Сто лет одного мифа - Евгений Натанович Рудницкий

поскольку, «…несмотря на все уважение к Томасу Манну, пребывание этой семьи в Швейцарии не особенно для нее выгодно, достаточно вспомнить скандал, вызванный Эрикой Манн и ее кабаре». Дочь писателя Эрика, эмигрировавшая в США в 1936 году, действительно организовала вместе с актрисой Терезой Гизе политическое кабаре, которое вызывало сильное недовольство правых консерваторов, поскольку с ним сотрудничали такие левые деятели культуры, как композитор Курт Вайль, драматург Эрнст Толлер и актриса швейцарского происхождения Соня Секула, – в кругах нью-йоркского истеблишмента всех их считали «эмигрантским сбродом», и эта репутация Эрики и ее друзей была хорошо известна в Швейцарии. В сентябре 1939 года Манны покинули Швейцарию, и таким образом Франц Вильгельм Байдлер лишился самого верного друга, чьей поддержкой он пользовался на протяжении последних лет. Примерно тогда же в Цюрих прибыл тесть Томаса Манна Альфред Прингсхайм, которому, как уже говорилось, удалось чудом получить разрешение на выезд благодаря содействию Винифред Вагнер. Летом 1940 года Байдлеры предприняли отчаянную попытку вызволить оставшуюся в Германии мать Эллен. Однако на их просьбу разрешить Маргарет Готшальк въезд в Швейцарию власти страны ответили отказом на том основании, что они «не в состоянии выделить требуемый кантоном Цюрих залог в 10–15 тысяч франков». Год спустя Маргарет умерла при невыясненных обстоятельствах в Берлине. В том же году Франц Вильгельм вступил добровольцем в армию Конфедерации; его приписали к воинской части и стали эпизодически вызывать на военные сборы, где он проходил подготовку в качестве стрелка-пехотинца.

В то время Байдлер работал чиновником военного ведомства, занимавшегося, в частности, рационализацией распределения в стране молока, и потихоньку писал биографию своей бабушки. Однако он не оставлял надежды найти себе занятие, которое соответствовало бы его организационно-культурным интересам и дало бы ему возможность использовать опыт, полученный в период работы под руководством Лео Кестенберга в Министерстве науки, искусства и народного образования Пруссии. О его устремлениях можно узнать из заявления, поданного им в организацию «Культура для всех», созданную швейцарским предпринимателем Готлибом Дуттвайлером в рамках деятельности его знаменитой фирмы розничной торговли «Мигрос»: «Я старший внук Рихарда Вагнера и его единственный швейцарский потомок. Хотя идеи социальной поддержки культуры и не были реализованы в Байройте, они все же восходят к Вагнеру, поскольку, будучи одним из величайших художников, он не уставал добиваться демократизации культурного достояния – вплоть до создания ее организационных предпосылок. На протяжении нескольких лет я с большой симпатией слежу за деятельностью „Мигроса“, готов принять требования товарищества и незамедлительно их выполнять. При чтении учредительных документов я натолкнулся на раздел „Мир искусства“ и, к своему немалому удивлению, обнаружил в нем кратко сформулированную программу, над реализацией которой я работал на своей основной должности – разумеется, за границей». Несмотря на близость взглядов внука Вагнера и владельца «Мигроса», сотрудничество между ними так и не сложилось.

С приходом к власти в Германии национал-социалистов и аннексией Австрии писатели Швейцарии оказались в довольно сложном положении. Ведь бо́льшая часть их читателей, от которых они находились в прямой финансовой зависимости, проживала в стране, где действовала директива Имперской палаты по делам литературы (в нее входило также Имперское объединение немецких журналистов и писателей), дозволявшая публиковаться в Германии только членам Объединения – арийцам, подписавшим декларацию о безоговорочной лояльности новому руководству страны. Не желая отказываться от своей политической независимости, немецкоязычные писатели Швейцарии не могли согласиться с подобным требованием. Поэтому бывшему до 1942 года президентом Союза писателей Феликсу Мёшлину и его секретарю Карлу Нефу было поручено встретиться с руководством Имперской палаты для согласования условий публикации произведений швейцарских писателей на территории рейха. Эти переговоры прошли вполне успешно, поскольку власти Германии не стали препятствовать публикациям произведений соседей и даже пообещали им правовую поддержку, разумеется, «при условии соблюдения условий, выдвигаемых государством и полицией». Между тем покладистость Мёшлина пришлась не по вкусу многим политикам, и вскоре вокруг Союза писателей разгорелись бурные страсти, спровоцированные членом Национального совета страны и президентом Объединения государственных служащих, социал-демократом Гансом Опрехтом, который обвинил президента Союза в том, что тот втерся в Берлине в доверие к фашистским организациям и их функционерам, тем самым скомпрометировав себя «симпатией к высшим фашистским сановникам». Позиция Мёшлина в отношении нацистских властей соседней страны была и в самом деле не очень внятной, о чем свидетельствует, в частности, его роман «Варвар и римлянин», однако назвать Мёшлина соглашателем было бы несправедливо; обвинение президента Союза и его секретаря в попытке склонить членов Союза к сотрудничеству с нацистами их сильно обидело.

Еще одна проблема заключалась в том, какую позицию следует занять в отношении беженцев, – ее обсуждали с 1933 года, и с каждым годом она становилась все более острой. За прошедшие годы было выработано общее мнение, которое довели до сведения руководства страны: «Следует разрешить пребывание в Швейцарии видным представителям писательских кругов Германии и занимающимся литературной деятельностью беженцам. Им нужно также предоставить возможность зарабатывать на жизнь в нашей стране. Одновременно следует воспротивиться приему мелких писак, стремящихся в Швейцарию, чтобы воспользоваться сложившейся здесь конъюнктурой». Иммиграционные власти стали привлекать руководство Союза для решения вопросов о предоставлении вида на жительство писателям. На примере Голо Манна видно, насколько это была деликатная задача и какой произвол допускали при ее решении.

В начале 1940 года Карл Неф был назначен секретарем известного швейцарского совета по культуре Pro Helvetia, и его обязанности в Союзе стал выполнять Армин Эгли, видевший свою задачу в том, чтобы обеспечивать подработкой хотя бы на полставки местных писателей (он даже договорился с фабрикантом Бюрле о создании соответствующего фонда) и ограждать членов Союза от конкуренции со стороны эмигрантов; с этой целью он предложил внести в устав защищавшую местных писателей «оговорку о конкуренции», которую правление отвергло как аморальную. Собравшемуся в отставку Мёшлину пришлось задуматься не только о своем преемнике, но и о новом секретаре, который в большей мере соответствовал бы задачам и стилю работы Союза. На объявления в газетах Neue Zürcher Zeitung и Zürcher Tages-Anzeiger о замещении вакантной должности откликнулось около полутораста претендентов, из которых в короткий список вошли пятеро. После тщательного рассмотрения кандидатур правление выбрало Франца Вильгельма Байдлера, приняв во внимание его опыт работы личным секретарем у Лео Кестенберга и Томаса Манна, опыт работы на государственной службе в период Веймарской республики, свободное владение несколькими европейскими языками и космополитический образ жизни. Сообщение о его назначении, опубликованное в нескольких газетах, гласило: «Новый секретарь Союза писателей Швейцарии. На последнем заседании в Люцерне было единогласно решено выбрать новым секретарем вместо ушедшего д-ра Армина Эгли живущего в Цюрихе многолетнего