Северные архивы. Роман. С фр. - Маргерит Юрсенар

ют об увлечении янсенизмом. Вовсе не случайно,

что два брата, приехавшие из Арраса в Париж в

1 7 8 9 году и оставившие в истории Франции

один — след глубокий, другой — неприметный,

звались Максимильен и Огюстен де Робеспьер *.

Не оправившись как следует от кошмаров и

бессонницы, молодой человек тем не менее воз­

вращается в Париж, где в октябре с блеском вы­

держивает экзамены. Мы никогда не узнаем,

были ли в его жизни в течение двух последующих

лет иные, более волнующие события, нежели за­

нятия, нам известно только, что он вернулся в

свою комнату на улице Вожирар и ужинал за

тридцать шесть су в ресторане на улице Святого

Доминика, что для студента было своего рода

скромной роскошью. Встретились ли ему Диана

де Кадиньян или Эстер или он довольствовался

очередной Бланшеттой? В жизни мужчин XIX ве­

ка есть свои загадочные стороны.

Нет и речи о том, чтобы молодой доктор права,

получивший четыре белых шара *, открыл адвокат­

ский кабинет. Свободные профессии, которые так

ценят в определенных буржуазных кругах, счита­

ются недостойными в семье. Там признается толь­

ко одна цель в жизни: управление собственным

139

состоянием или государственная служба. Несмот­

ря на слова Г и з о : «Обогащайтесь!», ставшие де­

визом режима, деловая и промышленная

активность ценятся крайне низко. Шарль Огюстен

не может себе представить, чтобы его сын руко­

водил прядильной фабрикой. Знания и дипломы,

полученные в Париже, помогут Мишелю Шарлю

со всей тщательностью заключать контракты с

фермерами или без особых неприятностей выпу­

тываться из истории с общей стеной. Отец, давно

вынужденный отказаться от того, чтобы самому

объезжать свои владения, спешит воспитать сво­

его преемника.

Но Рен считает, что мальчик нервен, он вздра­

гивает при малейшем шуме, совершает с Миской

долгие прогулки в одиночку и запирается, как Ан­

ри, в своей комнате, правда, не для того, чтобы

читать Поля де Кока. Как и положено, родители

плохо знают сына, однако сестры Мишеля Шарля

являются его наперсницами. От них Рен узнает,

что молодой человек, внезапно оставшийся без

дела, часто говорит о голубых небесах, о римских

развалинах или швейцарских шале и завидует ку­

зену, Эдмону де Кусмакеру, который учится в

Йене. Он показывает Габриель, любимой сестре,

стихи, написанные в подражание Ламартину, где

говорится о том, с какой радостью увидел бы он

море у берегов Сорренто.

Кроме Байёля, Рен знала только Париж Людо­

вика XVIII, где прогуливалась под руку с молодым

мужем, посещала лавки, дорогие рестораны, смот­

рела пантомиму или мелодраму на Бульварах, бы-

140

вала в Булонском лесу в час выезда экипажей,

любовалась фонтанами в Версале, именно она да­

ла сыну почти роковой совет совершить туда по­

ездку. Сестры Мишеля Шарля провели в столице

три года в монастырском заточении на улице Об­

серватории, куда по воскресеньям за ними захо­

дил брат, чтобы отвести их на мессу с певчими в

Сен-Сюльпис, на классическую пьесу в «Комеди

Франсез», а порой на танцульки к депутату П. Но

эти женщины, которые всю жизнь будут доволь­

ствоваться маленьким городком, смутно чувству­

ют, что потребность в путешествиях, томящая

студента, вернувшегося к домашнему очагу, впол­

не законна. Человек хорошего происхождения

должен повидать свет, прежде чем обосноваться

там, куда приведут его Провидение или случай.

Большое путешествие, вроде тех, что совершали

молодые дворяне в XVIII веке, не только излечит

сына от страсти к поездкам, но и даст Рен время

подыскать ему хорошую партию и (кто знает?)

найти возможности для дорогого мальчика сде­

лать карьеру на государственной службе.

Шарль Огюстен ставит лишь одно условие: сын

уедет только в будущем году, а пока будет совер­

шенствовать свои знания в географии, истории,

литературе тех стран, которые хочет посетить, и

постарается хотя бы немного изучить их языки.

В ту зиму ночные прохожие, редкие в Байёле, где

спать ложатся рано, где дождь и холод не способ­

ствуют поздним прогулкам, могли видеть, как в

окне Мишеля Шарля почти до рассвета горит лам­

па. Но молодой человек запрещает себе читать

141

или перечитывать поэтические описания, расска­

зы о путешествиях, проникнутые, быть может, на­

игранным восторгом, чтобы ничто не помешало

его собственным впечатлениям и суждениям. Воз­

можно, он не прав. Возбудить воображение с по­

мощью лирических воспоминаний о странах,

которые собираешься посетить, — средство ни­

чуть не хуже того, чем выпить бутылку шампан­

ского перед тем, как идти на бал.

Накануне отъезда Шарль Огюстен вручил сы­

ну, у ж е обеспеченному необходимой суммой для

первых этапов путешествия, вексель на десять ты­

сяч франков в банк Альбани в Риме. Он уточнил,

между прочим, что из этих денег Мишель Шарль

должен выделить необходимую сумму на выбран­

ные со вкусом подарки «для женщин». Что до ос­

тального, он желал бы, чтобы молодой человек

потратил на себя не более трех тысяч франков и,

проявив благоразумие, привез остальные деньги

обратно. Скажем сразу, что это пожелание было

выполнено.

Двухместная карета наконец-то увозит обоих

путешественников, Мишеля Шарля и его двою­

родного брата Анри Бисваля, милого юношу, ко­

торый по возвращении станет вести размеренную

жизнь богатого землевладельца и умрет президен­

том агрономического общества. Мишель Шарль,

опьянев от радости, признается, что уехал без

всяких сожалений, обязательных в то время при

расставании с близкими. Родители, провожая его,

держатся изо всех сил: в пятьдесят два года, сра­

женный болезнью, Шарль Огюстен знает, что дни

142

его сочтены, увидит ли он сына? Рен, обладающая

крепким здоровьем, думает о несчастном случае в

Версале. Опасны не только новые средства пере­

движения: бывает, что переворачиваются дили­

жансы, несут лошади, опрокидываются лодки.

Говорят, что окрестности Рима и Сицилия кишат

бандитами. Цирцеи и Калипсо повсюду подстере­

гают молодых людей, одурачивают их, выманива­

ют у них золото, запускают им в жилы отраву,

пагубную для жизни. Рен говорит себе, что Шарль

Огюстен некогда чудом вернулся из Германии, ос­

тавив на кладбище братьев и сестер. Чудо, что он

создал семью раньше, чем его сразила непонятная

болезнь. Рен не свойственны ни тревоги, ни сожа­

ления, но, бросив взгляд на добряка Анри, она ду­

мает о том, что и у Шарля Огюстена только один

сын. Славный Анри, стоя позади матери на поро­

ге, посылает путешественникам воздушные поце­

луи. Габриель удерживает Миску, которая тянет

поводок, чтобы последовать за хозяином.

* * *

Парадоксальным образом это удачное путеше­

ствие начинается на мрачной ноте. В Перонне по­

чинка кареты потребует многих часов. Стоит

холодная погода. Кучер предлагает кузенам зайти

погреться в гнусный трактир, который посещают

ломовики. Перед молодым человеком ставят

кружку пива, он к ней не притрагивается. Мишель

Шарль слушает, разглядывает соседей, которые в

табачном дыму смеются, пьют, ссорятся, смачно

143

плюют на пол и хриплыми голосами изрыгают не­

пристойные ругательства. «Это были не люди, а

настоящие звери», — заметит возмущенно юный

доктор права. Я почти благодарна ему за то, что

он не дал себя обмануть, как это случится позже

с одним из моих двоюродных дедов с материн­

ской стороны, слащавыми представлениями о ве­

ликодушии рабочих, ибо подобные лубочные

картинки оскорбительны для народа. Мишель

Шарль довольно честно описывает то, что видит.

Грязь будет наваждением для юноши, привыкше­

го к дому, содержавшемуся в чистоте. Арль и

Ним — «грязные города», несмотря на красоту их

античных развалин. Тулонский порт «тошнотво¬

рен», в этом он, конечно, не ошибается. Его опи­

сание каторги похоже на описание трущоб.

Новоиспеченный читатель Данте, он понял, что

посетил ад. Но и в данном случае преобладают

ужас и отвращение, а отнюдь не сострадание.

Когда жалобы одного из каторжников, утвержда­

ющего, что он невиновен, заставляют сжаться

сердце Мишеля Шарля, насмешливая улыбка над­

смотрщика быстро возвращает его к реальности.

«Простофиля! — словно говорит ему представи­

тель власти. — Единственная возможность здесь

проявить сочувствие — это быть безжалостным».