Двойчатки: параллели литературной жизни - Марк Григорьевич Альтшуллер

было в давние времена, когда Бог создавал мир Словом и само Слово становилось Богом. Этот мир описан в первых четырех строфах. Все кардинально меняется в двух последних. Ныне

…забыли мы, что осиянно

Только слово средь земных тревог…

Удивляться этому не приходится. Процесс начался, когда люди стали забывать Божественные заветы. А завершается он (можно вычитать из этих трагических строф, написанных в 1919 году) ныне, сейчас, когда строки эти создаются. В 1917 году в России воцарилась материалистическая идеология. Расхожая марксистская формула «Бытие определяет сознание» должна была сформулировать новое восприятие мира, в котором не оставалось места духовному началу. Мир оскудел:

…ему поставили пределом

Скудные пределы естества…

Результатом этого радикального смещения ценностей стала смерть Слова. Оно перестало быть носителем Божественного начала:

И, как пчелы в улье опустелом,

Дурно пахнут мертвые слова.

В новом скудном мире слова действительно стали и остаются мертвыми: отовариться, уплотнение, наркомпрос, совдеп, райсовет, партком, МРОТ и т.д., и т.п. А некоторые приобрели и зловещий оттенок: Чека, ГПУ, НКВД, МГБ, КГБ, ФСБ, СВО, ФСИН… Будущее, похоже, продолжит этот леденящий список.

Мир мертвых слов стал опасным для живых людей. В «Огненный столп» входит и знаменитое стихотворение «Заблудившийся трамвай», где в зеленной лавке «вместо капусты и вместо брюквы / Мертвые головы продают». К ассортименту быстро прибавляется и голова самого автора: «Голову срезал палач и мне». А в последнем стихотворении сборника «Звездный ужас» рефреном проходят строки:

Горе! Горе! Страх, петля и яма

Для того, кто на земле родился…

Николая Степановича Гумилева расстреляли в Петрограде 24 августа 1921 года.

Два гудка

Максим Горький и Борис Корнилов

Неясную тоску по советскому прошлому, надежному и безоблачному, когда «не все было плохо», когда «партия и народ – едины», когда развитой социализм почти победил, – эту тоску тщательно взращивала официальная пропаганда последние 15 лет.

Анатолий Вершик. Наступила тишина // Радио «Свобода»160. 2014. 8 августа

В 1906 году М. Горький написал роман «Мать», в котором рассказал о борьбе рабочих за свое освобождение от капиталистической неволи. Здесь впервые было показано, как марксизм становится основной идеологической силой в этой борьбе. Неудивительно, что в советское время «Мать» приказано было рассматривать как первое произведение социалистического реализма, того творческого метода, которым должны были руководствоваться все советские писатели.

Роман начинается с завывания гудка – жители слободки направляются на фабрику, чтобы тяжко трудиться в условиях капиталистического способа производства:

Каждый день над рабочей слободкой, в дымном, масляном воздухе, дрожал и ревел фабричный гудок, и, послушные зову, из маленьких серых домов выбегали на улицу, точно испуганные тараканы, угрюмые люди, не успевшие освежить сном свои мускулы. В холодном сумраке они шли по немощеной улице к высоким каменным клеткам фабрики; она с равнодушной уверенностью ждала их, освещая грязную дорогу десятками жирных квадратных глаз. Грязь чмокала под ногами. Раздавались хриплые восклицания сонных голосов, грубая ругань зло рвала воздух, а встречу людям плыли иные звуки – тяжелая возня машин, ворчание пара. Угрюмо и строго маячили высокие черные трубы, поднимаясь над слободкой, как толстые палки.

Прошло четверть века. Свершился Октябрьский переворот. Прошла кровавая и бессмысленная Гражданская война. Совершилась коллективизация, уничтожившая миллионы крестьян. Она выбросила на улицы городов толпы голодных людей, пополнивших ряды нищих пролетариев: теперь они уже трудились на социалистических заводах. И вот в 1932 году в советской литературе вдруг снова прозвучал гудок в стихотворении популярного тогда поэта Бориса Корнилова (1907–1938) «Песня о встречном». Однако тональность гудка была уже совсем другая, он не дрожал и не ревел:

Нас утро встречает прохладой,

Нас ветром встречает река,

Любимая, что ж ты не рада

Веселому пенью гудка?161

Так начиналась «Песня о встречном» из кинофильма 1932 года, который тоже назывался «Встречный». Видимо, за годы советской власти в стране, явно к лучшему, изменился климат. Вместо холодного сумрака и дымного масляного воздуха – прохладное утро и веющий от реки ветерок. Теперь уже не угрюмые люди плетутся на работу, как испуганные тараканы, а радостные созидатели спешат к новым трудовым свершениям. Правда, женщина – существо более слабое. Ей не хочется вставать с постели, где так хорошо с любимым, и сознательный пролетарий мягко укоряет подругу: что ж ты не рада… И гудок теперь, после революции, становится веселым. Он уже не дрожит и ревет, а поет.

Раньше люди не успевали освежить сном свои мускулы. Голоса у них были сонные, а то, что они говорили, было грубой руганью, которая зло рвала воздух. Теперь:

И радость поет, не скончая,

И песня навстречу идет,

И люди смеются, встречая,

И встречное солнце встает.

Теперь трудящиеся высыпаются, и даже если любимая еще нежится в постели, то по первому зову теперешнего веселого гудка она готова радостно бежать в звенящий цех, где прежде тяжело возились машины и ворчал пар, а ныне в этих цехах вся страна встает со славою:

Не спи, вставай, кудрявая!

В цехах звеня,

Страна встает со славою

На встречу дня.

Через все стихотворение проходит романтическое слово «встреча» с его однокоренными и производными: встречает, встречаясь, встречный, встретит, навстречу, на встречу. Однако ничего поэтического в этом слове изначально не было. Талантливый поэт лишь изо всех сил постарался внести в него романтические коннотации. В фильме, для которого написана песня, пропагандируется очередной «народный почин», придуманный партийной машиной. Эти почины (воскресники, стахановское движение, ленинские уроки и т. д., и т. п.) за время существования советской власти немало попортили крови нормальным людям.

Очередное подобное мероприятие называлось «встречный план» и заключалось в следующем. Начальство спускает план какому-то предприятию, заводу, колхозу… Энтузиасты-рабочие во главе с партийным руководством выдвигают встречный план, обещая сделать больше и раньше, чем запланировано. Почин тут же породил популярный анекдот:

– Ваня, что такое встречный план?

– Понимаешь, Нюра, я, к примеру, говорю тебе: «Давай ночью два раза». А ты отвечаешь: «Нет, давай пять». Но мы оба при этом знаем, что я едва могу один раз.

Вот об этом-то очередном мыльном пузыре и был в 1932 году снят фильм «Встречный». Там на фоне громадных машин