Аминазиновые сны, или В поисках смерти - Изольда Алмазова

– Ловят кого-то, – прошептала Оксана. – Наверное, тетку эту новую.

– Далеко не убежит, – вставила вихрастая Аня, – двери-то все закрыты на ключ.

– Пошли, девки, посмотрим, что там творится, – предложила Вера и первой заковыляла в коридор, остальные поспешили за ней. Женщины столпились у своей палаты и наблюдали, как растрепанная Гапеева, прижатая к стене, дергается и мычит что-то нечленораздельное. Лицо женщины было искажено страхом, левый угол рта оттянут книзу и по нему стекала слюна. Гапеева что есть сил размахивала руками, пытаясь отбиться от сестер и надзирательницы шестой палаты, которые втроем никак не могли справиться с разбушевавшейся больной.

Из палат начали опасливо выглядывать и другие женщины, не на шутку взволнованные громкими криками в коридоре. Некоторые из них наблюдали за происходящим совершенно равнодушно, а кто-то и со страхом на бледных, почти серых лицах.

– Все назад! – закричала разъяренная Старовойтова Ее лоб был покрыт мелкими капельками пота, а глаза метали молнии ненависти. – Марш все по палатам! Иначе будете наказаны! – прорычала сестра и кинулась к первому посту. Там она нажала тревожную кнопку и в отделение вбежали два санитара. Больные тут же скрылись в палатах. А два здоровенных амбала легко скрутили высокую полную Гапееву и уложили ее на кровать. Старовойтова быстро ввела той укол и облегченно выдохнула.

– Я не хочу… Вы меня привяжите… Я… – слабеющим голосом пробормотала Гапеева и замолкла.

Сестра, стоя над застывшим телом Гапеевой, удовлетворенно прошипела:

– Я вас не спрашиваю, чего вы хотите. Вы в психбольнице, и я здесь решаю, что мне делась с непослушными и сопротивляющимися пациентами. – Затем Ольга Васильевна перевела взгляд на санитаров и бросила: – Вы свободны. До утра Гапеева не рыпнется.

– Если что, Оля, вызывай нас, – отозвался один из санитаров.

– Не волнуйся, Саша, теперь все будет нормально, – одними губами улыбнулась сестра и добавила: – Ночь будет спокойной. Я уверена в этом.

Глава 19.

На следующий день Кристина поняла, почему Старовойтова разрешила дружной троице сходить на перекур в душевую. Сразу после завтрака женщины, вооруженные тряпками и швабрами, драили полы и стены отделения. К ним присоединилась и Алиса, которая старательно протирала крупные листья высокого ветвистого филодендрона, стоящего в коридоре в красивой керамической кадке.

Уборка всех помещений продолжалась до самого обеда. Антонина Анатольевна по прозвищу Хрипатая, почему-то заступившая утром не на свое дежурство, ходила по палатам и проверяла тумбочки, приговаривая, что на них могут стоять только бутылки с водой, а внутри находиться лишь предметы личной гигиены. Последней Хрипатая проверяла седьмую палату. На первый взгляд здесь все было чисто и аккуратно. Но приблизившись к одному из окон, сестра моментально покрылась красными пятнами и истерично взвизгнула:

– Что это? Алиска, иди сюда!

Испуганная Нетребская вбежала в палату, а Антонина Анатольевна указала рукой на батарею и ядовито спросила:

– Это твоя работа?

– Что? Где? – забормотала Алиса, тревожно озираясь.

– Вот на хрена ты разложила там хлеб? – сестра ткнула толстым пальцем с ярко-красным маникюром в направлении батареи.

– Я хотела сухариков подсушить, чтобы птичек покормить, – испуганно пролепетала Алиса, теребя в руках влажную тряпочку.

– Да каких, твою мать, птичек? Ты еще не скоро выйдешь отсюда, чтобы птичек покормить. И это ты вытворяешь уже не в первый раз! Еще раз увижу, то тебе не поздоровится! Так и знай!

Припугнув Алису, Хрипатая быстро вышла из палаты и гаркнула в коридор:

– Петровна! Быстро сюда!

Санитарка, которая руководила мойкой стен, кинулась к Антонине Анатольевне и тяжело дыша поинтересовалась:

– Что случилось?

– Ты что, когда палату убирала, не видела, что на батарее хлеб лежит?

– Нет, не видела. Видно Алиска после завтрака решила сухарей насушить. Не волнуйтесь, Анатольевна, сейчас все уберу.

– И быстро! А потом переверни ее матрас, может она опять там что-нибудь припрятала. Литературу свою, например, или журналы, пропавшие у ее подружки Ефимовой, – скомандовала сестра и вернулась в палату. – А вы что делаете? – грубо поинтересовалась она у Власовой.

– А вы не видите? Бинты с рук снимаю, – ответила Философиня, скатывая бинты в трубочку.

– Зачем?

– Они не держатся на руках и постоянно сползают к запястьям, – пояснила Власова.

– Быстро отдайте их мне, – приказала Хрипатая, – а то неровен час кто-нибудь решит на них повеситься.

– Но как же я буду ходить с открытыми швами? – сходу расстроилась Анна Яковлевна. – Это, во-первых, неэстетично, а во-вторых, не гигиенично, а в-третьих – не стоит больным смотреть на мои изуродованные руки.

– И кто в этом виноват? – гаденько усмехнулась Анатольевна и повторила приказ: – Отдайте сейчас же бинты!

– Так может вы мне сами руки перевяжите? – с надеждой в голосе спросила Власова.

– Нет, это в мои обязанности не входит, – отрезала сестра. Приблизившись к Власовой, Хрипатая вырвала бинты из ее рук и с чувством выполненного долга покинула палату.

– Но как же я буду ходить без повязок? – со слезами на глазах проговорила Философиня и опустила взгляд на свои руки, безвольно лежащие на коленях. Нежина, которая наблюдала за происходящем из коридора, демонстративно выставила средний палец вслед сестре. Маша, выглядывающая из-за ее спины, скривила губы в брезгливой улыбке и тихо высказалась: «Я бы таких сучек на фонарных столбах бы вешала». А Оксана присела рядом с Власовой и с жалостью в голосе пролепетала:

– Не плачьте. Не расстраивайтесь, пожалуйста. Она всегда такая… грубая.

– Да, да, – Анна Яковлевна смахнула слезы и быстро справившись с собой решила сменить тему. Она участливо взглянула на девочку: – Оксанка, я еще вчера хотела спросить тебя… Ты действительно в положении?

– Да, – счастливо ответила девочка.

– А кто отец ребенка?

– Мой друг. Его зовут Максим. Мы вместе учимся в училище. И мы хотим пожениться. Но только вот когда не знаю.

– Почему?

– Потому что по обмену мне как сироте предстоит поездка в Бельгию. А он туда не может поехать со мной. Так что мне нужно выбирать: или Бельгия, или замуж выходить.

– Да-а, дилемма, – протянула Власова.

– А вы как думаете, что сначала нужно сделать?

– Я бы сначала съездила в Бельгию, а уж потом бы вышла замуж.

– И я так сделаю, наверное. Только вот не знаю, когда меня выпишут. Каникулы в училище уже закончились, а меня все не отпускают. Я здесь только ем и сплю. Даже лекарств никаких не дают почему-то, – задумчиво отозвалась Оксана и вернулась на свою кровать. Девочка улеглась на спину и повернув голову в сторону Алисы, весело рассмеялась: – Опять ты свои тряпки на нитки разбираешь?

– А что, нельзя? Мне это помогает успокоиться, – недовольно поджала бледные губы Алиса, которая уже сидела на кровати и сосредоточенно вытягивала