Дембель неизбежен! Армейские были. О службе с юмором и без прикрас - Петр Павлович Васюков

Игриво подбочившись и выставив оголенную ногу из легкого халатика, Наталья вставала в дверном проеме и наблюдала, как Валерка подогревает свой перекус. Она сообщала местные новости, рассказывала анекдоты, «чтобы Татьяна не слышала» и предлагала помощь по кухне. Валерка от помощи отказывался, выразительно посматривал на часы, а потом и вовсе бесцеремонно выпроваживал соседку из дома.

– Дай полчаса покемарить, – говорил он.

– Сколько можно спать? Всё не выспишься… – шутя, ворчала она, а в глазах её сверкали озорные огоньки.

Через несколько дней такого беспокойного общения в обеденный перерыв у Валерки созрел план овладеть соблазнительницей. Он намекнул Наталье, что завтра он на обед придет пораньше, чтобы было больше времени для отдыха. На самом деле он из предосторожности увеличил время до возвращения жены с работы, чтобы не быть застигнутым ею врасплох. План был негласно утвержден обоими и назавтра Валерка не успел прикрыть за собой дверь, как следом за ним на кухне появилась Наталья.

Они стремительно бросились навстречу друг другу в объятья. Он обнимал упругое горячее её тело, осыпая поцелуями шею, волосы, плечи и грудь. Потом подхватил на руки и перенес в спальню. Судорожно снимая с себя одежду, они не разговаривали, лишь было слышно их жаркое дыхание. Дурман, наваждение, безрассудство овладело Валеркой. Он утонул в её груди, запахах и объятьях.

В минуту острейшего наслажденья, помноженного на скорость и новизну ощущенья, его голову за волосы кто-то приподнял вверх. Осоловелым взглядом Валерка встретился с глазами жены Татьяны. Это она поторопилась пораньше с работы, чтобы накормить своего ненаглядного, и это она сейчас смотрит на него с ужасом, недоумением и отвращением, ещё не до конца понимая, как такое могло произойти в её надёжной благополучной жизни.

Валерка всем своим существом оставался с Натальей. Возникший было вопрос: «Откуда она взялась?», а потом и Татьянина пощечина не могли отвлечь его от того наслаждения, которое подходило к концу. С закрытыми глазами он рухнул на Натальину грудь.

Спустя минуту, они также спешно, как и раздевались, стали искать свои вещи и одеваться. Причём, каждый бормотал сам по себе разрозненные фразы, типа: «Влипли… что делать… как в глаза смотреть… доулыбались… допрыгались… почему она пришла… почему не закрыта дверь?» Подойдя к приоткрытой двери, Валерка увидел плачущую Татьяну. Она сидела на крыльце спиной к двери, плечи её подрагивали от рыданий. Острое чувство вины и стыда резануло душу Валерки. Ещё не зная, что будет дальше делать, он побежал назад в комнату схватил за руку Наталью, резко вывел за дверь и толкнул с крыльца. Та скатилась по ступенькам, перебежала двор и скрылась за воротами.

– Чтоб ноги твоей здесь больше не было!.. – крикнул ей вслед Валерка.

Валерка вернулся в прихожую, надел плащ, спустился с крыльца и встал напротив жены. Губы его дрожали, но он, вдруг собравшись, гневно произнес свою речь:

– Вы этого хотели! Вы этого добились!.. Идиот! Как я сразу не распознал вашего коварства… Они вздумали меня испытывать. Ну, что испытали? Теперь испытывайте других.

Татьяна от такого напора перестала плакать. Широко раскрытыми глазами она видела, как он повернулся и четким, почти строевым, шагом направился на улицу. Выходя со двора, он громко хлопнул калиткой.

Хлопнуть-то калиткой Валерка хлопнул, но так сильно и неосторожно, что ударил себе по руке. От боли едва не закричал, но сдержался. Из ссадины брызнула кровь. Не зная, куда идти в это время и что делать далее, он присел на лавочку. «Кровь – это хорошо, – подумал Валерка и начал выдавливать кровь на лавку. – Пусть посмотрят, что не им одним так больно».

За забором всхлипывания прекратились. Потом из калитки показалась Татьянина голова. Она увидела кровь.

– Что с тобой, Валера? Откуда кровь? – запричитала она.

– Отойди! Без тебя тошно. Ничего, скоро пройдет, – Валерка здоровой рукой уже зажимал рану.

Татьяна сбегала за йодом и, как не сопротивлялся муж или делал вид, что сопротивляется, обработала ему рану. Потом они долго ходили по поселку и просили прощенья друг у друга…

Когда Валерка закончил рассказ, Валька лишь с удивлением произнес:

– Ну, ты нахал!

– А что мне оставалось делать? Надо было как-то выходить из положения.

– Ну, а потом что? Не вспоминалось тебе всё это?

– Видишь ли, как интересно жизнь устроена! – глубокомысленно произнес Валерка. – Мы бы поубивали друг друга, если бы не умели прощать… Тогда, когда мы гуляли по поселку, я залез в чужой палисадник, нарвал огромный букет цветов и, преклонив колени, вручил их Татьяне. И любили мы друг друга в тот вечер ещё крепче. Она и сегодня помнит об этом букете, но не вспоминает, о том, что ему предшествовало.

Обмен мнениями

Учеба подходила к концу, впереди маячил отпуск. Накопилась усталость и надо было планировать поездки по родным местам, в горы, к морю, туда, где можно отвлечься от надоедливой суеты напряженной учебы. Москва изнемогала от жары: плавился асфальт, не хватало прохлады и денег. Впрочем, последних не хватало всегда. Нужно было всегда что-то планировать, изыскивать, мараковать.

Но отпуск – это отдых, который нужно ещё заслужить. Сдать сессию, отходить все положенные наряды, привести в порядок дела и мысли. Всё это укладывалось в рабочий недельный распорядок Валентина. Оставалось сдать один зачет, сдать секретную литературу и сходить в наряд по автопарку. За время учебы он ходил помощником дежурного по академии, дежурным по факультету, по различным номерным корпусам, а по автопарку как-то не приходилось. По отзывам бывалых товарищей, было в этом дежурстве что-то унизительное. Во-первых, расположение автопарка вдалеке от основной территории требовало определённого времени на то, чтобы туда самостоятельно добраться. Во-вторых, сама служба там представлялась рутинной, скучной. Что называется, «на отшибе». Ну, и, в-третьих, бытовые условия, как в любом наряде, к комфорту не располагали. В автопарке их не было вовсе.

Подготовка к наряду и развод караула и внутреннего наряда прошли штатно. Полдня Валёк отсыпался, готовил обмундирование, чистил сапоги и представлял, как в них по такой сильной жаре будет сам страдать и мучить состраданием москвичей и москвичек. На разводе старшим дежурным был проведен опрос знаний своих обязанностей заступающими в наряд, осмотр их внешнего вида, и после команды: «По караулам, шагом марш!» все дружно убыли на свои объекты. Убыл и Валентин, на метро – в портупее, сапогах, по жаре и с пистолетом. Хотя по значению слов, определяющих в данном случае картину этого перемещения, трудно определить последовательность их употребления.

Главное, он добрался до автопарка, где