Пустующий трон - Кен Лю

сцену. – Кажется, я знаю, к чему идет дело. Я видела оригинальный парад в Дзуди, когда была еще молоденькой девушкой.

За слонами маршировала группа мужчин с обнаженными торсами, демонстрируя намазанные маслом загорелые мускулы. Стальные клинки в их руках выписывали фигуры, напоминающие голубые цветы хризантем.

– Кокруские фехтовальщики! – нагнувшись, шепнула Одуванчик Кинри. Чтобы лучше рассмотреть парад, она попросила юношу посадить ее себе на плечи. – Никогда прежде не видела стольких разом.

– Не понимаю, как они так машут мечами и не поранятся, – прошептал в ответ Кинри.

Вслед за фехтовальщиками появилась группа девушек абсолютно одинакового роста, в одинаковых прозрачных шелковых одеждах, открывающих их гибкие тела. Обольстительно кружась, красавицы размахивали длинными рукавами, описывая спирали и дуги, заставляющие вспомнить о туманных облаках среди скалистых гор Боамы.

По толпе пронесся восхищенный шепот.

– Танцовщицы из Фасы!

– Я думал, это искусство уже утрачено. Видел только кукольные имитации…

– В последний раз такое было тут еще при императоре Мапидэрэ…

Группа за группой по площади проходили танцоры, музыканты, жонглеры, дрессировщики, акробаты… Одни демонстрировали свое мастерство на движущихся платформах, декорированных под природные чудеса Дара: фонтан изображал водопады Руфидзо, из раскрашенного теста были вылеплены горы Рапа и Кана, причем на вершине одной из них возвышался ледяной дворец, а другой – огненный замок. Актеры и актрисы, наряженные богами и богинями, пили мед в долине гор Висоти, указывая вдаль и как будто споря о будущем Дара. Ученые на ходулях бродили вокруг, декламируя отрывки из классики ано…

Наконец, в хвосте процессии появился огромный паланкин из бамбука и шелка. На скрещенных бамбуковых жердях его несли пятьдесят мужчин. Паланкин напоминал уменьшенную копию «Сокровищницы»: пять этажей, четыре нижних разукрашены под царства Огня, Воды, Земли и Воздуха. Вместо монарха наверху на шелковой подушке восседал в позе такридо Тифан Хуто, самоуверенно махая рукой зрителям. Вокруг и внизу певцы исполняли знаменитые строки Люго Крупо, премьер-министра грозного императора Мапидэрэ:

– На севере плодородная Фаса, зеленая, как глаза милосердного Руфидзо, Пастбища под ласковыми дождями, скалистые туманные утесы… На западе прекрасное Аму, сокровищница Тутутики, Сияющее изящество филигранных городов, окруженных двумя голубыми озерами[5].

– Он доподлинно скопировал победное шествие императора Мапидэрэ через Гинпен, – прошептала вдова Васу. – Неужели полагает, что это хорошая идея?

Пожилые зрители в основном молчали, со смешанными эмоциями наблюдая за парадом. Кое-кто сердито поносил это представление, считая его насмешкой над героями восстания, сопротивлявшимися тирании Ксаны как до, так и после объединения.

Но их голоса быстро потонули в восторженном гуле молодежи. Представители нового поколения почти поголовно были восхищены парадом. Они радостно голосили, ахали, хлопали в ладоши и оживленно обсуждали явившиеся им невиданные чудеса.

Одуванчик нахмурила лоб.

– Мапидэрэ ведь был деспотом? – спросил Кинри.

По крайней мере эту точку зрения разделяли не только придворные учителя, но и большинство жителей Дара. И сейчас юношу смущало, что многие зрители радуются и улюлюкают, а кто-то даже кричит: «Да здравствует Тифан Хуто!» Похоже было, что все эти люди участвуют в некоем фарсе, пародии.

– Тифан оказался умнее, чем я думала, – тихо ответила Одуванчик и спустилась со спины Кинри. – Я не сомневалась, что этот тип пойдет на все, чтобы поразить зрителей богатством и силой, но никак не рассчитывала, что он додумается вдохнуть новую жизнь в старую историю.

– О чем ты говоришь?

– Прислушайся к пению. Тифан изменил слова.

– Склоните головы, склоните головы, склоните головы

Перед Дара, высшей точкой небес.

Зачем противиться, зачем соперничать с аноджити,

Если силы и воли в обрез?

– Он поменял Ксану на Дара… – пробормотал Кинри. – Но песня все равно восхваляет тирана.

– Император Мапидэрэ всегда был противоречивой фигурой, – вмешался Види, подслушавший их разговор. – Знаете, как возник Дом Одуванчика? Все началось с группы мятежников, выступивших против тирании Ксаны в отношении государств Тиро. Но после успеха восстания мятежники решили не возвращать власть Тиро, как того хотел Гегемон. Император Рагин, по сути, воссоздал империю Ксаны под другим именем, с той лишь разницей, что при нем было меньше жестокости и больше порядка.

– Он поступил так, чтобы избежать дальнейшей вражды между государствами Тиро, а также потому, что верил, что сможет сохранить положительные черты империи Мапидэрэ, избегая при этом отрицательных, – как бы оправдываясь, парировала Одуванчик.

– Конечно, – не стал спорить Види. – Я не утверждаю, что император Рагин был не прав. Просто отмечаю, что Дом Одуванчика не полностью искоренил наследие Мапидэрэ, на чем теперь и решил сыграть Тифан.

– Но как столько народу может радоваться параду, списанному с шествия в честь тирана?

– Людям свойственно романтизировать события прошлого, в которых они сами не принимали участия. Им кажется, что раньше было лучше, чем сейчас, – ответил Види. – Во времена Мапидэрэ Дара был единым и сильным. Что тут говорить, когда этот император мог послать экспедицию на поиски легендарных бессмертных за Стеной Бурь? Теперь же два острова захвачены варварами-льуку, а Джиа сохраняет мир только благодаря регулярной уплате дани…

– А ветераны войн, особенно войны с льуку, забыты, – вставил подошедший Мота.

Кинри внимательно выслушал эти объяснения. Мапидэрэ и те ужасы, что он обрушил на льуку руками адмирала Криты, были ядром героических легенд о пэкьу Тенрьо.

– Верно, – кивнул Види. – Регент Джиа с пренебрежением относится к военным учреждениям и военной мощи. Сравнивая силу Мапидэрэ и слабость нынешней императрицы, народ, безусловно, будет тосковать по былым временам и всему, что с ними связано, – особенно те, кто тогда еще не родился или был малым ребенком. Тифан умело играет на этом, потакая желанию народа видеть сильный Дара.

Как бы в ответ на это его объяснение следом за троном-пагодой Тифана Хуто появилась еще одна платформа. На ней за искусственным забором стояла на коленях группа скованных мужчин, играющих роль военнопленных. На них были меха и шкуры, а вокруг лежали груды топоров, копий и костяных палиц – военные трофеи.

– Великий Дара! – кричали в толпе. – Да здравствуют аноджити! Спасем Дасу и Руи!

Кинри отвел взгляд, не в силах наблюдать за этой насмешкой над поражением его народа. Руки юноши невольно сжались в кулаки. «Тенрьо сражался, чтобы освободить льуку от тирана, и прибыл в Дара, чтобы и вас тоже спасти от тирании!» – хотелось выкрикнуть ему. Однако он не издал ни звука. Внутри у Кинри бушевали гнев и ненависть, однако наряду с этим его одолевали сомнения и опасения быть непонятым.

Но тут он присмотрелся к платформе с «пленными». Его внимание привлекло оружие…

– Да оно же настоящее! – вырвалось у Кинри.

– Про что ты говоришь? – повернулась к