Пробуждение - Михаил Михайлович Ганичев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Побудив еще брата, Яшка вернулся в спальню, набросил на кровать одеяло и стал одеваться, натягивая на себя латаные штаны и рубашку, и вскоре два брата выскользнули во двор.
Во дворе чирикали и прыгали воробьи. Иногда они дрались из-за какой-нибудь крошки, на березе сидели грустные вороны; в небе носились ласточки. Повсюду росли подорожник, щавель, зверобой. Особенно красив вдоль дороги иван-чай. В народе говорят: как только опадет его цвет — конец лету. За поселком дорога обогнула коровник и пошла перелеском.
— Возьми, — протянул Яшка брату пестерь, что поменьше, и торопливо зашагал вперед по прямой, как натянутый шнур, дороге. Из окна дома до самого большого леса провожала глазами ребятишек Анна Сергеевна.
В низинах еще лежали, покачиваясь, тающие под лучами солнца пласты тумана; было то время, когда в лесу еще пасмурно и сыро, а на открытых местах — сухо и тепло.
Яшка внимательно наблюдал за дорогой. Лицо его в этот момент было каким-то одухотворенным, тонкие губы сильно сжаты, ноздри раздуты. Ребята молча углубились в лес. Немного погодя они начали спускаться в овраг. Очутившись на дне, по которому пробегала ключевая вода, Яшка попил, а Ванька пить не стал. Он ощутил пустоту в желудке и сразу почувствовал, как засосало под ложечкой. Выйдя на другой конец оврага, ребята несколько раз перелезли через опрокинутые бурей стволы деревьев. Они ни разу не остановились, не отдохнули — работа торопила их. Ванька еле успевал за Яшкой, все время оглядывался назад. Каждый куст казался ему то кикиморой, то дедушкой лесовиком, то злым человеком. Нигде ни души, а все равно боязно.
— Яш, не беги, — канючит Ванька, еле поспевая за братом.
— Потарахти еще мне! Гли-кось, солнце всю росу слизало, а мы до Погорелова не дошли, и все из-за тебя, капризуля!
— Ну да, из-за меня! Экой ты хитренький!
— Истинно из-за тебя! Пошто, как червяк, беспомощный!
Ванька опять бежит за братом некоторое время молча, потом запинается ногою за махонький пенечек, падает и плачет:
— И-и-и…
Яшка останавливается и подбегает к брату.
— Где больно? Укажи! Махонький ты еще, Ванятка. Да не хнычь, дурачок! Не хнычь, братик!
Ванька указывает на распухшее колено. Яшка стряхивает грязь, усердно дует на ссадину. Слезы быстро просыхают.
— Яш, а правда, что лесовой утром спит?
— Правда-правда… Пошли ужо, — говорит Яшка. — А ты что, ровно спужался?
— Не-е-е… — тянет Ванька. — Скажи сказку.
— Какая сказка!.. Итить надо!..
Ребята прошли бо́льшую часть пути. Солнце давно уже расправилось с росой и туманом. В лесу пахло сосной и еще чем-то. Высоко в небе парил коршун. Под самое облако взлетел, паразит. Яшка уже не бежал, как давеча, а шел вровень с Ванькой. Пестерь надел на спину, а в правой руке держал палку, которой иногда рубил крапиву. Вдруг Яшка многозначительно улыбнулся и спросил брата:
— Ты сказку просил?
— Да-а… — тянет Ванька и заглядывает в глаза Яшке, а вдруг не соврет, вдруг расскажет. — Ту, что вчерась недосказал!..
— Жили-были два братца, — начал Ванька, скрывая в глазах смешинки, — два братца — Кулик да Журавль. Накосили они стожок сенца, поставили среди польца. Не сказать ли сказку опять с конца? — спросил Ванька и захохотал.
— Не ту! — капризничает Ванька. — Хорошую! Не то мамке скажу, что дразнишь!
Яшка наклоняется, берет камень и швыряет в чащу леса. Камень летит, срывая листья с деревьев, ударяется в ствол березы и мягко падает в мох.
В это время ребята подошли к речке Южок и взошли на мост, который каждую весну смывает водой, и, не торопясь перейдя на другой берег, очутились в густом малиннике. Потревоженные спелые ягоды, как красные капли, посыпались в траву. И как всегда в такой момент, ребят захватил азарт. Они трудились быстро, молча, сосредоточенно. Были забыты и черти и ведьмы. Лишь одна мысль тревожила каждого — не отстать! Например, Ванька видит, что Яшка не держит пестерь, а ставит его под куст малинника и обирает ягоды двумя руками, и он тут же начинает подражать брату, работает так одержимо, что не видит ничего вокруг себя. Правда, одно время брату показалось, что потерял Яшку. Ванька с беспокойством стал прислушиваться к писку мышей под кореньями старой ели, к крикам птиц где-то позади в кустах и вдруг не утерпел и испуганно закричал, сложив у рта рупором ладони:
— Яша!.. Яшка!.. Яш!..
— Ну чего орешь, толочай ты этакий! — обозлился Яшка, выходя из кустов. — Леший тебя знает, до чего пуглив. Полно тебе зуб о зуб щелкать, истукан ты этакий! Не видишь разве, что я за кустом?
— Вот поди ж ты, угляди тебя! А вдруг лесовой крадется ко мне?
— Ты ему криком разве угрозишь? — Яшка чуть не расхохотался, так как у Ваньки все лицо было измазано малиной. Смотри, братка, грязный какой! Ужас один!
— Да-а-а!.. Я боюсь!..
— Боишься — ходи за мной.
Солнце уже висело над головой, и по лесу катились волны горячего воздуха. Когда ребята сели отдохнуть, их пестери были наполнены малиной — спелой, сочной, пахучей.
— То-то мамка подивится, как мы ей малины принесем! — воскликнул Ванька. Ласковые глаза мальчика устремились на Яшку, лицо которого тоже сияло радостью.
Ребята с наслаждением ели черный хлеб с луком. Рядом из травы выпрыгивали кузнечики и снова падали в траву. С цветка на цветок перелетали бабочки, как
