Аминазиновые сны, или В поисках смерти - Изольда Алмазова

– Да.

– Пусть она откроется.

– Открылась.

– Пусть твой Николай выйдет в эту дверь. Отпусти его.

– Он идет к двери.

– Он оборачивается?

– Да.

– Помахай ему на прощание. Как он смотрит на тебя?

– Он улыбается и машет мне в ответ.

– Отпусти его. Пусть идет.

– Он вышел.

– Представь, что дверь за ним закрылась. Представила?

– Да.

– Сделай глубокий вдох и выдох. И открой глаза.

Никитина глубоко выдохнула и открыла глаза.

– Тебе стало легче, милая? – мягко поинтересовалась Философиня.

– Да… как ни странно, – пробормотала Ольга.

– Вот и хорошо. Молодец. Это упражнение можно делать всякий раз, когда тебе будет тяжело.

– А это упражнение можно делать всем? – робко спросила впечатлительная Наташа, которая внимательно, как и все женщины, следила за происходящим.

– Всем, – ответила Философиня. – Но его необходимо делать до тех пор, пока действительно ты не почувствуешь облегчения. Возможно одного раза будет недостаточно.

– Понятненько, – встряла Вера. – Но меня терзают смутные сомнения, что это помогает.

– Поверь, помогает, – уверенно подтвердила Власова. – Попробуй и сама поймешь, как это работает.

В палате было очень тихо. Кто-то лежал на своей кровати, кто-то сидел, но все думали о чем-то о своем. И эту спокойную атмосферу беспардонно нарушила Хрипатая:

– Лялькина, Никитина и Полина Евсеева на уколы!

Катя по обыкновению что-то буркнула в ответ, но выставив вперед живот, пошаркала тапками к выходу. Власова помогла Оле подняться и глядя ей вслед, грустно улыбалась, а Полина, минуя Философиню, тихо прошептала:

– Аня, а можно мне поговорить с вами наедине?

– Хорошо, поговорим, когда появится возможность.

Так закончилась «История о скоропостижной смерти мужа, бездушной медсестре по прозвищу Хрипатая и прощении» и этот не простой день.

А в завершении этой истории можно добавить, что Никитину так и не отпустили на похороны мужа. Ее диагноз был слишком серьезным, чтобы лишний раз травмировать ее психику. Через несколько дней Ольгу навестила сестра и сообщила, что похороны прошли нормально. На поминках было много людей и преданного жене Николая похоронили по ее желанию в городе N, а не на его родине в деревне Отрадное. Эти новости немного успокоили вдову, но до выписки из психушки Никитиной было еще очень далеко.

Глава 17.

Это утро началось с неожиданного визита Фенечки. На старухе были чистые спортивные штаны, красивые с яркой вышивкой домашние тапочки и черная теплая ветровка. Черный капюшон, натянутый практически на самые глаза старухи, делал ее бледное лицо мертвенно-белым. Фенечка выглядела устрашающе, словно в палату вошла не старая женщина, но сама смерть. Во всяком случае Кристине именно это сравнение пришло в голову. Лаврентьева наблюдала, как старуха обвела палату бессмысленным взглядом, словно решая куда направиться в первую очередь. Потом, не издавая ни единого звука, Фенечка двинулась к проходу между кроватями, цепляясь сухонькой ладошкой за спинки. Она дошла до окна, развернулась и потопала в обратную сторону. Так же неторопливо старуха отправилась гулять и по второму проходу, а поравнявшись с Власовой остановилась, пристально вглядываясь в ее лицо. Философиня страдальчески скривилась и громко сказала:

– Наташенька, пожалуйста, позови надзирательницу. Ты ближе всех лежишь к коридору. Пусть она выведет эту больную из нашей палаты.

– Хорошо, – легко согласилась Наташа и поднялась с постели.

Фенечка то ли поняла, о чем говорят женщины, то ли ей не понравился голос Власовой, но именно в этот момент старуха забубнила на одной ноте свое любимое: «Ню-ню-ню. Ню-ню-ню».

– Господи! – всплеснула руками Власова. – Как ее успокоить? Мне за первую ночь пребывания здесь ее голос просто осточертел!

– Как я вас понимаю! – поддержала Власову Кристина. – Я тоже прошла через этот ад, когда попала сюда. Но угомонить ее могут только надзирательницы. Но они почему-то никогда этого не делают.

– Да пусть себе гуляет, – вставила свое слово Алиса. – Вам что, жалко? Не может же она целыми сутками сидеть в одной палате.

– А тебе нравится этот бубнеж? – впервые проявляя раздражение, спросила Власова.

– Ну и что? Пусть себе бубнит. Я, когда лежала в шестой, к этому привыкла. Побубнит и перестанет.

Анна Яковлевна зажала уши ладонями и со страдальческим выражением лица наблюдала за Фенечкой. И тут в палату вошла сменившая Хрипатую сестра Старовойтова.

– Лялькина, иди подмойся! Сегодня тебя осмотрит гинеколог на предмет твоей предполагаемой беременности.

– Отстань, – развалившись на кровати и не отрывая глаз пробурчала Катя. – Дай поспать. Уже достала.

– На том свете выспишься, – ответила Ольга Васильевна и недобро усмехнулась.

– Надо меньше меня закалывать всякой дрянью, – упорно гавкалась с сестрой Лялькина.

– Так не хрен допиваться до потери сознания и сюда регулярно поступать. Кстати, на кого в этот раз ты оставила свою квартиру? Опять за очередного е… – Старовойтова осеклась и продолжила: – любовника или хахаля? Как ты их там называешь?

– Не твоего ума дело, – уже начала заводиться Катя, но внимание сестры уже переключилось на Фенечку: – А ты как сюда попала и что тут делаешь? Марш в свою палату!

Фенечка застыла на одном месте, но бубнить не перестала.

– Лида! Лида! – закричала в голос Старовойтова. – Иди сюда!

На крик сестры прибежала дежурная надзирательница, высокая полноватая женщина лет пятидесяти.

– Ты не видишь, что старуха не в палате и брындается где ей вздумается?

– Да я…

– Выведи ее отсюда и приглядывай за больной получше! – приказала Старовойтова.

Лида схватила Фенечку за руку и потащила вон из палаты, а Ольга Васильевна удовлетворенно улыбнулась и бросила недоуменный взгляд на Оксану.

– А ты чего тянешь руку? Спросить что-то хочешь?

– Мне тоже надо к гинекологу.

– Зачем это? – скривила капризные губы сестра.

– Я же тоже беременная. Мне тоже надо к врачу.

– А я и не знала, – ехидно отрезала Ольга Васильевна. – Кто еще здесь у нас тут беременный? Поднимите руки.

С этими словами Старовойтова покинула палату, а Оксана обиженно засопела и повернулась на бок.

Спустя час Лялькина вернулась в палату. Она шла слегка пританцовывая, выставив живот вперед.

– Ура! Девки, я не беременная, – радостно сообщила Катя и добавила: – Вот всякий раз, когда я сюда заселяюсь, то удивляюсь, как такой красавчик может работать здесь.

– Ты имеешь в виду гинеколога? – спросила Вера.

– Его, – подтвердила Лялькина.

– Ну так он не по этим делам, если ты понимаешь, о чем я, – встряла в разговор Кристина.

– Да знаю я, – отмахнулась Лялька. – Жаль, что такому красивому мужику бабы не нравятся.

– А я вот ничуть не удивлена. Поработай-ка ты тут с психичками столько лет, копаясь в их лохматках, так не то что на мальчиков будешь заглядываться, вообще импотентом станешь! – заржала Нежина.

– Да… жаль мужика. И представляете – он меня узнал!

– Еще бы такую