Ведьма и ее мужчины (СИ) - Чайка Лариса

— У меня от вас ребенок, Грег, — выпалила я на одном дыхании, как в прорубь прыгнула.

Воцарилось молчание. Потом сдержанный смешок со стороны постели, потом громкий противный хохот.

— Ой, сейчас лопну от смеха. Ну, тогда, за это надо выпить. Неси вина, Шеин.

— Хватит вам вина, — на меня напало одно из моих самых непредсказуемых настроений. Внутри развязался тугой клубок, и теперь никто и ничто не могло меня остановить. — Хватит вам валяться и жалеть себя. Пора возвращаться к жизни, к людям, к работе.

— И каким же образом, смею вас спросить? Вам не сказали, что у меня нет ног? Шеин, почему ты не сказал дамочке, что я калека. Тогда может быть и разговоры о ребенке, были бы излишни. Если вы рассчитываете на деньги, то вы в пролете. У меня нет денег. Мне не выплачивают пособие уже несколько лет.

— С тех пор, как умер Его величество, Грегу не платят пособие, — тихо подтвердил Рони.

— Так почему вы не обратились к Ее величеству?

— Я здесь все время с Грегом, а на письма ответа не было. Сначала я часто писал, а потом забросил это дело.

— Прекрати, дружище, — зарычал со своего места Грег, — подумаешь, ноги оторвало. Жизнь военного принадлежит его королю. Нам и так такой дом подарили. Нам еще продавать и продавать его по частям. Главное, чтобы на вино хватало, а без хлеба я как — нибудь обойдусь.

— Нам уже и продавать почти нечего, Грег, — тихим голосом напомнил его друг. — В доме уже ничего не осталось.

— Ерунда. Подожди, я немного оклемаюсь, и мы что-нибудь придумаем.

— Придумали уже, дальше некуда, — проворчал Рони.

— Ты вина принесешь? Сколько можно тут стоять и разговоры разговаривать? — опять зарычал больной.

— Иду, иду.

Старик Рони повернулся к двери, но его перехватил Марк.

— Насколько я понимаю, господину Дериду надо протрезветь. У вас кроме лука и огурцов что- нибудь в доме есть?

— Надо посмотреть. Там в погребе кусок мяса вроде был.

— Давайте мы пойдем, приготовим ужин, а госпожа Альма с глазу на глаз поговорит с господином Деридом.

— Эй! А это что за хрен с горы нарисовался? — опять зарычал вояка, — ты что командуешь тут, в моем доме? Сказал вина, значит, вина. Я не хочу есть.

— Захотите, — тут уж я не смогла промолчать. — Идите, идите, Марк. Действительно, будет лучше, если мы поговорим наедине.

Марк увлек за собой старика, оставив нас наедине с отцом моего второго сына.

Когда мужчины ушли, я неторопливо подошла ближе к кровати. Грег немного приподнялся и с любопытством меня разглядывал. Он — меня, а я его. Наше молчание затянулось, но я не чувствовала никакого дискомфорта. Говорю же: на меня напал «победун». Бывало у меня в биографии такое состояние организма, когда мне море было по колено, и никто и ничто не могло меня смутить.

Грязен. Неопрятен. Неухожен. Слегка заплывшее лицо. Это от чрезмерных возлияний. Его глаза смотрят с прищуром, а в голове чувствуется работа мысли. Ага, пытается вспомнить! Значит, он меня не узнал. Наше знакомство, действительно, было недолгим, да и времени прошло порядочно.

Это еще одно мое разочарование! Первый — Стив, даже слышать не захотел о сыне, второй — Грег, усиленно напрягает память, чтобы вспомнить, кто я такая. Папеньки — папашки, минуту вашего внимания! Я никому навязываться не собираюсь. Не хотите иметь сыновей — ваше право!

И даже жалости в эту минуту у меня не было. Я подошла совсем близко, наклонилась ниже, пристально вглядываясь в его серые глаза.

— Что? Не нравлюсь? — Грег вызывающе ощерился.

— Не особо.

— А что так? Что вы там говорили о сыне? Мы были с вами знакомы?

— И да, и нет. Мы были знакомы одиннадцать лет назад.

Он нахмурился.

— Одиннадцать лет назад? Одиннадцать лет назад я был…. А где я был? А-а-а, в приграничном городке. Мы охраняли границы от набегов неприятеля. Я еще тогда получил рану. Все. Все. Я вспомнил. Вы та милая ведьма, что спасла меня после ранения. Зря вы это сделали, госпожа… не помню, как вас там…

Я усмехнулась.

— А меня не зовут, я сама прихожу. Вот и сегодня пришла, а тут такой казус. Вы придуриваться долго собираетесь?

— Вы о чем? — Грег подтянулся еще выше. Откинул сальную прядь со лба. — Я вас не звал, и мне от вас ничего не нужно.

— Зато мне от тебя много чего нужно, милый, — я почти пропела эту фразу, — у меня на тебя о-о-очень бо-о-ольшие виды.

— Вы чего? — мужик дернулся, подтянул повыше одеяло. — Знаете, что? Идите своей дорогой. Я помню — вы ведьма. Но вам меня не напугать. В моем теперешнем положении, я даже не знаю, что могло бы меня напугать. Смерти я не боюсь. А остальное — пустое.

— А вот это вы напрасно, — хищно улыбнувшись, я резко наклонилась и, вытянув вперед руку, громко произнесла заклинание.

Грег подпрыгнул настолько, насколько это было можно в его положении. Открыл рот, видимо, собираясь что- то сказать, а изо рта выскочил большой и красивый пузырь (пузырь, всем видом напоминающий мыльный), и ненавязчиво так завис перед глазами лежащего.

Они, глаза то есть, открылись до своих самых широких границ. Грег еще раз открыл рот (негодование, негодование, а что же еще он собирался выразить?), и из открывшегося рта полетели в разные стороны невесомые круглые шарики. Очень предприимчивая черная ведьма подставила руку под искрящийся пузырек и с удовольствием его лопнула. Не знаю, как кому, а мне аж на душе полегчало. Сразу вспомнила своих мурзиков. Как они там, вдали от мамочки?

Сказать по правде, эту штуку я придумала сама, когда одна сражалась с тремя голосившими младенцами. Всегда помогало! Сколько бы они тогда не открывали рты — крик был беззвучен, а изо рта для увеселения детишек, летели веселые мыльные пузырьки. Фокус этот был безобидный и краткосрочный, но Грегу — то об этом знать необязательно? Правильно я думаю? Главное успеть все ему сказать, чтобы он прочувствовал, и пока эффект не испарился.

Сделав самое строгое лицо на свете, я менторским голосом начала:

— Я — госпожа Альма Рильке, если вы не помните, господин Дерид. Это я вас тогда в приграничном городке буквально вытащила с того света, — и видя, что он что- то возмущенно хочет сказать, но у него получается только выдать очередную порцию летящих шариков, я замахала руками, — не надо, не надо, не благодарите. Я тогда, господин Дерид, отдала вам часть своей жизненной силы. А что это значит? А значит это, что мы с вами родные люди. А госпожа черная ведьма никогда не позволит своему родному человеку самостоятельно вгонять себя в гроб. Поделившись с вами своей жизненной силой, так уж вышло, я разделила с вами в ту ночь и ложе. Не смотрите на меня так, выпучив глаза, я знаю, что вы ничего об этом не помните, вы были в трансе. Но на мою радость, или на беду, не знаю, еще не решила, у нас был свидетель. Я не в том смысле, что он свечку держал, а в том, что он знал об этом случае. Это ваш дорогой друг — господин Рони. Он сможет подтвердить, если вы мне, вдруг, не поверите. А после той ночи, у меня появился от вас сын. Я назвала его в вашу честь. Ему десять лет. И, если вам это интересно, он очень похож на вас.

Надо было видеть лицо лежащего Грега! Глаза выпучены, руки бьют по одеялу, а вот рот… Прекрасные переливающиеся шарики в неимоверных количествах вылетают из открывающегося рта!

— Не благодарите же, сказала. Я хотела познакомить вас с вашим сыном, вы ведь не будете против?

Грег буквально выталкивал себя из кровати, выражая…. А что он выражал? Восторг, негодование, благодарность, счастье? Честно сказать, я не особо задумывалась. Мне надо было произнести свою речь до конца, пока действие «кодирования» не закончилось.

— Я даже не была бы против, если бы он какое- то время пожил с вами. У меня тут образовалась одна неприятная ситуация. Но… Теперь я вижу, что я поторопилась. Грег — очень достойный и хорошо воспитанный мальчик. Ну, приедет он сюда к своему родному отцу, и что же он увидит? Опустившегося пьяницу, человека без принципов и целей. Распроданный наполовину дом, разграбленное поместье. А ведь он мог бы гордиться своим отцом- героем. М-да, ситуация…. Нет, если вы не хотите видеть и признавать своего родного сына, то тогда конечно….