Пустующий трон - Кен Лю

Кинри взял паузу, чтобы собраться с мыслями.

– Костяные палицы и топоры… похоже, они подлинные. Я видел много оружия в… Неосвобожденном Дара и знаю, что у каждого клана льуку оружие выглядит по-разному. Это костяное оружие – не театральный реквизит, оно настоящее.

– Может, все-таки бутафорское, – усомнился Види, – просто качественно изготовленное?

– Зачем Тифану тратить деньги на реалистично выглядящее оружие льуку? – спросила Одуванчик. – Никто, кроме нашего Тасэ-Теки, не заметил бы разницы. К тому же, насколько я могу судить, Тифана не слишком волнует достоверность.

– Согласен… это не в его духе. – Види задумался. – Что, если идея вовсе не его? Может быть, Тифан нанял мастера из беженцев, который также знаком с оружием льуку?

Было заметно, что он и сам не слишком верит в такую версию.

– Нужно этим заняться, – заявила Одуванчик. Затем хмуро продолжила наблюдать за парадом. – История всегда рассказывается через призму настоящего. Теперь, когда Тифан поведал эту историю, жители Гинпена, особенно молодые, захотят…

Конец ее фразы потонул в оглушительных радостных возгласах. Люди заметили, как в небе приближаются боевые воздушные корабли.

В действительности эти корабли принадлежали торговой империи клана Хуто и использовались для перевозки скоропортящихся грузов. Боевой у них была только раскраска. Тем не менее их вид заставил вспомнить о былых временах, когда флот Дара, работавший на чистом подъемном газе из озера Дако, внушал страх всем врагам. Современные же воздушные корабли представляли собой скромные суда, подходящие только для срочной транспортировки грузов и богатых пассажиров, и заправлялись слабым горючим газом, получаемым от переработки навоза, что делало полеты весьма опасным предприятием.

С тех пор как центральные острова утратили доступ к единственному источнику подъемного газа на Руи, старые имперские корабли встали на прикол или же были переоборудованы, чтобы использовать новый навозный газ. Императрица Джиа, очевидно, считала, что военные корабли провоцируют льуку, и вместе с Тайным советом запретила строительство новых и ремонт старых воздушных судов. По слухам, Тана Каруконо вынудили предельно сократить количество учений, и пилотам приходилось отрабатывать маневры на наземных моделях, не имея возможности подняться в воздух.

Вся команда «Великолепной вазы» глазела на разукрашенные корабли. Перекрашивание и декорирование такого количества судов за короткий срок наверняка обошлось недешево, а уж снятие их с торговых путей – тем более. Ради победы старейшины клана Хуто наделили Тифана полной свободой действий.

Перекрашенные торговые суда не могли лететь столь же высоко, далеко и быстро, как старые военные корабли, а из-за множества приспособлений для обеспечения безопасности выглядели неуклюже. Но у людей, много лет не видевших славных имперских судов, даже эти муляжи вызвали восхищение и трепет. Многие утирали слезы и сглатывали подступившие к горлу комки. Кто-то шепотом ругал императрицу Джиа за робость и поминал добрым словом отважного императора Рагина и бесстрашную Гин Мадзоти.

– Испортили нам важную часть представления, – произнесла Рати Йера.

– Да уж, – согласился Види Тукру. – Было ясно, что они устроят нечто помпезное, но вот так давить на эмоции… умно, очень умно.

– На любую историю есть ответ, – сказала Одуванчик. – Просто внесем правки в нашу, чтобы оказаться лучше.

Кинри молча посмотрел на нее, и в глазах молодых людей промелькнуло взаимопонимание.

Юноша вздохнул с облегчением. Одуванчик успокоила его. Какие бы чувства по отношению к Тифану Хуто и зрителям, желавшим разгрома льуку, он сейчас ни испытывал, улыбка Одуванчика всегда согревала его.

– Мы с Кинри перепишем сценарий, – к изумлению Кинри, вдруг заявила девушка. – Рати, сколько времени потребуется на перенастройку машин?

Для публичного представления такого масштаба требовалось перекрыть дорожное движение, и магистрат Дзуда попросил участников соревнования выступить в разные дни, чтобы Гинпен не встал намертво.

Ну а поскольку «Сокровищница» вызвалась выступать первой, то у их соперников была лишняя неделя на подготовку.

В день представления «Великолепной вазы» разгоряченные толпы зрителей вновь хлынули на Храмовую площадь. Одни утверждали, что в программе предусмотрены выступления пятидесяти народных оперных трупп, другие считали, что их ждет грандиозный, невиданный нигде на Островах, фейерверк. Третьи ожидали, что вдова Васу наконец-то воспользуется связями с императорской семьей и пригласит в качестве особого гостя кого-нибудь из Дома Одуванчика. Слухи порождали новые слухи, и ожидания были велики… пока зрители воочию не увидели, что же соорудили в «Вазе».

На Храмовой площади возвышался шатер размером с лекционный зал какой-нибудь из гинпенских академий, цилиндрической формы, с конусом наверху. Вокруг была выстроена бамбуковая ограда, обтянутая шелком, чтобы скрывать от зрителей основание шатра и вход в него.

Шатер был громадным, но невозможно было представить, что за чудеса можно показать на ограниченном пространстве размером со старый театр. Стало очевидно, что сегодня не будет ни фейерверков, ни воздушных кораблей, ни многотысячных парадов. Кое-кто разочарованно вздыхал; многие вспоминали недавний парад «Сокровищницы», и почти все задумывались, не собирается ли «Ваза» сразу признать поражение.

– Зрелище, которое сегодня представит «Великолепная ваза», предназначено для крепких умом и духом! – объявила Лоло. – Госпожа-хозяйка Васу приносит извинения и сообщает, что по соображениям безопасности для просмотра представления вы должны быть не ниже вот такого роста. – Она продемонстрировала жердь с красной отметкой.

– Постойте, – остановил ее один из судей, знаменитый ученый-моралист. – Это значит, что большинству детей вход заказан… Не хотите ли вы сказать, что вдова Васу собирается показать нечто вульгарное, взывающее к низменным чувствам? Сие противоречит заветам Единственного Истинного Мудреца…

– Обещаю, что никакой пошлости не будет, – взяла слово сама вдова Васу. – Просто из-за временны́х ограничений мы не успели устроить так, чтобы представление смогли посмотреть дети и инвалиды-колясочники. Но обещаем, что в ближайшем будущем демонстрация продолжится и станет доступна всем желающим.

Уверенный и загадочный тон хозяйки заведения вновь распалил любопытство зрителей.

Сэка объявил, что на представление могут попасть только пятьдесят человек зараз. Судьям и зрителям пришлось выстроиться в очередь.

Взволнованный Пимиэ прошел в ворота – ему едва хватило роста, чтобы дотянуться до красной отметки на жерди (к счастью, Лоло в этот момент как раз отвлеклась и не заметила, что он приподнялся на цыпочки).

Внутри мальчик увидел рабочих с плотницкими инструментами, ведрами краски, шелкомоторными генераторами и прочими приспособлениями. Казалось, они буквально в последнюю минуту закончили сооружать то, что находилось внутри шатра, и остались на случай непредвиденных поломок.

Пимиэ робко заглянул в шатер, не решаясь войти.

– Страшно? – спросила заметившая это Одуванчик.

– Нет, – нервно сглотнул мальчик.

Предыдущая группа вышла из шатра в растерянности; на расспросы дожидавшихся снаружи люди лишь качали головами и отвечали, что тем следует посмотреть самим.

– Иногда бояться весело, – сказала Одуванчик.

Пимиэ провели в шатер вместе с другими зрителями из его группы.