Аминазиновые сны, или В поисках смерти - Изольда Алмазова

Тем временем Катя подошла к своей кровати, встала лицом к спинке и ухватившись за нее принялась выделывать красивыми белыми ногами немыслимые па. Лялька мурлыкала себе под нос какую-то мелодию, словно аккомпанируя своему немыслимому балету. Первой засмеялась Философиня, а потом ее поддержали и другие женщины. На неудержимый хохот больных в палату ворвалась разъяренная Старовойтова:

– Прекратите! Прекратите ржать! – стараясь перекричать пациенток, взревела сестра. Но ее никто не слышал, а Катя в очередной раз подпрыгнула и, стукнув пяткой о пятку, прекратила свой танец.

– Ну чего орешь, как малахольная? – Катя выразительно усмехнулась и позволила себе смелость посмотреть ненавистной сестре прямо в глаза. – Что, воли тебе здесь много дали? Что, и повеселиться в этом бардаке нельзя?

– Нельзя, Лялькина! – дрожа от гнева, выкрикнула сестра. – Здесь тебе не театр, а режимное учреждение.

– Да пошла ты, – огрызнулась Катя. – Повидала я на своем веку таких правильных сучек…

– Да как ты, тварь, смеешь так со мной разговаривать? Галопередольчику захотела? Ты хорошо знаешь – за мной не заржавеет, – угрожающе рявкнула Ольга Васильевна.

– Да не пугай ты меня, пуганая я… – еще раз беззлобно огрызнулась Катя и демонстративно раскинулась на кровати.

– Вот так-то лучше! Всем закрыть рты и лежать тихо! – грубо выдала Старовойтова и вышла с высоко поднятой головой. Последнее слово всегда должно было оставаться за ней.

На какое-то время в палате повисла тишина, а потом первой прыснула в ладошку маленькая Оксана и женщины рассмеялись вновь. Все, кроме девушки с печальными глазами, лежащей у стены.

Глава 18.

«История о тунеядке и о том, как потерять детей и скатиться на дно жизни».

Когда смех затих, в палате раздался тихий, хрипловатый голос Кати:

– Вообще-то я давно так не смеялась. Я забыла, что можно вот так, от души, веселиться без пойла. Знаете, девочки, а я ведь тунеядка и алкоголичка с большим стажем, несмотря на то, что мне всего-то сорок три года. По образованию я швея и когда-то мечтала стать модельером. Но рано выскочила замуж, родила двоих детей. Сына и дочь. Муж занимался бизнесом. Я шила на дому и все у меня было хорошо. А потом как-то в один день, жизнь неожиданно изменилась. Муж нашел другую бабу и ушел к ней. Правда, оставил мне и детям трехкомнатную квартиру. Заказов становилось все меньше и меньше. Алименты этот хрен платил копеечные. Он же был предприниматель и сам начислял себе зарплату. Вот и начислял себе по минимуму, чтобы не платить мне много. Денег не хватало ни на что. Образовалась большая задолженность по коммуналке. Вот тогда-то я и решила поискать работу. Искала долго, но мне не везло. То работа была далеко от дома, то зарплату предлагали такую, что ее едва ли бы хватило сходить в магазин раза два-три. Одному работодателю не понравилось, что у меня двое маленьких детей и он был уверен, что я часто буду уходить на больничный. Я прошла штук десять собеседований – и все зря. Ну не брали меня нигде! Понимаете, девочки, я уже стала отчаиваться. И вот однажды, возвращаясь с очередного бесполезного собеседования, я зашла в магазин за продуктами и вместо еды купила бутылку водки. Пришла домой, открыла ее и выпила без закуси. Правда, потом блевала дальше чем видела, но мне уже было не так страшно жить. Бедные дети не понимали, что со мной происходит. В тот день они просто забились в уголок и сидели там тихо-тихо. Я вырубилась прямо за столом и что дети ели, как улеглись спать я не знаю. Знаю только, что проснулась утром с дурной башкой и мне надо было опохмелиться. Я отвела детей в сад, сходила за новой бутылкой и опять напилась. Проспала целый день. Ну… и больше работу не искала. Не хотела метать бисер перед свиньями и унижаться перед холеными сучками, обвешенными золотишком словно новогодние елки мишурой. Потом мы с детьми быстро прожили заначку, которую я собирала несколько лет копеечка к копеечке. Представляете, даже детскую копилку разбила и в магазине рассчитывалась этой мелочью. Стыдоба была такая, что и передать нельзя. Но потом стыд пропал и мне было все равно, что обо мне подумают люди. Спустя пару месяцев я встретила Ваньку, своего первого любовника, и он перешел к нам жить. Он тоже был любитель выпить, но работу имел – шоферил на какой-то фирме. И стало немного легче. А потом пришли они.

– Кто? – тревожно поинтересовалась Оксана.

– Да комиссия, черт бы ее побрал! СОПовцы.

– Ясно, – прошептала девочка.

– Оказывается меня внесли в базу тунеядцев. Вот они и заявились с проверкой. – Катя села на кровати, поджав правую ногу под себя.

– И что? – тихо, но ясно спросила Философиня.

– А то, что сначала предупредили о том, что мои дети взяты на карандаш. Потом начали угрожать, что заберут сына и дочь, если я не устроюсь на работу. А еще сказали, что соседи на меня постоянно жалуются: у меня, мол, постоянные пьянки, любовников до хрена и что я меняю их как перчатки. Хотя это не было правдой. У меня был один Ванька. Да… потом к нам несколько раз заходил участковый. Такой миленький парнишечка… Но что он мог? Поговорить только, да и, типа, наставить на путь истинный. Проводил, так сказать, профилактические беседы. Смешной такой. Делал строгий вид, а сам, наверное, сцался, что его Ванька побьет.

– Так, а где твои дети сейчас? – дрожащим от жалости голосом спросила Полина.

– Как где? – словно удивилась вопросу Катя. – В приюте. Меня ведь вскоре после прихода комиссии лишили родительских прав и детей забрали. Сцена была еще та! Я просила, просто умоляла их не забирать детей. Но эти мерзкие бабищи были непреклонны.

– Я бы ни за что не отдала им свою дочь! – горячо воскликнула Полина, прижимая руки к сердцу.

– Так, а твоя дочка с кем сейчас? – ехидно поинтересовалась Кристина, переводя взгляд с Ляльки на Полину. – А дочь-то твою забрали у тебя родители мужа и не дают тебе с ней видеться. Так что не выступай!

Полина опустила голову и промолчала.

– И что было дальше? – сочувственно поинтересовалась у Кати цыганка.

– А что дальше… а дальше я с горя напилась и в петлю полезла, – сдавленным голосом ответила Катя. – Соседи, дураки, вытащили меня из петли. И сразу меня сюда привезли. Так я попала в дурку в первый раз.

– Но несмотря ни на что ты ведь была нужна своим