королем Персии, но вошел так далеко в ее интересы, что удержал равновесие между Его Персидским Величеством и двумя другими узбекскими князьями Бухары и Балха, а также между ними обоими; так что, когда они вознамерились сделать вторжение в Персию, князь Ургенча готовился в их отсутствие напасть на их страны, чем он удержал их от нападений и всех предприятий против персов; так что это государство, таким образом, с этой стороны имело полный покой и мир и оставалось свободным от всяких оскорблений со стороны узбеков, и это длилось до тех пор, пока продолжалась жизнь Абду-Лхази-Хана, который около 1666 г. покинул этот мир, и ему наследовал его сын Ануширван-Хан, или, сокращенно, Анушех-Хан, который предсмертным желанием отца был избран на власть. И хотя отец на смертном ложе серьезно советовал ему поддержать добрые отношения и дружбу с королем Персии и также указал, как он в их пользу поддерживал связь с другими узбеками; все же он не смог внушить сыну расположение к персам и его предостережение не подействовало на него, у которого естественные необузданность и стремление к разбою взяли верх; и он затем против этого государства, которому его отец был так обязан и о благополучии которого так заботился, задумал предпринять нападение, когда он узнал о смерти короля Абаса Второго и о том, что на его место был назначен на трон его старший сын Шах Сафи Второй, не очень искусный в управлении, и от осмотрительности которого, ввиду его молодости, они не ожидали многого, а также ввиду того, что в начале его царствования почти повсюду в стране было уже мало порядка и дела шли неудачно; и поэтому этот принц счел удобным случаем для своего намерения. К этому он был еще больше побужден злополучным отказом перса относительно уплаты очень большой суммы денег, которую требовали от молодого короля под видом признания, а также удовлетворения требований относительно туркменов, которые принадлежали князю