Стихотворения - Галактион Табидзе

107. «Тот нежный юноша-мечтатель…» Перевод В. Леоновича

Тот нежный юноша-мечтательПогиб по милости молвы.Теперь я не страшусь, читатель,Ни бога, ни греха, увы…

Но я гнушаюсь вкусом крови,Чем оскорбляю общий лад.И гибели, как послесловья,Не я хочу — они хотят.

Всеолимпийским безразличьемК заботам их душа полна.Но этого нельзя постичь им.Во все века и времена.

108. Знамена. Перевод В. Леоновича

Берег багровый, лиловый залив,В складках тяжелых горные склоны —Так     пламенеют                     знамена.Взвейте знамена! Скорее! Знамена! —Сонные небеса опалив.

Солнце — скорей!Сердце в груди задохнется.Жажда гортани, жажда корней…Жажда свободы всего сильней.Солнце, скорее! Солнце!

Алые горные складки.Помни, как сладкиВольности первые дни.Мучеников ее помяниВсех поименно —Тихо знаменаТраурные наклони…

Слава борцам дерзновенного стана!Зарево рдеет на всех облаках.Знаю: в векахПразднично так — не светало.В алых полотнищах и лоскуткахШирь небосклона —Знамена, знамена!

109. Мы, Николай… Перевод В. Леоновича

Все приказы ему диктовала измена.Мы, НИКОЛАЙ, — и подписывал вместе с нею,Царь без царя в башке, с душою плебея,По природе не злой — в крови по колена.

Тряпка и женин муж — жалкого пленаЦарство несло печать, — неподвижно рея,Тень отбрасывала нощно и денноПтица-ублюдок — две головы — шея.

Душу томил тягостный плач кандальный,Вздор заупокойный, звон погребальный —Века весна грянула волею неба.

Прочь из когтей державный вырвался хаос.Имя сладчайшее воли — ТАВИСУПЛЕБА —Сбудется — как никогда еще не сбывалось.

110. Гора. Перевод Г. Маргвелашвили

Оторвана от всех, одна,Стремит свой взгляд сквозь дебри мрака,Где заповедная странаПолна опять тоски и страха.И вот проносится Конь-блед,И, обволакиваясь тучей,Спешит мираж ему воследИ бьется по пути в падучей.И сотрясается земля,И льется кровь, и гаснут силы,И обезглавлены поля,И стонут братские могилы.

111. По счастию звездного часа. Перевод В. Леоновича

Над братоубийством витают виденьяСладчайшего братства — до грехопаденья.Совпали по счастию звездного часаИ лепет поэта, и лозунги класса.

Зовите — я вас понимаю без слова.И неизреченностью грозного зоваЯ полон.            А слово… А слово — матерьяЛукавая.            Слово — преддверье преддверья.О, великолепный сквозняк анфилады —От вечной надежды до вечной расплаты!

Я — словоотступник — вы это поймете —Учился безмолвью у птицы в полете,У скорби — свободе,У жеста — простору.А слово,            которое в меру и впору…

Опять поперек штормового разбегаПодвинется суша пологостью борта,Над берегом взмоет широкое эхоИ смолкнет — нигде — одиноко и гордо.

И вы говорите: «Привет разрушенью!»«Аминь», — говорю.                             Череда созиданийГрядами протяжными облачных зданийОгромное обозначает движенье.

Я кланяюсь мальчику Аполлону,Свой обруч катящему по небосклону —С востока Надежды.                             Но смерть на рассвете —Что это такое?                     Ответьте!

112. Не жалуйся на время. Перевод В Леоновича

Мужайся, человек. Гляди вперед:Ты разогнал колеса маховые.Ты возбудил прогресс — тебя несетНоворожденная стихия!

Не жалуйся на время — и потерьНе числи. Адским пламенем и паромВ младенчестве ты обдан. Что ж — поверь,Что с дьяволом спознался ты недаром.

И всё недаром. И утраты — впрок,И красное и белое каленье —Чтобы когда-нибудь ты превозмогПозор и ужас самоистребленья.

113. Обращение к Солнцу. Перевод В. Леоновича

Солнце июня. Вечные плиты.Немощный речью,Я на коленях — очи открытыСвету навстречу.Словно подернут беглою теньюЛик милосердный.Словно томится чуткое зреньеКровью вечерней.Близится смута — дань роковая —Рядом же с неюИмени милого не называю,Будто не смею.Только б лучи твои осияли,Солнце, молю я,Ту, что навеки — рыцарь Грааля, —Ту, что люблю я.Знаю, ослепну — ярости правойДушу открою! —Ты ж облеки ее ранней зарею,Тенью полдневной,Ты обойди ее этой кровавойБлизкой бедою!Солнце июня. Вечные плиты.Немощный речью,Я на коленях — очи открытыСвету навстречу.

114. Статуэтка женщины. Перевод Е. Квитницкой

По стопам комет астральных,                                        астрономы, путь мой смерьте.Я взрывной волной столетья                                          брошен к призрачным мирам.Я единожды и дважды                           выздоравливал от смерти.Верной гибели не ведал:                                    от любви не умирал.

Там, на приисках небесных,                                         я решал бы дело миром,Жизни, смерти и бессмертья                                           познавал бы торжество,Если б только не белел бы,                                        не царил в моей кумирнеБелый камень, белый идол,                                         наважденье, божество…

Молча требует молитвы,                                    вымогает жертвы страстной,Ждет, чтоб я обрезал крылья,                                            долго кровью истекал…«О конечно же, мой ангел,                                       как ты дьявольски прекрасна!Вены — насухо, гляди же,                                      бессловесный истукан!»

Да, я пел в полях беззвучных,                                            выплывал в морях бездонных,Возглавлял посольство света                                           в шахтах, в угольной ночи.«О конечно, всё, что хочешь —                                              стайкой вьются купидоны…Все цветы — под нож садовый…                                              Не молчи же, не молчи…»

115. В тени Мтацминды. Перевод В. Леоновича

Это с миром прощается окровавленное светило,Тенью Горы Священной город мой осеня.Тени цветут — мерещатся мне звериные рыла —Порождение черного и бесстыдного дня.

Тьма расцветает роскошно — хризантемою                                                               траурной.Поспешите, ценители, любоваться и обонять!Невозможное зрелище — совесть земли                                                           отравленной:Ни унять — ни насытить — ни убить — ни обнять!

116. Осень в обители отцов «Непорочного зачатия». Перевод В. Леоновича