Северная и восточная Тартария - Николаас Витсен

значительным количеством войск и лошадей стоял в пограничном месте Дукун, или Дузун, в стороне от узбекских границ, и мог бы устоять против народа Ургенча и калмаков со значительной силой, не нанес им большого ущерба около их колодцев в пустынях, между обоими местами, мимо которых эти разбойники обязательно должны были пройти, как на пути туда, так и обратно, или погибнуть от жажды, так как легко можно им было отрезать обратный путь и поставить в затруднительное положение, что было бы благотворным средством и отпугнуло бы от дальнейших разбойничьих набегов.

Далее, после смерти Джафер-Хана, уже упомянутого, главное управление, или беглер-биги, Астерабада было поручено бывшему Атемаду Реддаулетху Муххаммед Бееку, который находился еще в немилости в ссылке в Коме, где Аббас Великий и Шах Сафи похоронены; который раньше занимал эту должность, пользуясь славой, будто он прежде с туркменами, которых, говорили, Джафер Хан нередко обижал, и [они] не без причины были недовольны, очень хорошо умел обходить и умел привлечь их на свою сторону и к исполнению своей воли, а также ими был довольно любим; который и теперь там так управляет делами и с узбекскими князьями, и с принцами, а также с калмаками, так сумел ладить, что с тех пор с той стороны больше не слышали про какие-либо нападения.

Про войны персов с узбеками мне из Батавии в 1690 г. сообщают:

«Король Персии теперь уже несколько лет[586] находится в состоянии войны с узбекскими тартарами, но в начале 1690 г. случилось, что армия персов численностью в много тысяч человек, большинство верхом, около северо-восточных границ Машеты и Кандахара, под руководством начальника первоназванного места, вышла против своих врагов и, напав на них, была так принята ими, что несколько тысяч персов погибло; против чего упомянутый начальник, как храбрый полководец, сперва снова собрал столько войска, сколько было возможно, и написал своему генералу Курчибаши, при дворе Испахана, который был вторым лицом после Его Величества и именовался Сурухан, просьбу о помощи; но этот господин, будучи очень недоволен, преподнес дело Его Величеству совсем иначе и неправильно, как говорят, и упомянутому полководцу ответил очень резко, отчего военные дела персов в этой местности ухудшились; так что узбекские тартары, узнав об этом, напали на своих врагов и снова очень крепко побили их, многих убили и взяли в плен военного начальника, сына ранее упомянутого; но некоторое время спустя снова отпустили его, а этот господин, для того чтобы сделать королю правильный отчет и попросить вспомогательные отряды, сам приехал ко двору Испахана и осведомил Его Величество о делах. Упомянутый Курчибаши был признан виновным /W 431/ в государственной измене, и ночью вызван ко двору, и, по приказу короля, обезглавлен, и, кроме того, тело его было брошено на рыночной площади у ворот, что вызвало ужас и страх среди знати и всех придворных. Тело было потом с разрешения короля убрано с рынка и унесено могильщиками для захоронения. В то время была собрана сильная армия, чтобы выступить против врагов, но полководец еще не был отпущен королем, когда это письмо было написано.

Письма от 18 апреля, мая и августа 1691 г. сообщают, что в Испахане были очень заняты отправкой полководца и войска в Машете на войну с узбекскими тартарами, так что эти дела очень задержали Атумадулеха, или Атемад Редаулеха. Узбеки вошли в государство Персию через известную реку Абморгон. Но, как сообщают из Испахана, армия была оплачена, и начальник выступил против своих врагов с хорошими вспомогательными отрядами и благословением». Досюда это письмо.

В дневнике о случившихся событиях в Суратте у нидерландцев я нахожу отметку в 1626 г., в декабре месяце, что узбеки — народ (говорится в сообщении), граничащий в стороне Тартарии и Сины с большой армией, численностью 20 000 женщин и девушек и 30 000 мужчин, штурмом взяли город Кабул, расположенный около границ Кандахара, под правлением Могола, совершая там большие жестокости и увезя с собой много молодых людей, моложе 13 или 14 лет, после того как они разрушили и ограбили город, в качестве рабов и рабынь. Эти женщины могут справедливо быть названы амазонками, так как они совершили первое нападение на город. Они сидят крепко на своих конях с оружием, как мужчины, они храбрые и жестоки на вид. Они привозили с собой припасы на 14 или 15 дней, как и мужчины, и т. д.

Разделение соседних казаков, частично УЗБЕКОВ, и Каспийское море

Казак иначе значит, по силе этого слова, любитель войны и свободы.

Казаки распространялись по нескольким областям, они все русские христиане, такие как:

1. Украинские, которые граничат с Польшей и изменили ее (корону) под короля Казимира.

2. Днепровские, у реки Днепр, которые вместе с вышеупомянутыми составляют одно целое.

3. Данайские, или донские, расположенные недалеко от Днепра, или Бористенеса.

4. Те, которых называют черные шляпы и черные леса, из которых некоторые находятся на одном месте, с северо-запада от Каспийского моря; их мало, они там живут без женщин и известны как ядро или лучшие из всех казаков.

Есть еще и запорожские казаки, расположившиеся у Днепра, и еще большие группы казаков, живущие в южных городах Украины, у которых гетман, или атаман, или подкороль: теперь уже два года назад им был Иван Самойлович — и он находится в немилости, на всю жизнь изгнан в Сибирь, и его сын, из-за преступления во время русского военного похода 1687 г., был обезглавлен.

5. Гребенские — около 700 семей между Тереком и Айдаровой, недалеко от Каспийского моря, около истока рек Терека и Койсы, деревня которых называется Гребень.

6. Яйки, у реки Яик, которая лежит восточнее Волги и впадает в Каспийское море; у них там несколько мелких городов. Они, в общем, высокие и сильные люди.

Полуостров между Азовским и Черным морями, которым владеют крымские тартары, рядом с пространством у Днепра, по словам греков, называется Готиа. Говорят, что люди там говорят почти так же хорошо на узбекском, как и на издавна усвоенном ими материнском языке, но смешанном с верхненемецкими и готическими словами. Из Готии в древности произошли многие народности, которые заселяли берега Понтуса, о чем свидетельствуют готская история и немецкие слова этого края, как рассказывает Бусбеквинс[587], императорский посол в одном своем письме.

Но прежде чем покончить с этим, /W 432/ я не могу в связи с тем, что выше говорилось про туркменов, попутно прибавить этимологию, или происхождение, этого названия, так как