Ведьма и ее мужчины (СИ) - Чайка Лариса

Не знаю, не знаю. Я вспомнила свое назначение, наш обмен распределениями со Стивом. Дала я тогда маху! Но Марка, скорее всего, тоже по лучшим результатам взяли. Я вспомнила, с какой легкостью он отразил мои боевые искры, и прониклась — Марк очень сильный маг.

— Да. Нашел он нас и к себе позвал. Снова вместе.

— Но вы не сказали, куда он девает такую прорву денег?

— Ах, это, — Марта переглянулась со стриком и весело улыбнулась. — Сначала долг мачехе отдал, дом вот купил, мебель и прочее. А еще он каждый год большую часть своих денег отдает тому интернату, где учился мальчиком. Говорит, что никогда не забудет, как голодно и холодно было ему, поэтому и обеспечивает мальчуганов едой хорошей, да одеждой теплой, да книжками, да игрушками. Он к ним сам часто ездит, смотрит, что еще нужно и помогает.

Вот это да! Я даже рот открыла! Все мои представления о королевском ловчем перевернулись с ног на голову!

— Господин Остен помогает детям? А, что, своих у него нет?

— О-хо-хо, — вздохнула Марта, подперев голову рукой, — если бы были, наш Марк мог бы стать лучшим отцом на свете. А, что, вы давно его знаете? — она хитро переглянулась с дворецким.

Ну- ну- ну! Не так быстро, ребята! Вижу я, куда вы клоните. Никто не сможет обмануть проницательную черную ведьму. Так, я им и сказала, потому что я еще и честная очень и душой кривить не люблю. Мне так проще жить, и за слова свои я всегда отвечаю, и силы на ложь и обман не уходят, потому, как любое вранье много энергии у человека отнимает, душу его портит и вообще…

Кухарка и дворецкий покивали моей пламенно речи, еще раз хитро переглянулись, а дворецкий, по- моему, даже подмигнул своим слезящимся глазом. Или мне показалось, и он просто слезу смахнул? А, ну их, сводники старые! Чтобы я и господин королевский ловчий? Да, это ни в одни ворота не лезет! И вообще, он меня в тюрьму посадить хочет! Кто в твердом разуме будет вертеть шашни с человеком, который хочет тебя в тюрьму посадить? Только ненормальная. Я себя к таким не причисляла. Поэтому — проехали! Но побольше узнать о господине Остене не преминула. А вдруг пригодится?

— И что же, ваш хозяин даже женат не был? — деловым тоном уточнила я.

Кухарка опять переглянулась с дворецким, и они оба помрачнели. За столом повисло молчание — отвечать явно никто из них не хотел. Ага! Вот где собака порылась! Где-то, видно, начудил наш ловчий в этом вопросе! Поэтому я усилила напор — ну, как усилила?.. сделала участливое лицо, положила руку на локоть Марте и заглянула ей в глаза.

— Что- то случилось? Его жена умерла? Простите, я не знала.

Дворецкий рванул ворот рубахи, как будто ему не хватает воздуха. Кухарка закатила глаза, как будто собралась грохнуться в обморок.

— Да лучше бы она померла, эта стерва! — просипел Домен. — Все нервы Марку вымотала, чуть на тот свет не отправила…

Интересно! Любовная драма? Очень хотелось узнать, раз уж судьба свела меня с этими людьми. Я вообще сторонник того, что Судьба нас не просто так по жизни ведет, и события невероятные нам подкидывает, и людей разных подставляет. Судьба нам всегда дает право выбора и, если что не так — то обижаться на нее не надо, обижаться надо на себя — видно, не верный выбор вы сделали, господа!

Марта вздохнула и нехотя кивнула Домену. Тот прочистил горло и заговорил:

— Была жена у нашего Марка, госпожа Альма. Была, да сплыла. — И заметив мой заинтересованный взгляд, продолжил. — Жива, жива, стерва. Столько нервов нашему господину помотала…

— Давай я расскажу, Домен, — вступила в разговор Марта, — ты не так рассказываешь. Сейчас опять ругаться начнешь и не остановишь тебя.

— А как не ругаться? Всю жизнь она Марку загубила. Он до сих пор на женщин не смотрит. Вы первая, госпожа Альма, кого он в дом привел. Нет, были, конечно, разные тут. В основном шлю…,- дворецкий резко оборвал свою обвинительную речь, поймав укоризненный взгляд Марты. — А что? Я ничего. Надобности мужские все равно есть…

— Куда- то ты не туда опять повернул, старый.

Марта взяла рассказ в свои руки:

— Женился наш господин года через три после окончания академии. И дом тогда этот купил, чтобы тут, значит, с женой молодой жить. Вспоминая свое несчастное детство, хотел наш Марк семью настоящую — чтобы дом — полная чаша, чтобы детишки бегали, чтобы душой отогреться у домашнего очага. Девица была красивая, ничего сказать не могу. Пришла сюда с одним узелочком. Он ее еще по интернату знал — сирота безродная. Казалось бы — живи и радуйся. Только девка та оказалась сукой бессердечной и жадной до богатств и развлечений. Марк ее ко двору представил и …у-уу-у-у… что тут началось! Каждый день заставляла его на балы ездить, постоянно денег требовала на платья и драгоценности. Марк ей ни в чем не отказывал. Говорил: «Теяна сирота, недополучила в детстве ни любви, ни благ разных. Пусть хоть сейчас душой отогреется. Это все пройдет со временем. Дети пойдут, она серьезнее станет, и будем жить с ней счастливо». Да не тут- то было! Марк тогда должность главного королевского ловчего получил, нужно было много ездить по делам королевским. Другая жена бы или с мужем поехала, или ждала бы его верно. А наша вертихвостка не такая оказалась. Муж уезжает, а она собирается, и пошла гулять. Не хочу напраслину возводить — сюда никого из мужиков не таскала, а не ночевала дома часто, пока Марк в отъезде был. Слухи нехорошие поползли. Марк им не верил, пока за спиной шептались, а, когда уже в лицо рогоносцем звать стали, не стерпел. Устроил с женой разборки. Я на кухне была, Домен все слышал. Ну, что ты притих? Рассказывай.

Домен скривился как от зубной боли.

— А что рассказывать? Скандал был большой. Марк тогда ей запретил выходить из дома, пока он бывает в отъезде. А она на него чуть ли не с кулаками полезла. Кричала, что он ей не указ. «Я, — говорит, — поголодала вдоволь в детстве. Я, — кричит, — жить хочу. Не тебе, — говорит, — запирать меня в клетке. Если что, я на тебя управу найду». Не буду врать, тут у Марка что- то переклинило, и он ей такую оплеуху закатил… Да, было, было. А она как заверещит, и к окнам кинулась (они у нас с одной стороны на людную улицу выходят). Окно раскрыла и кричит: «Люди! Люди! Убивают!» Марк ее еле оттащил. Прощения потом просил. Сам слышал. А она — ни в какую. Опять денег стребовала, оделась и укатила куда- то. С того дня у Марка нашего началась не жизнь, а мучение. Женка эта его, перебралась в правое крыло. Наняла своих слуг. Делала, что хотела. Когда хотела — уезжала, когда хотела — приезжала. А при дворе позорила нашего мальчика. Всем порастрепала, что Марк ее бьет, обижает, ну, и все в таком роде.

— Даже Ее величество вызывала Марка для разговора, — Марта не могла остаться в стороне. — Осунулся наш мальчик, стал злым да раздражительным. Стал много ездить, чтобы дома не бывать. А той — как с гуся вода. Устроилась, как ей того хотелось. Уходила каждый вечер, куда — не знаем. Пристрастилась к винопитию, частенько приезжала домой нетрезвая. И вечно у нее гулянки да веселье на уме.

— Да, видимо, сильно не догуляла в детстве ваша хозяйка, — пробормотала я про себя.

— А все почему? — подхватила Марта. — Все ей праздника хотелось, не хотела жить, как все живут — обычной жизнью. Жадная была до удовольствий особа. Так продолжалось долго. Марк сам по себе — работает, по королевству ездит. Теяна — сама по себе, гуляет да веселится. Только денег постоянно требовала. А Марк тогда уже стал интернату помогать. И вот, в очередной раз приходит она деньги к нему просить, а он ей и говорит: «Теперь я буду давать тебе в год определенную сумму. Трать, на что хочешь, отчета я не требую. Но больше этой суммы не получишь. Я теперь деньги буду на детей давать из нашего интерната». Как она кричала! Визжала! Посуду била! Но Марк — скала! Сказал. Повернулся и ушел. С того дня в свете ихнем пошли слухи, о жадности Марка. Она из себя такую бедную овечку изобразила! Глазками хлопала, губки вытягивала — она это очень хорошо умела делать. И нашлись желающие успокоить, обогреть, помочь. Марка тогда от увольнения спасло только то, что работал он за троих и редко показывался при дворе.