Ведьма и ее мужчины (СИ) - Чайка Лариса

— Да-аа. И что было после? Где Эмма? — Этот вопрос не давал мне покоя.

— Эмма поначалу выхаживала Грега, как могла, — невесело продолжал Роне, — всех врачей на ноги поставила, всех магов объехала, но результата не было. Ей сказали смириться. Она и смирилась. Только Грег не хотел ничего принимать. Они переехали сюда, в этот дом, и Эмма честно ухаживала за героем, уговаривала его забыть обо всем и просто …жить. Но надо знать Грега….Охо-хо-нюшки, — хлебнув из своего стакана, старик пустил скупую мужскую слезу, — не при даме будет сказано, но повел себя мой командир сурово. Он выгнал бедняжку из дома. Разгромил одну из комнат (швырялся, чем попало), кричал, что не хочет ее видеть, что не может предложить любимой женщине свое искалеченное тело. Та плакала, говорила, что любит его в любом виде, что никуда не уйдет, а будет с ним до конца жизни.

Я жадно слушала рассказ старика, представляя себя на месте этой несчастной Эммы. Что может сделать женщина с разгневанным мужчиной? Наверное, ничего… Ничего, пока он разгневан. И в то же время, я проникалась уважением к отцу моего второго сына. Вот это настоящий мужчина! Я ведь помню его шепот в ночи, я помню его щемящие и нежные ласки, когда он думал, что с ним в ночи его любимая. Он любил ее безоговорочно, он любил ее больше всего на свете. Это какую же силу воли нужно иметь, чтобы оттолкнуть от себя любимого человека?

Я пою Гимн Великой Любви! Той Любви, которая движет и подчиняет под себя всю нашу жизнь! Я пою гимн той Великой Любви, которая не смотрит на города и страны, которую не разъединяют Расстояние и Время. И чтобы не случилось, куда бы ни закинула нас старуха — Судьба, влюбленные все равно находят друг друга! Я пою гимн той Великой Любви, которая является продолжением твоего любимого человека, которая воспринимает его боль, как свою, его радость, как величайшее счастье на свете. И будет Вечная Любовь шествовать по миру, потому что нет ей замены! В нашей жизни лишь три вещи ценны и значимы — Жизнь, Смерть и Любовь. И счастлив в жизни тот человек, кто познал эти три составляющих, потому что Жизнь и Смерть познают все живущие, а Любовь — лишь избранные. Найти ее имеют шанс все, но мы спешим, закрываем глаза, отвлекаемся на более яркие объекты и проходим мимо Истинной Вечной Любви. А знаете, как узнать ее истинность? Очень просто: в последний миг нашей жизни перед тобой встанет он — Образ Вечной Любви, и ты поймешь — правильно ли ты жил свою жизнь. Жалко только, что исправить уже ничего будет НЕЛЬЗЯ!

— Госпожа Альма! Госпожа Альма, — я услышала громкие оклики Роне и Марка, — почему вы молчите? Что с вами?

Я встряхнула оцепенение.

— Извините, задумалась. Господин Роне, Эмма все- таки ушла?

Он махнул рукой.

— Конечно, ушла. Вся в слезах и в тоске. Он кричал, что если она останется, он лишит себя жизни, что она свободна, что он даст ей развод, что она еще найдет себе мужа и будет жить с ним счастливо. Вы же понимаете, что после той раны, наш Грег не может иметь детей. Ой! Что это я? У него же есть сын, госпожа Альма?

— Да. Я назвала его Грегом. В честь отца.

— Ой, счастье — то какое! У Грега есть сын! Я ведь помню ту ночь, госпожа ведьма. Это тогда и случилось?

— Да, Роне. После той ночи у меня появился Грег.

— А почему вы раньше не сообщили об этом отцу?

— Да, потому что дура, — я зло усмехнулась. — Дура я, господин Роне. Кто ж знал, что тут такие страсти играют? Той ночью Грег думал, что с ним Эмма. Он как в трансе был, все шептал: «Эмма, Эмма, я люблю тебя». Как я могла объявиться с таким подарком?

— Это да. Благородно. Вы тогда очень благородно поступили, госпожа Альма. И хоть я не в восторге от вашего женского полу, потому как много среди вас всяких легкомысленных девиц, которые только голову дурят нашему брату, но вас я понимаю. И восхищаюсь. А как сыночек Грега? На кого похож?

— Конечно, на папеньку, — я грустно усмехнулась, вспомнив свое чадо.

Грег отличался от остальных моих отпрысков рассудительностью и ответственностью. И, хотя был моложе старшего — Стива, мог ему сто очков вперед дать. Вот и не верь после этого в породу.

Далее я развлекала старого вояку рассказами о Грегоре — младшем — каков внешне? что из себя представляет сейчас? его способности? знает ли он кто его отец? И все в таком же духе. Развлекала до тех пор, пока мы не услышали звон колокольчика со второго этажа.

— Зовет, — тоскливо сообщил Роне. — Надо идти. Пойдемте вместе, госпожа ведьма.

Я беспомощно оглянулось, мне было страшно. Марк встал из-за стола и тоном, не терпящим возражения сказал:

— Давайте пойдем все вместе. Я тоже хочу помочь. Чем смогу, конечно, — поправил он, увидев мой вопросительный взгляд.

Мы дружно отправились на второй этаж в гости к человеку, к которому у каждого из нас было свое отношение.

Глава 17

Темная комната оставалась темной, но на кровати кто- то явно шевелился. Мы гуськом прошли в дурнопахнущее помещение, я и Марк остановились, а Рони прошел дальше и стал чем- то шуршать. Это он лампу зажигал. Тусклый огонь осветил середину пыльной спальни. С кровати послышалось кряхтение и отборное ругательство.

— Шеин…. Шеин, мать твою, где ты ходишь?

Голос был хрипл.

— Принеси мне вина. Я умираю от жажды.

— Грег, — с ласково-уговаривающей интонацией начал Рони, — ты посмотри, кто к нам пришел.

Рони схватил меня за руку и стал двигать ближе к кровати. Послышались новые ругательства, скрип кровати, как будто человек, лежащий на ней, менял позу.

— К черту! Всех к черту! Гони всех в шею. Я не принимаю….

Мы подошли совсем близко. Тусклый огонек лампы осветил хмурое заплывшее лицо мужчины со всклоченной бородой и спутавшимися волосами.

— Это госпожа Альма Рильке, — уговаривающим тоном, как будто разговаривал с маленьким ребенком, продолжил старик. — Ты помнишь, как она спасла тебя, тогда в приграничье? Ты обязан ей жизнью, Грег.

— К черту всех спасальщиков! Не зачем, не зачем, все в этой жизни уже не зачем.

Мужчина оперся на руки и приподнялся чуть выше, сел, подтянул под себя подушку и продолжил.

— Шеин! Ты слышал насчет вина? Я умираю от жажды.

— Грег! Из тебя еще не выветрились остатки прошлой выпивки. Давай я соображу что- нибудь поесть, а ты пока поговори с господами. У них для тебя есть очень приятная новость.

И старый вояка стал подталкивать меня еще ближе к постели Грега. Но это был не Грег. Это был не тот, Грег, которого я помнила. Я жадно вглядывалась в лицо этого мужчины, и не находила ничего похожего на того Грега, которого я знала. На того Грега, который запечатлелся у меня в памяти, которого я, нет- нет, и вспоминала одинокими ночами. Передо мной лежал незнакомец — грязный, потный, понурый и почему- то пронзительно жалкий. Да! Довели мужика! Я продолжала разглядывать незнакомого знакомца, а Рони продолжал свои уговоры.

— Что же вы молчите, госпожа Рильке? Расскажите же Грегу радостную новость. Я уверен, что он будет вне себя от такого известия. Давай я поправлю тебе подушки, Грег, чтобы было удобнее. Сейчас я приготовлю нам ужин, и за такую прекрасную весть можно будет выпить стаканчик — другой.

— И что же могло такого радостного случиться? Мне, наконец- то, выплатили пособие? Или Его величество дал мне чин главнокомандующего его войск. Кто эта женщина? Что ей от меня нужно? Это Его величество послал ее?

— Грег, король умер несколько лет назад. Я же говорил тебе.

— Умер. Он все- таки умер. А вот я еще почему- то жив. Еще лежу здесь как бревно. Зачем, спрашивается? Неси вина, старый пройдоха.

— Грег, — вступила в разговор я, — вы меня совсем не помните?

— А должен?

— Пожалуй, нет, — я не знала, что сказать. Да и стоило ли? Он и тогда — то в здравом уме ничего не знал о нашей ночи, объяснять же это теперь человеку, которому все равно, не имело смысла.

Я беспомощно оглянулась и поймала взгляд Марка, который стоял у меня за спиной. Он сжал мою руку и ободряюще улыбнулся.