Аминазиновые сны, или В поисках смерти - Изольда Алмазова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну и черт с вами! – выкрикнула Алиса и опустив голову, поплелась в коридор.
– Вот же дура! – констатировала Лялькина.
– Да еще какая! – поддакнула Маша.
– В шестой ей самое место, – утвердительно кивнула Вера.
Больше до самого отбоя в отделении ничего интересного не происходило. Все занимались своими делами, болтали о чем-то и почти не выходили в коридор на прогулку. А когда в палате загорелся ночной светильник, тишину в палате нарушила Светлана.
– Что-то сегодня было скучно мне. И не спится. А тебе, Верка?
– А что ты предлагаешь?
– То же что и вчера.
– Давай.
– Ты только хорошенько слей воду, а то вчера не очень получилось.
– Ладно. Постараюсь сегодня набрать кипятку.
Вера подхватилась с места и накинула халат. Потом, прихватив бутылочку с водой, вышла в коридор.
– Нежина, ты куда это собралась? – услышали женщины грозный голос медсестры Анисимовны.
– В туалет за водой, – отчиталась Вера, замедлив шаг у кабинета сестер.
– Ладно, иди.
Вера поковыляла к туалету и оказавшись у умывальника открыла кран с горячей водой. Когда ей показалось, что льющаяся вода из крана уже достаточно горяча, она удовлетворенно крякнула и подставила бутылочку под быструю струю. Возвращаясь в палату и минуя сестринскую, Вера спрятала руку с бутылочкой за спину. Медсестра же недоверчиво оглядела больную с ног до головы, но ничего не сказала.
Войдя в палату, Вера на цыпочках приблизилась к кровати Светы и шепотом приказала:
– Светка, доставай стаканы!
Та пошебуршила в тумбочке и, пугливо оглядываясь, извлекла два пластиковых стаканчика и какой-то пакетик.
– Насыпай, – так же тихо приказала Вера. Света рассыпала что-то по стаканам и по палате разлился запах дешевого кофе.
– А конфеты с ликером остались?
– Да.
– Давай! Не жмись.
– Девки, вы уже совсем оборзели кофе на ночь пить, – недовольно пробурчала Катя Лялькина. – И мне не предложили, стервы.
– И мне, – подала голос цыганка.
– Так идите к нам. Мы поделимся, – прошипела Света. Лялькину и цыганку приглашать долго не пришлось. Они быстро присоединились к ночным заговорщицам.
– И я хочу к вам, – тоненьким голоском пропищала Оксана.
– А ты еще маленькая. Тебе нельзя, – отрезала Света.
– А как вы, девочки, ночью спать будете? – удивилась Власова, наблюдая за тем, как женщины пьют кофе с конфетами. – И разве можно здесь кофе пить? Мы же на таблетках.
– Вот именно, – отозвалась Нежина. – Под нашими таблетками будем спать как убитые. Особенно Лялька под своим уколом.
– Каким?
– Да под аминазином, Аня, – пояснила Вера и допив свой кофе, неразборчиво пробормотала: – Что-то я, кажется, захмелела от этой ликерной начинки.
После этих слов нарушительницы режима больницы по палате разнесся тихий смех.
А сразу после десяти, тишину нарушил первый женский вопль: «Не хочу!», потом еще один: «Вы больше не заставите меня ночевать в этой палате!». Затем послышался звук отодвигающегося стола и топот бегущих ног.
– Замолчи! Ты всех взбудоражишь, – визгливо закричала Анисимовна.
– Я не хочу! Отстаньте от меня! Я больше здесь не останусь! – теперь все хорошо узнали голос Леры.
Наверное, девушка пыталась вырваться из цепких рук крепко сбитой надзирательницы, потому что из коридора слышались звуки тяжелого дыхания и какой-то возни. Каким-то чудом Лере все-таки удалось освободиться из железной хватка сестры, и она, что-то крича и восклицая, побежала к выходу из отделения. Там она что есть силы принялась колотить кулаками в дверь.
– Выпустите меня!!! Я не должна здесь находиться! Я требую, чтобы вы вызвали милицию! Вы держите меня здесь насильно! Это произвол! Я буду жаловаться! Позвоните моему отцу!!!
Сестрам и санитаркам видимо все же удалось скрутить Леру, потому что она взволнованно, но более сдавленным голосом вскрикивала:
– Вы не имели права ложить меня к тяжелым больным! Я не выношу их вида и запаха тухлых памперсов. Отпустите! Позвоните отцу! Пусть он заберет меня отсюда! Вызовите милицию! Я хочу рассказать о том, что здесь творится!
– Ну что с ней делать? – злобно прорычала Старовойтова.
Ей ответил голос Анисимовны:
– Давай позвоним отцу. Пусть приедет. Я не возьму ответственность за…
Но Ольга Васильевна гневно прервала ее:
– Ты никогда не хочешь брать ответственность ни за что. Так не работай здесь! Если хочешь позвонить ее отцу или ментам, так иди и звони.
На какое-то время опять стало тихо. Спустя сорок минут раздался звонок в дверь отделения. Потом дверь кто-то открыл и послышался громкий шепот. Лере вновь удалось выбежать из палаты, и она бросилась к отцу с криками: «Папочка, забери меня отсюда! Я больше не могу это выносить!»
Отец Леры что-то говорил ей, но разобрать слов было нельзя. Только спустя еще полчаса в отделении снова повисла тишина.
Кристину поразила не сама суть происходящего в отделении, а реакция больных: никто не вышел из палат и не вступился за бедную Леру. Все делали вид, что спят, впрочем, как и она сама.
А на следующий день Леру перевели в маленькую пятиместную палату к Нинке Артемьевой. И с этого дня Леру словно подменили: она больше на кричала и не пыталась покинуть психушку. Девушка стала чаще улыбаться, не спорила и не конфликтовала с сестрами и надзирательницами и не выглядела заторможенной. А еще она нашла себе новую подругу в лице Анны Яковлевны Власовой.
Глава 16.
В шесть утра в палате зажегся верхний свет. Анисимовна злая как овчарка, бойко промаршировала к кровати Нечаевой.
– Всем подъем! А ты, Светка, доставай свое богатство! Живо!
– Какое? – делано удивилась Нечаева, наивно округлив глаза.
– Не прикидывайся дурой! Пакет свой доставай! Ты уже не в первый раз здесь и порядки знаешь. Я только не могу понять, как тебе все это удалось протащить в отделение?
– У меня нет ничего такого, – попыталась отделаться от сестры Света. – Я больничных правил не нарушаю.
– Считаю до трех. Раз…
– Ладно, ладно, забирай! – сдалась Нечаева и протянула Анисимовне мешочек с пакетиками растворимого кофе и конфетами.
– Вот так-то лучше. Еще раз провернешь такое, из шестой не выйдешь до конца своих дней. Поняла?
– Так точно, товарищ генерал! – попыталась отшутиться Света, но на ее лице легко можно было прочесть страх и разочарование от потери любимого напитка.
А новый рассвет был туманным. За окном стояла вязкая, густая и серая стена, которая скрывала и крыши соседних корпусов, и влюбленную парочку голубей.
Кристина вздохнула и, поразмышляв над тем, чем же заняться этим утром, решила попросить у Философини какой-нибудь журнал. Но в это время услышала тоскливый голос Нади
