Ведьма и ее мужчины (СИ) - Чайка Лариса

— Ну, вот и ладненько. Мы с господином ловчим поехали. Даю час вам и вашим людям на сборы. Да и еще, — я остановилась, — несколько слов о питании, — я окинула взглядом шикарный ужин, — вы же понимаете, что герою войны просто необходимо хорошо питаться?

— Все, все будет, — с готовностью отозвался староста.

Я бросила взгляд на Марка, он только молча кивал головой. Хороший мужик! Немногословный. Люблю таких.

Глава 20

Обратная дорога в усадьбу заняла меньше времени. На землю спустились плотные сумерки. Я обрадовалась, что все успели сделать. Эх, сейчас бы чего- нибудь в рот положить и на боковую. Что- то я устала чужие дела разгребать, но умом понимала, что это только самое начало, и ночь, наверняка, предстоит бессонная.

Когда мы поравнялись с усадьбой, спешились и стали привязывать лошадок к изгороди, Марк подошел ко мне ближе и проговорил:

— А вы отчаянная, госпожа Альма. Ваша смелость граничит с безрассудством. Я сегодня изрядно поволновался за вас.

Я только хмыкнула. Ну, куда крестьянам против моей магии? Но, все равно, сделала соответствующее случаю лицо, и с любопытством спросила:

— А что бы вы стали делать, если бы те люди напали на меня?

— Защищать, конечно. Жаль, что я оружия не взял, при мне только мой кинжал. Теперь буду знать, что если мы куда- нибудь соберемся, нужно брать с собой весь арсенал.

Я снова хмыкнула:

— И куда это, позвольте вас спросить, вы еще со мной собрались?

— Я так подозреваю, что на поиски третьего кандидата. Вы мне не хотите сказать, кто он?

— Нет, — я подарила ему свой самый ясный взгляд.

— А почему?

— Господин Остен, — черная ведьма начинала сердиться. — Всему свое время. До тех пор, пока мы не поможем Грегу, я и с места отсюда не двинусь. Мой маленький Грег будет очень рад, что у него такой отец. Вот приведем папашку в соответствующий вид и статус, чтобы не стыдно было сыну показать, тогда и подумаем о третьем. Да, жаль, конечно, что со Стивом не получилось, но… что поделать?

Так, переговариваясь, мы вошли в дом и отправились прямиком на кухню. Нас ждало приятное зрелище. За время нашего отсутствия, Рони успел не только накормить Грега, но и искупать. А сейчас, видно услышав мои мысли о внешнем виде героя войны, он подстригал его волосы большими несуразными ножницами.

— А вот и мы, — весело объявила я.

— Госпожа Альма, — обрадовался старый вояка, — а мы вам похлебочки оставили, я укутал, еще тепленькая.

— Спасибо, господин Рони, мы очень голодны, — я вопросительно уставилась на Марка.

Он подтвердил мои слова кивком. Какой немногословный приятный мужчина! А у меня к нему тоже, между прочим, дело имеется, но это после, после. Пускай поест для начала. Каким бы молчаливым он не был, я думаю, что мое новое предложение ему не понравится.

Поэтому, я пошла командовать у плиты, наливая в глиняные миски еще теплую похлебку. Хлеба в доме не было, зато похлебка была наваристой, Рони не поскупился на картошку и для сытости бросил еще пшеничной крупы.

Я освободила угол стола, поставила миски, сделала приглашающий жест ловчему. Тот, снова не сказав ни слова, принял мое приглашение, и уже через минуту, мы дружно наворачивали скромное угощение.

Когда червячка удалось заморить, я начала разговор, собственно, который обдумала еще по дороге сюда.

— Грег, — начала я, — вы знали, что крестьяне обманывали вас?

Тот дернулся:

— Вы о чем, госпожа ведьма?

— Крестьяне недоплачивали вам за урожай, отдавая лишь малую часть заработка.

— Не может быть. Нас преследовали неудачи последние годы. Знаете, как бывает — вроде все хорошо, хорошо, а потом — бац! — и началась полоса неудач.

— Грег, — я старалась говорить мягче, щадя гордость этого великодушного мужчины, — а еще бывает по- другому. Своровал человек малость. Испугался, совесть мучить стала, страх наказания. Ждет он, ждет этого наказания, а оно все не приходит и не приходит. И успокаивается человеческая совесть, находит массу отговорок для своего поступка. А потом, наступает азарт. Человек ворует чуть больше, и опять ждет, опять волнуется. А наказания все нет и нет. И тогда человек начинает считать себя особенным. Кто-то думает, что он очень удачлив и ему никогда и ничего за воровство не будет, кто-то отговаривается повседневными нуждами, но вором уже себя никто не считает.

— А вы к чему все это сейчас говорите?

— А говорю я это сейчас к тому, что вам нужно принять как факт, что крестьяне ваши воры и мошенники. Не возражайте. Мы сегодня с господином Остеном в этом убедились. Вы показали им свою слабость. Нет, нет, дело даже не в том, что вы инвалид. Вы — мужчина, герой войны- позволили себе внутреннюю слабость. Такого и обманывать не жалко.

Грег потемнел лицом. Рони слабо охнул. Марк с интересом обернулся в нашу сторону, дожидаясь продолжения разговора.

— Сопереживать ближнему вы считает слабостью?

— Сопереживать? Нет. Помогать? Тоже нет. Но пустить все на самотек и позволять себя обманывать на протяжении длительного времени — да, это слабость. Вас считали в армии справедливым командиром. Все любили и уважали вас, вот Рони не даст мне соврать.

Рони мелко — мелко затряс головой.

— Да, Грег, ты был лучшим из нас. Все наши ребята могут это подтвердить.

— Вас любили и уважали, Грег. А ведь вы не жалели своих солдат? Был приказ, и вы его исполняли.

— А как иначе? К чему вы ведете, госпожа Альма?

— Я не знаю, кто может вам дать теперь такой приказ — взять жизнь в свои руки и постараться вернуть ее в прежнее человеческое русло. Может быть Эмма?

Ох! Зря я это сказала!

Мощный удар кулака пришелся на многострадальный стол. Грег выпрямился, насколько мог, глаза его метали молнии, губы сжались в тонкую полоску, и слова он не говорил, он выплевывал:

— Не смейте трогать Эмму. Она здесь совершенно не при чем. Я не позволю ей портить свою жизнь на такого калеку, как я. Мне не нужна ничья помощь. Я мужчина, я в состоянии позаботиться о себе сам. Говорите, эти мошенники обманывали меня? Ну, что ж, пора вспомнить армию. К черту пьянки. Не знаю пока как, но я проведу инспекцию своих земель. Все, кто пользовался моей слабостью, будут наказаны. Я никому не позволю пятнать честное имя Грегора Дерида.

— Ну, что ж. Характер остался, — удовлетворенно кивнула я, — такого отца не стыдно будет показать моему Грегу.

Грег — старший сразу сдулся и с жадностью спросил:

— Какой он, мой Грег?

— Умный десятилетний мальчик. Очень ответственный. Всегда первый готов придти на помощь к братьям. Ваша порода очень четко в нем проявилась, господин Грег.

— Как же вы жили все эти годы, госпожа ведьма? Почему ничего мне не сказали? Я никогда не оставил бы своего сына.

— Вот в том — то и проблема, господин Дерид. У вас была любимая, вы собирались жениться на ней, я не могла мешать вашему счастью.

— Но я бы мог забрать сына.

— Что? — Я аж подскочила. — Вы понимаете хоть, что говорите? Какая мать добровольно отдаст своего ребенка, пусть даже родному отцу?

— Но я бы мог помогать вам деньгами.

Я насмешливо уставилась на него, подняв брови и ехидно улыбаясь:

— Вы? Не смешите меня. Вас тут самого обобрали как липку.

— Да, да, — Грег повесил голову, — я никчемный человек…

Я его перебила:

— Заканчивайте свое самобичевание. Командиром вы мне нравились больше. Давайте лучше придумаем, как вам сделать ревизию по вашему поместью, ну и вообще, облегчить жизнь. Рони говорил, что способности к левитации у вас имеются?

— Имеются. Я военную академию закончил. Правда, сейчас…,- он замялся.

— Я знаю, вино ослабляет силы — вот вам повод не пить.

— Но я не могу перемещаться на большие расстояния. Максимум пятьдесят метров.

— Сколько? — Я раскрыла глаза от изумления. — Пятьдесят метров левитации — это….,- я просто слов не могла подобрать.