Дембель неизбежен! Армейские были. О службе с юмором и без прикрас - Петр Павлович Васюков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Филимонов, приняв к этому времени положенную ему норму спиртного и отдохнув, сидел в кресле и просматривал газеты. Жена была занята на кухне, готовила пироги и на звонок окликнула мужа.
Филимонов нехотя встал, прошел через прихожую и, рассуждая, кто бы мог его навестить ранее намеченного срока, открыл дверь. Командир сразу ничего не понял. Вся лестничная площадка была заполнена какой-то серо-коричневой массой. Масса сопела и чмокала губами. Напротив лица Филимонова располагались два огромных черных лошадиных глаза. Они слезились и странно подмигивали командиру. Филимонов, ничего не говоря, прошел к шкафу, достал фужер, налил водки и залпом выпил.
Потом он снова устроился в кресле и продолжил читку газет. На вопрос жены: «Кто приходил?» он лишь махнул рукой. Через полчаса звонок в дверь повторился. Командир снова открыл дверь и снова встретился взглядом со слезящимися глазами Орлика. Теперь Филимонов определенно его признал.
Но, всё ещё сомневаясь, растерянный Батя как-то неуверенно прошептал супруге:
– Там лошадь…
– Иди уж спать. С утра пьешь, всё никак не напьешься… Вот тебе уже и лошади чудятся, – заворчала жена, бегая от плиты к столу.
– Сходи, открой дверь! – решительно подсобрался Филимонов. После того, как жена открыла дверь и запричитала: «Бедный Орлик, бедный Орлик», – командир Филимонов мгновенно оценил ситуацию и принял решение. Был вызван караул и офицерам объявлен сбор.
Дарителей живого сувенира долго определять не пришлось. Все они явились к командиру с повинной и признались в искренности чувств. Командир лишь махнул рукой. Но самым суровым искуплением вины молодых авантюристов явилась эвакуация Орлика в конюшню. Если они поднимали лошадь на площадку около часа, то спускать им пришлось всю ночь.
Орлика нельзя было развернуть. Старый конь хотел спать, у него подкашивались ноги и в ночи всё время – то шепотом, то вполголоса – раздавалась команда: «Стоять, Орлик!» Так, придерживая скотину, передвигая каждую ногу по очереди, они спустили Орлика вниз. В конской слюне, шерсти и в лошадином навозе Валькина команда под утро устало возвращалась в общежитие. От хмеля, шуток и вчерашнего праздничного настроения ничего не осталось. Все пытались мучительно вспомнить, кому первому пришла в голову мысль об Орлике. Никто не хотел признаваться.
А в Валькиной службе после случая с Орликом карьера явно не заладилась.
От обороны – к нападению (защита Каро-Канн)
Однажды Валентина послали на курсы повышения квалификации или усовершенствования. Такова была система: все должны постоянно учиться. И в этом не было ничего плохого. Помимо теоретических знаний, получаемых на лекциях и семинарах, слушатели таких курсов имели возможность обмениваться личным опытом, который часто бывает бесценным. Кроме этого, сам факт отрыва от рутинной работы благотворно сказывался на морально-психологическом состоянии обучающихся. Точнее будет сказано – на их психологическом состоянии. С моралью не всегда выходило складно.
Валерка, сосед по номеру в общежитии, на три месяца стал ему напарником во всех делах уже в силу совместного проживания. Тут никуда не денешься. Занимать куда-то на двоих очередь, подстраховать товарища при проверке начальством, поделиться содержимым посылки, а самое главное, новостями – всё это было взаимовыгодно и предопределено с первого дня их знакомства. Помимо этого, выходя за ворота курсов, приятели часто оказывались рядом и проводили неплохо свободное время.
Валентин знал, что Валерка был летчиком, потом был списан по каким-то причинам и служил в технической части авиадивизии, где-то в Забайкалье. Вырвавшись в столицу, он составил для себя культурную программу с обязательным посещением музеев, театров, студий и иногда ресторанов. Валентину всё это было близко, знакомо и на правах бывалого он сопровождал Валерку в качестве гида, наставника и помощника.
Однажды, засидевшись в ресторане «Полет» (Валерку всегда тянуло к небу), они разговорились о любви, преданности и верности. Валентин ставил вопрос ребром: существуют ли вообще такие явления объективно в жизни человека или это плод наших фантазий? Валерка витиевато говорил, что у каждого всё происходит по-разному. Мол, всё индивидуально. Даже можно любить и не быть преданным и верным. «Как это? Как это?» – спрашивал Валентин, хотя прекрасно понимал, что в нашей жизни всякое бывает. Валерка горячился, обвинял оппонента в незнании жизни и для примера рассказал одну свою историю.
Начинал он служить в Забайкалье холостяком. Но, поняв, что неустроенность быта, наличие симпатичных друзей с дурной репутацией Валеру могли погубить, он вызвал свою невесту Татьяну. Была сыграна скромная офицерская свадьба, и они стали жить вдвоём, снимая часть дома в даурском поселке. Замполит Заблоцкий одобрил решение лейтенанта, сказав: «Вас могли бы сбить с истинного пути, и вы бы упали с телеги марксизма-ленинизма на крутом повороте истории, а так – всё чинно, благородно».
Падать с телеги, да ещё на крутом повороте истории, Валерке не хотелось, и он стал примерным семьянином. Татьяна устроилась работать в поселковой библиотеке. У него же были напряженные будни: тренировки, полеты, парково-хозяйственные дни и прочие атрибуты армейского распорядка. Единственным неудобством для него вдруг стала необходимость питаться в офицерской столовой.
Процесс питания летчиков находился под строгим контролем командования и врачей. Советские воздушные асы не могли быть «доходягами». Но, чтобы не обидеть молодую жену, а заодно и оценить её кулинарные способности, Валерка после обеда в столовой умудрялся прибегать домой, чтобы снять пробу с домашней кухни. А ещё немного отдохнуть после обеда.
С какого-то момента его приход домой на перерыв стал совпадать с появлением соседки Натальи. Симпатичная, пышущая здоровьем молодая женщина, она жила с родителями по соседству и вечерами часто бывала у них дома. С Татьяной они обсуждали мировые и поселковые новости, рукодельничали и помогали друг другу советами: Татьяна на правах столичной дамы, Наталья – как местный абориген. Валерку лишь слегка занимало их общение. Он был доволен тем, что у жены в этой глуши складывается более-менее содержательная жизнь. А «чем бы дитя ни тешилось» – его не касалось.
Валерка нравился Наталье. Он понял это по её взглядам, по тому, как часто она отпускала двусмысленные шуточки в присутствии жены. Её веселье передавалось им, и её шутки у всех вызывали смех. Оставшись вдвоем, супруги соглашались, что Наталья неплохая девка, что ей не хватает хорошего мужика и по-доброму жалели «пропадающую» невесту. Наталья же пропадать вовсе не собиралась. Она стала появляться рядом с Валеркой всё чаще в обеденный перерыв,
