Сто лет одного мифа - Евгений Натанович Рудницкий

было подтвердить свое право на руководство семейным предприятием и в необычайно сложных условиях добиться его ренессанса.

Все имущество Вагнеров было временно конфисковано и передано в трастовое управление новым властям. Вольфганг и Винифред пытались спасти все, что только можно, из полуразрушенной и разграбленной виллы Ванфрид, где, как писала ее недавняя хозяйка, американцы «все перевернули вверх дном, уничтожив при этом множество документов и важных бумаг». Их, разумеется, интересовала в первую очередь ее переписка с Гитлером, бо́льшую часть которой она успела припрятать. Работавшему первое время на расчистке привокзальной территории Вольфгангу власти разрешили заняться консервацией развалин семейного дома. В своих воспоминаниях он писал: «Эти работы имели целью установление степени разрушений, инвентаризацию сохранившейся части здания и выявление его частей, подлежащих восстановлению. То есть речь шла о том, чтобы защитить остатки дома и при этом выяснить, можно ли его восстановить, а если можно, то каким образом. Некоторые предметы, включая очки Вагнера, часть оригинальной меблировки, сломанные светильники и всевозможные бумаги, в том числе письма Гитлера моей матери (в которых, разумеется, не было никаких сенсационных данных об их отношениях и которые не годились для каких-либо обобщений, поскольку носили исключительно личный характер), пришлось извлекать из-под груды обломков. Впоследствии было установлено со всей определенностью, что эти письма не являются „политически компрометирующими“».

Тут Вольфганг явно схитрил, поскольку доподлинно известно, что несколько писем, действительно не дававших поводов для подозрений в пособничестве нацистскому режиму (в основном это были поздравления с праздниками), Винифред предъявила оккупационным властям, и они фигурировали на ее процессе по денацификации, тогда как основную часть переписки она скрыла и впоследствии передала на хранение в нотариальную контору своей внучки Амели (дочери Верены и Бодо Лафференца); они по сей день хранятся там в сейфе, доступ к которому закрыт. Винифред и в дальнейшем не пыталась скрывать то, что было хорошо известно или могло всплыть в любой момент, и старалась замалчивать наиболее опасные для нее факты, которые, как ей казалось, можно было утаить.

Допросы остававшихся в Оберварменштайнахе обитателей Ванфрида начались сразу после вступления в Байройт американских войск, о чем Вольфганг также писал в мемуарах: «Еще до того, как я стал регулярно бывать в Байройте, американцы начали возить порознь мою мать и меня в открытом джипе на допросы в свою контрразведку (Counter Intelligence Corps) или к военным властям. Допросы проходили либо в гостинице „Анкер“, либо в здании местного отделения Имперского банка. О том, как моя мать все хорошо продумала и насколько трезво оценила создавшуюся ситуацию, свидетельствует ее подготовка к допросу 31 августа. Она мне тогда оставила точные письменные указания, как нужно действовать, если меня арестуют. Она не хотела сталкиваться с какими бы то ни было неожиданностями, предусмотрела возможное развитие событий и приняла соответствующие меры».

Массу душевных забот наследникам Мастера доставляло беспардонное обращение бывавших в доме американских солдат с семейными ценностями. На рояле Мастера, крышку которого Козима открыла после смерти мужа лишь однажды в январе 1917 года, чтобы сыграть несколько тактов из Зигфрид-идиллии по случаю рождения внука Виланда, теперь каждый, кому не лень, бренчал популярные мелодии, чуть ли не «Собачий вальс». Гертруда Штробель особенно сокрушалась по поводу того, что незваные гости «использовали в качестве вешалки для головных уборов вырезанную из липового дерева драгоценную старинную голову Христа, под которой крестили всех детей Вагнера», и украли семейную купель.

Жена архивариуса жаловалась также на разорение «простодушными американскими войсками» Дома торжественных представлений, где они «разграбили артистические уборные и привели в негодность осветительную аппаратуру», а также «расстреляли из своих пистолетов дорогие аппараты, линзы, так что сцена была засыпана осколками стекла». Если в Ванфриде они беззастенчиво глумились над семейными реликвиями, то в Доме торжественных представлений осквернили театральные фонды, наряжаясь в рыцарские костюмы и одежды персонажей германской мифологии. Все эти бесчинства продолжались до тех пор, пока не был прекращен свободный доступ в здание театра. Новые власти намеревались использовать его для обеспечения культурного досуга в переходный послевоенный период, поскольку было очевидно, что возобновление фестивалей – дело отдаленного будущего.

В конце мая был в самом деле собран с бору по сосенке симфонический оркестр, который возглавил бывший коррепетитор из Берлина Эрих Бонер (Bohner). 31 мая было дано первое представление, организованное американской армейской службой культурной поддержки действующей армии, а 24 июня состоялся симфонический концерт. При этом уведомление о конфискации Дома торжественных представлений Винифред получила только 8 сентября 1945 года. Позднее Вольфганг писал: «Мы восприняли это унизительное требование без жалоб и возражений. Так, бурные дебаты сверхчувствительных вагнерианцев, которые сочли исполнение в Доме торжественных представлений музыки Стравинского осквернением святилища и очень горевали по этому поводу, не нашли ни у меня, ни у моей матери ни понимания, ни одобрения». Однако у хозяйки байройтского предприятия по этому поводу было иное мнение, поскольку она убедилась, что в ее владениях «выступало варьете и давали всякие ревю». В начале 1946 года она писала знакомому: «…со всем упорством, на какое я только способна, я боролась за восстановление достоинства Дома – но в то время это было очень трудно, поскольку тогда царили совершенно фантастические представления о роли, какую я играла в Третьем рейхе, и мне не удавалось окончательно рассеять все идиотские слухи. Но я не теряла надежды когда-нибудь добиться истины, а также вернуть – хотя бы в отдаленном будущем – наше наследство и получить возможность дарить радость человечеству».

В действительности американцы не собирались отбирать у владельцев их имущество и превращать воздвигнутый Мастером храм в провинциальный развлекательный центр. Вольфганг писал: «Поскольку, в отличие от многих немцев, представители американских оккупационных властей ни в то время, ни впоследствии не испытывали никакой неприязни к Рихарду Вагнеру и его творчеству, 9 и 15 июня 1945 года состоялись переговоры между военным комендантом Байройта капитаном Миллером, назначенным американцами главным наблюдателем Лутцем, моей матерью, мною и ревизором-аудитором Вильгельмом Хибером». В конце ноября 1945 года был составлен меморандум, где говорилось, что «США придают большое значение тому, чтобы фестивали как можно скорее восстановили свое международное культурное влияние». Было также отмечено, что «Ванфрид как место, где проявился гений Вагнера, является сердцем фестивалей, без него нечего и думать о восстановлении фестивалей в прежнем международном масштабе», а «…фестивали в Байройте – единственное, что может навести мосты между Соединенными Штатами и Германией и проложить путь к взаимопониманию…». Однако зародившиеся было надежды на то, что американцы отстроят разрушенный Ванфрид и профинансируют скорейшее возобновление фестивалей, оказались преждевременными. Восстанавливать фамильное гнездо Вагнерам пришлось за