Стихотворения - Галактион Табидзе

81. Тост за тебя. Перевод В. Леоновича

Как этот странный господинВ зеркальной пропасти овала —Вхожу в кафе — совсем один —И наполняю два бокала.

А вещи стали нетверды,И сонм их плавен и прозрачен.Пью за тебя, алаверды!А скрипка отвечает плачем.

Я жду — и ты заговоришь,И в мир душа моя вернется.Но всё колеблется — и лишьБокал стоит, не шелохнется.

Откликнись, где ты? НикогоВ пространстве, лишь тобою полном.Всё это время таково —Всё отдано блаженным волнам.

82. Тебе тринадцать лет. Перевод Б. Ахмадулиной

Тебе тринадцать лет. О, старость этихДвух рук моих! О, добрый мир земной,Где детские уста всех арифметикТринадцать раз смеются надо мной!Я путаюсь в тринадцати решеньях —Как весело! Как голова седа!Тринадцать пуль отлей мне, оружейник,И столько ж раз я погублю себя.О девочка, ребенок с детским жестом,Привставшая над голубым мячом,Как смело ты владеешь вечно женскимИ мудрым от рождения плечом.Я возведен — о, точность построенья! —Причудой несчастливого числаВ тринадцатую степень постаренья.О как, шутник, твоя слеза чиста!

83. Утешение. Перевод В. Леоновича

Есть утешение пределов светлыхИ прошлого отрадная далекостьИ в глубине желаний сокровенных —Забвения торжественная легкость.

Ночные небеса — арена брани,Там синие распластанные кони…Приходит Ведающая ЗаранеРаспутать линии моей ладони.

Она услышит тишину — не выстрел,Она промолвит, сладостная пери,Что цвет еще не цвел и плод не вызрел,Нет прошлого и не страшны потери.

Что было — будет и не перестанет,Насытит гладных и утешит бедныхИ надо лбом толпы как перст восставитСветильник помыслов моих заветных!

84. Заход солнца. Перевод О. Ивинской

Как отраженье и подобьеВеликих дат,Над белым облачным надгробьемПылал закат.

И без тебя, среди развалин,Я, как бобыль,Всё брел, и ветры развевалиЗа мною пыль.

Вдруг — вижу очертанье мостаИз серебра,Чтоб звездам подниматься простоВ ночь, до утра…

85. В пути. Перевод Л. Темина 

Горячий воздух синь. Откуда бог вестьМне слышится, что каждый куст дрожит,И улей позаброшенный жужжит —Моя навеки проклятая совесть.

Душа тоскует по забытой сказке!О, эта женщина, она светло жила —Как на селе звенят колокола,Как блещет серп в колосьях без опаски.

Когда грехов моих зажегся пламень?Когда весь этот ад… скажи, когда?Душа вернулась, не нашла следа,Одна дорога да могильный камень.

Поляны, горы и разливом — нивыГорят на солнце выпавшей росой.И мчусь куда-то я, еще счастливый,Еще хороший и еще босой.

Но снов чужих меня казнили муки,Огнь городской обуглил дочерна —И не дрожат уже в перчатках руки,Душа под черной маской — холодна!

Взметнулся перепел в ярко-зеленой чаще,И — коростель, и жаворонка звон,И по полю идет волна всё чаще —И зеленее не бывает волн…

Я, опоздавший из другого века,Здесь где-то на отшибе поселюсь,Где будет меньше бешенства, и пустьСовсем не будет рядом человека.

Дорога горяча… Лазурны выси…День благодарен теплому лучу…Довольно! Бросив суетный Тифлис, яО нем и слова слышать не хочу!

Единственный, как нежный страж, в тишиМелькнет перед глазами призрак Мери!Всю старость изболевшейся душиОна возьмет с собой в иные сферы.

Но в эти позабытые краяНе воротиться пламени былого…Сейчас течет бесцельно жизнь моя,Но всё же рад я побывать здесь снова.

Крылами ветр толкнет калитку в сад —Калитка приоткрытая чуть взвизгнет,Да в выси тополя прошелестят,Как будто пробуждая к новой жизни!

О, как здесь голубого много! Боже,Навеки этот цвет душе — родной,Как имя Мери женское, что тожеПолно печалью и голубизной!

Взгляни на горы дальние! На волны,Вплетенные в озерное стекло!Лишь голубое носит так достойноСвои одежды в час, когда светло.

Душа зовет невидимое слово,Что лишь во сне приходит на уста, —Фиалкам фиолет готовит новый,Голубизною красит небеса.

86. Домино. Перевод М. Талова

      Мы входим во дворец.Проклятье! За стеной, увенчанной плющом,Могилу черную напоминает дом:На сказочных конях, на легких колесницахНесутся мертвые со скукою на лицах.

      Здесь воздух тленом заражен…Здесь жизнь отшельника вел старец в тьме забвенья,Без имени. Никто не знал, откуда он.В заклятьях, в снадобьях искал он утешенья,И мозг его трудил земных страстей экстаз.Пред ним в глухой ночи, вдруг обнажая плечи,Вставали женщины, укутанные в газ.      Молитвы! Требники и свечи!Их пламень озарял зрачки призывных глаз.

      О, молния! Гроза!Здесь часто призраки являлись предо мною:Как мне заставить их открыть свои глазаВ сем доме, сотрясаемом грозою!      Таинственное домино!Томлюсь я без тебя средь топота и плясок.Спасенья нет: вокруг всё масками полно.      Вот мириады красных масок.Мне небо прежнее пригрезилось… Оно      Синело, величавое, пред нами.Теням подобились ресницы: я в тени      Искал себя усталыми глазами!Звенели радуги, меняя вмиг огни      И загораясь хрусталями.

Проклятье! За стеной, увенчанной плющом,Могилу мрачную напоминает дом.На вороных конях здесь красных масок стая      Несется, смертью небо заражая.

          Серебристый дым сказанья          Взвился люстрой легче птиц.          Снова слышу я дрожанье          Тонко загнутых ресниц.

          В пенье женщин скрыты нега,          Плющ зеленый и цветы.          Маски их — белила снега,          Бледны тонкие черты.

          Мрак очей их, полыхая,          Смех лукавый в тьме ночной,          Словно песенка глухая,          Угрожают мне порой.

          Знаю, холодом пронизан, —          О величье! — я в ночи          Без смущенья в мраке сизом          Протяну к тебе лучи.

          Перстень тайный, огневейный          В пламени переливном          Пальцев хрупких и лилейных          Не сожжет своим огнем.

          Перстнем словно околдован,          Вижу я в его плену          И пароль тоски свинцовой,          И погибшую весну.

Проклятье! За стеной, увенчанной плющом,Напоминает мне могилу этот дом:На вороных конях, на черных колесницахНесутся мертвые с тоской на желтых лицах.      Дыханием тлетворным всё полно…Зов пролетел, как смерч: доми́но, домино́!      Ворвалось в залу домино.

87. На сады ложится снег. Перевод Г. Маргвелашвили