Кирилловцы vs николаевцы. Борьба за власть под стягом национального единства - Вячеслав Черемухин

письма, которое группа Н. Н. Шебеко собиралась отправить Великому Князю Кириллу Владимировичу, говорилось, что группа не признает «закономерность формы Манифеста, в котором великий князь „повелевает“… ибо единственным носителем какой-либо законной власти, оставшейся со времени императорской России, является великий князь Николай Николаевич, последний назначенный монархом Верховным Главнокомандующим Российскими вооруженными силами»[143]. Сторонники Николая Николаевича дополняли это тем, что приказ об отставке с поста Верховного Главнокомандующего был отменен «в революционном порядке» Временным правительством. Но в 1924 году расстановка политических сил в эмиграции претерпела весьма сильное изменение по сравнению с 1921 годом. Какие события этому предшествовали?

Сторонники Великого Князя Николая Николаевича-мл. начали формирование своей политической платформы в 1920/1921 гг. Для того, чтобы последовательно рассмотреть формирование противоборствующих монархических группировок в эмиграции, нужно взять за основу события 1921 года, а именно постановления и деятельность Рейхенгалльского съезда.

На съезде в Рейхенгалле 4 июня 1921 года доклад В. П. Соколова-Баранского требовал, что «по обстоятельствам момента наиболее удачной формой, в которую могло бы вылиться монархическое движение в эмигрантской среде, следует признать монархические объединения, возникающие теперь в ряде стран, которые и следует рекомендовать как прообраз и схему создания повсеместно в местах скопления русской эмиграции монархических ячеек»[144]. На местах объединения создавались в упомянутом Мюнхене, Берлине, Бельгии[145], Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев (КСХС)[146], Венгрии (там был назначен представитель ВМС член Государственного Совета кн. Д. П. Голицын-Муравлин[147]) и др.[148]

В одно из таких объединений в 1922 году вступил будущий секретарь Кирилла Владимировича Г. К. Граф. Это было Мюнхенское монархическое объединение. О его создании было сказано в № 11 Еженедельника Высшего Монархического Совета от 10 (23) октября 1921 года: «10 октября в Мюнхене образовалось русское монархическое объединение. Собрание постановило принять положения, выработанные монархическим съездом [Рейхенгалльский съезд. — В. Ч.], подчиниться ВМС и избрать совет в количестве 4 лиц, на которых возложить обязанности руководить и способствовать расширению объединения»[149]. Обязанности по руководству объединением были возложены на генерала от инфантерии Н. А. Епанчина. В состав руководства объединением вошли граф В. В. Адлерберг, генерал В. В. Бискупский, В. В. Келлер, граф О. Л. Медем[150] и Ф. Ф. Эвальд. Следует сказать, что комментарии к воспоминаниям Г. К. Графа содержат ошибку. В них среди членов Мюнхенского монархического объединения значится граф О. Ю. Медем, что является неточностью[151].

Г. К. Граф весьма подробно рассказывает о том, как происходила деятельность заседаний Мюнхенского монархического объединения. В них Н. А. Епанчин предоставлял слово «Его Сиятельству», «Его Превосходительству» и т. д. Иными словами, вел заседания так, как они происходили в дореволюционной России, однако заседания генерал Епанчин вел «как высший военный начальник. Он предлагал… члену собрания высказаться, затем делал свое заявление и выносил постановление без голосования»[152]. Однако его воспоминания не были бы так ценны. Г. К. Граф дает характеристику одному важному сюжету. На одном из заседаний обсуждался вопрос о признании «главой династии великого князя Николая Николаевича по формуле „не легитимного, а старейшего и желанного“». И далее Гарольд Карлович делает важное резюме: «Он [генерал Епанчин. — В. Ч.] имел указание Высшего монархического совета подготовить почву для такого признания Николая Николаевича». Сюжет этот примечателен тем, что раскрывает перед нами основную задачу создания монархических объединений в составе Высшего Монархического Совета. И в этом вопросе Г. К. Граф показал себя последовательным легитимистом, который ставил силу законов выше политических интересов заинтересованных лиц.

В 1923 году на основе Русского Монархического объединения в Баварии был основан Русский Легитимно-Монархический Союз (РЛМС), который был весьма близок к ВМС, а также пользовался поддержкой промышленных кругов западных странах. В сентябре 1924 года РЛМС был распущен и заменен представителями Великого Князя Николая Николаевича[153]. В этой связи будет правильным сказать, что представители Николая Николаевича назначались в разных странах русского рассеяния, но они не назначались единовременно. Генерал Д. Л. Хорват был назначен главой русской эмиграции в Китае только в 1927 году. Г. В. Мелихов говорит, что «объединительная идея была созвучна времени и отвечала настроениям людей, встретила поддержку всех наиболее влиятельных эмигрантских организаций, обосновавшихся в городах Китая»[154]. Как правило, объединение наталкивалось всегда на определенную оппозицию. Например, в Китае оппозицию возглавили атаман Г. М. Семенов и Н. Л. Гондатти. Глава русской эмиграции в определенной стране назначал своих уполномоченных представителей в разных городах региона.

Для перехода к дальнейшим рубежным событиям важно упомянуть и еще один небезынтересный сюжет. 26 июля 1922 года Великий Князь Кирилл Владимирович выпустил два исторических обращения: «К русскому народу» и «К русскому воинству». Документы имеют принципиальное значение, т. к. в обращениях говорилось, что на основании старшинства в порядке престолонаследия Великий Князь взял «на себя возглавление русских освободительных усилий, в качестве Блюстителя Государева Престола»[155]. Интересно отметить определенное «совпадение» актов Кирилла Владимировича и решения Приамурского Земского Собора во Владивостоке от 31 июля того же года. В своем решении Собор принял решение о признании монархии для будущего Российского государства на законных основаниях. Согласимся, что «вряд ли можно предположить некую взаимозависимость этих событий», в силу отсутствия средств связи между Европой и Владивостоком и передачи информации о подобных заявлениях в короткий срок[156]. Данные обращения были прикреплены в сообщении Русского монархического совета к монархическим объединениям. Документы сопровождались запиской, в которой говорилось, что Рейхенгалльский съезд «поручил» ВМС обратиться на имя Вдовствующей Императрицы Марии Федоровны с просьбой об «указании лица, имеющего стать… блюстителем престола». В письме отмечалось, что блюстителем «не должен быть кто-либо из ближайших правопреемников на наследование престола», и именно поэтому эмигранты стали обращаться к лицу, который был известен «в народе и в войсках». Этим лицом стал Великий Князь Николай Николаевич. В письме заключалось, что «обращения создали непримиримое противоположение со всеми предшествующими действиями Высшего монархического совета», а для выхода из ситуации требуется созвать съезд «уполномоченных монархических организаций»[157]. В. В. Шульгин на допросе уже в 1946 году показывал: «„Высший монархический совет“ ориентировался на Николая Николаевича Романова как на монарха»[158].

Идея членов ВМС по поддержке кандидатуры Великого Князя была не лишена своей логики. Действительно последний являлся старшим из всех членов Дома Романовых. Было у Николая Николаевича и еще одно большое преимущество. Во время Второй Отечественной войны 1914–1918 гг. «дядя Николаша» дважды назначался своим племянником и императором Николаем II на пост Верховного Главнокомандующего. Именно этот аргумент являлся решающим в спорах в эмиграции, это мы уже отмечали.

Интересно и другое. Уже в рамках подготовки к Российскому Зарубежному Съезду 1926 года русские общественные деятели начали проводить консультации по вопросам