Ведьма и ее мужчины (СИ) - Чайка Лариса

— А чем он несчастный? — я заинтересовалась.

Кухарка и дворецкий переглянулись между собой. Старик утвердительно мотнул головой, и Марта сказала:

— Вы ешьте, ешьте, госпожа Альма. А я вам расскажу историю нашего господина.

Я пересказываю ее здесь со слов кухарки Марты, впрочем дворецкий Домен тоже помогал, когда у той не находилось слов или фактов.

Глава 14

Марк Остен.

— Марк очень хороший мальчик, госпожа Рильке. Он с детства был очень добрым и отзывчивым. Папаша его воспитывал в строгости, без баловства. Но, если сказать честно, перебарщивал, папаша- то.

Маменьки ребенок лишился рано, ни любви, ни ласки с отцом не ощущал. Не считать же тех девиц, которые папашу его развлекать приходили? Те время от времени и тискали мальчонку. Да только что с них взять- то? Потискали и укатили к себе.

А потом папенька Марка нашего женился. Да взял не какую- нибудь вертихвостку, а вдовицу бывшего важного чина. Особа та, мачеха, значит, сурьезная была да важная. Все у нее по струнке, все по ихнему тикету. Говорят, вальшнейских кровей девица. А вальшнейцы — народ сурьезный да аккуратный. Все у них по часам да по звонку делается. Марк наш мачехе и не нужен был вовсе. У нее дочка была от первого брака, считай по возрасту, аккурат, ровесница.

— Нет, дочка младше Марка была, — это уже Домен вступил в рассказ. — Препротивная девица, я вам скажу — вся в маменьку. Все из-под тишка старалась делать. Нашкодит где- нибудь, да Марка и оговорит, а тот наказание- то вместо нее и принимает. Помнишь, как Лизхен эта, конюшню открыла и всех лошадей выпустила? Как только такое в голову пигалице энтой пришло? Потом наши конюхи несколько дней лошадок наших по всей округе вылавливали.

— Да-а, было дело. А господин Остен — старший приказал тогда сына сечь на конюшне (это ему женушка его разлюбезная посоветовала). — Это уже Марта вступила. — А кого там сечь- то было? Мальчика восьмилетнего? Ой, как вспомню, так до сих пор сердце обрывается, — кухарка обхватила лицо руками и шмыгнула носом. — Ты тогда, Домен, к папеньке ходил да пытался рассказать все, как было. Только ничего из этого не вышло — самого наказали.

— Да, что мне- то? Я ведь взрослый уже мужик был, а парнишку жалко — ни за что, ни про что.

— А потом, значит, после того случая, отправил господин Остен — старший сына в интернат. С глаз долой — из сердца вон.

— Как в интернат? — Я с любопытством уставилась на присутствующих. — В магический интернат берут только детей без родителей. Нравы там жестокие. У нас детей интернатом пугали.

— Во, во! Заступиться там за дитенков некому, вот и делают там с ними, что хотят — и бьют, и голодом морят, эти ихние заклятия на детях отрабатывают.

Да, я что- то подобное тоже слышала. Магических интернатов по королевству было немного. Бывали случаи, когда дети благородных родов оставались без родителей. Ну, и куда их? Магия у каждого из них была, ее необходимо было разбудить и направить. Вот для такого случая и создались в королевстве несколько подобных заведений. У нас в магической академии учились несколько человек из интернатов. Но, это, скорее, было исключение из правил, потому что выходцы интернатов получали диплом первой ступени и шли работать по специальности на должностях попроще.

— Так, каким образом господину Остену — старшему удалось пристроить сына в такое заведение? Он же был еще жив? А там, я слышала, только сирот берут.

— Ой, девонька, были бы деньги. У мачехи нашего Марка первый муж был директором и этим… который деньги дает…

— Попечителем, — машинально отозвалась я.

— Да. Печителем, значит, такого вот интерната. Они его и засунули туда по старым связям. — Домен встряхнул головой. — Интересно, что было дальше?

— Рассказывайте, рассказывайте.

Чувствительная я что ли? Но, только представив на минуту, что мои мальчики могут оказаться в таком заведении, мне становилось дурно.

— Как сейчас помню, как мы с Доменом провожали мальчонку. Ни папашка, ни мачеха, ни сестрица названная, так и не вышли. Они накануне на бал ездили, проплясали полночи, и спать изволили. Стоит худенький такой, бледненький, все наверх смотрит — ждет, значит, что кто- то попрощаться спуститься. Так и не дождался. Коляску подали, он нас обнял на прощание и уехал.

В глазах Марты стояли слезы. А моя неуемная фантазия опять услужливо представила картинку одиноко стоящего сначала Стива, потом — Грега, а когда их место занял малыш- Рональд, я готова была прослезиться вместе с Мартой. Я решительно выкинула грустные мысли из головы. Нет, не отдам своих мальчиков в интернат. Со Стивом не получилось, есть еще Грег и Рональд, или я сама придумаю что- нибудь. Не позволю своим мальчикам очутиться в таком вот интернате!

А Марта принялась рассказывать дальше.

— Увидели мы Марка нескоро. Домой он до самого окончания не приезжал. Господин Остен — старший был занят своими делами, своей новой семьей. А про мальчишку, казалось, и забыл совсем. Мачеха новая его по струнке строила. Он ее, кажется, даже боялся. А все почему? Потому, что состояние от прежнего мужа у нее в руках было, не передала она его новому мужу после свадьбы.

— А такое возможно? — мне стало интересно. По законам королевства, муж распоряжается деньгами семьи.

— Уж и не знаем, госпожа Рильке, — Домен заговорщицки мне подмигнул, — только я однажды слышал разговор, что там бумаги как- то хитро были сделаны, что состояние на дочку было записано, а мать до ее совершеннолетия им и распоряжалась. Но мы нисколечко не жалеем. Так господину Остену — старшему и надо. Это за его отношение к сыну родному.

— А потом Марк вернулся, уже взрослый — большой стал, красивый, — Магда закатила глаза.

— Да только недолго прожил в родительском доме- то, — вторил ей старик Домен, — опять услали.

— Куда? — не удержалась я от вопроса.

— Так, дальше учиться, в академию. Это уже полная заслуга отца нашего Марка. Господин Остен — старший как его после возвращения из интерната увидел, аж затрясся весь. Так, сынок на него похож стал. И видно, совесть пробудилась. За академию ведь тоже платят у вас?

— Да, — я вспомнила свое обучение, — платят, но все по- разному. Особо одаренные студенты платят немного. Гораздо больше денег уходит на одежду, книги, ингредиенты для зелий. А еще работать можно. Я вот, например, два года работала в магической лавке.

— Но деньги — то все равно нужны? На градиенты ваши, да на житье — бытье, я правильно понимаю?

— Да. Нужны.

— Вот, господин Остен — старший увидел, значит, взрослого сына на себя похожего, его пробрало до печенок, а деньги все у мачехи в распоряжении были. И стал он тогда для сына деньги у нее просить. Там такие ссоры и скандалы были, — Домен схватился за щеку, — не описать словами. Нас, слуг, никто из господ не стеснялся, а уж мы понасмотрелись, да понаслушались. Скажу только, что через неделю сдалась мачеха Марка — дала денег. И опять уехал наш сокол ясный на учение. Как уж он там учился в академиях, ничего сказать не могу — про это не знаем. А вот в интернате том — лучшим был. Сам слышал, как господин Остен кричал мачехе, когда деньги на обучение просил, что, мол, лучший ученик. А про академию сказать не могу — Марк сам не расскажет, а спросить не у кого. Года Марк не проучился, преставился отец его. Марк на похороны приезжал. Отдал, так сказать, сыновний долг, нас с Мартой повидал.

— С мачехой разговор последний у них был, — вступила Марта, — та деньгами на учение его попрекать стала. Так, он обещал ей все деньги вернуть после академии, и даже расписку написал. Вот какой честный наш мальчик. А та, стерва вальшнейская, не постеснялась, все потом с него стребовала. А сама поместье родовое захватила, все- все к рукам прибрала.

Она, когда с папенькой Марка жила, брала с него расписки за все траты. А после смерти, все себе и отсудила. Мы вот с Доменом ушли сразу после похорон господина Остена каждый своей дорогой. А увиделись и встретились под крышей этого дома только через несколько лет. Пока Марк академию закончил, пока во дворце пристроился, видно, не просто так — дурачков во дворец служить не берут.