Последние магнаты. Тайная история - William D. Cohan

Позвонил Кен. Он сказал: "Мишель разрешит вам вернуться на его самолете. Но вы никому не должны говорить", потому что Мишель не хочет, чтобы кто-то знал, что у него есть этот самолет. Но все знают, что у него есть этот дурацкий самолет. Кен сказал: "Но самолет заберет кого-то в Лондоне". Мы заходим в лондонский аэропорт Лутон, и в зале ожидания сидит парень, с которым я учился в колледже. Его зовут Тим Баракетт. Он управляет здесь хедж-фондом. Один из крупных инвесторов хедж-фонда - Ротшильды, которые, конечно же, являются хорошими друзьями Мишеля. И я спросил его: "Тим, что ты здесь делаешь?". Он говорит: "Я возвращаюсь на этом самолете". А я говорю: "О, мы тоже летим обратно. Куда вы направляетесь?" Он сказал: "Ну, я просто жду группу, которой принадлежит этот самолет". Это самолет Мишеля. Этот ублюдок потратил целый день на переговоры с нами - своими партнерами - о том, чтобы вернуться на своем самолете. Он все равно вернется. Он летел не только в Париж, но и в Лондон, чтобы забрать парня, который работал в хедж-фонде, где крупными инвесторами были Ротшильды.

Они вернулись все вместе на самолете Мишеля, и партнеры Lazard были так злы на него, с одной стороны, и так рады вернуться домой в роскоши, с другой, что угостились заначкой Мишеля - редкими винами.

По мере того как жизнь в Нью-Йорке постепенно возвращалась к "новой норме", а вместе с ней и Lazard, Лумис, казалось, ощущал еще большее давление - несмотря на то что некоторые вопросы казались решенными. Например, после того как в пятницу, 21 сентября, Эванс разослал по электронной почте исполнительный комитет, объяснив, что CALFP, возрожденное совместное предприятие по деривативам, которое Эдуард Стерн создал много лет назад вместе с Credit Agricole, потеряет в 2001 году до 15 миллионов долларов, Лумис отправил ответ (в 12:21 утра в воскресенье) Эвансу, скопировав Мишеля, и обрушился на него. Сдерживаемая ярость ощутима. "Я уже давно беспокоюсь и высказываю свое мнение о CALFP, в том числе прошу (отложить) рецензии", - пишет он. "Теперь мы поздно узнали о серьезной проблеме, возникшей в выходные, а вы сразу же сваливаете это на весь Исполнительный комитет по электронной почте. Ваше поведение сбивает меня с толку и подрывает мое доверие к вам. Я знаю, что в понедельник у вас запланирован отстрел птиц. Я был бы очень признателен, если бы вы нашли телефон в этот день (и не звонили мне в воскресенье)".

Лумис был не единственным, чье поведение было переменчивым. У Мишеля тоже были перепады настроения. Через две недели после 11 сентября он был в Лондоне, и лондонские партнеры сочли его "шутливым" и "счастливым". Когда эта оценка дошла до Парижа, один из партнеров выразил свое удивление. "Очень интересно, очень странно, очень озадачивающе найти qui vous savez полным бобов и т. д. .... Я видел его сегодня и нашел его смирившимся, спокойно примирившимся с мыслью, что рано или поздно неизбежно наступит конец. Не завтра, но за углом. Конечно, он еще может наслаждаться несколькими днями искусственного веселья, как будто... Но я чувствую, что он чем-то похож на маленьких мальчиков, играющих в солдатиков, которые знают, что в пять вечера мама придет забрать их домой, искупать: игра окончена".

Теперь Лумис оказался в затруднительном положении: ему пришлось приводить аргументы в пользу того, что Lazard должен остаться независимым и частным, после того как он так настойчиво добивался продажи. Теперь он был категорически против такого курса действий - при поддержке Мишеля, - поскольку после террористических атак стоимость акций резко упала и больше не будет привлекательной. Но несколько членов исполнительного комитета - Стив Голуб, Кен Джейкобс и Дэйв Ташджиан - все еще настаивали на продаже. Однако Лумис отказался от этой идеи. Он вернул комитет к все более спорному плану реструктуризации, который, помимо прочего, означал глубокие сокращения в Нью-Йорке и закрытие большей части операций на рынках капитала. Закрытие рынков капитала означало бы увольнение многих сотрудников, включая главу подразделения Дэйва Ташджиана. Вечером 15 октября Лумис сказал Ташджиану, что собирается рекомендовать закрыть подразделение рынков капитала на следующий день. Он не только не хотел, чтобы Ташджиан возражал ему в этом вопросе, но и хотел, чтобы Ташджиан подал в отставку и подумал о том, чтобы вообще не появляться на встрече. Лумис пообещал Ташджиану солидный пенсионный пакет, если тот тихо уйдет.

Ташджиан был недоволен, но и не собирался уходить без боя. Он позвонил Мишелю и рассказал ему о том, что сказал Лумис. Мишель сказал ему, что как член исполнительного комитета он имеет полное право присутствовать на собрании на следующий день. Ташджиан также позвонил Голубу и Джейкобсу, и за ночь они втроем разработали стратегию, как противостоять аргументам Лумиса в пользу закрытия рынков капитала. К утру у них был готов план.

Для начала, Ташджян присутствовал на собрании. Когда Лумис рекомендовал ликвидировать его группу, он возразил. Голуб согласился с Ташджианом и сказал, что работа фирмы на рынках капитала, хотя и небольшая, была крайне важна для работы по слияниям и поглощениям, поскольку, помимо прочего, позволяла банкирам грамотно предоставлять клиентам представление о том, как рынок будет реагировать на их сделки. Затем он сообщил, что Pfizer - один из самых важных клиентов Голуба и фирмы - очень ценит способность Lazard проводить обратные выкупы акций компании. Джейкобс согласился и назвал Microsoft и Amazon еще двумя клиентами, которые высоко оценили работу фирмы на рынках капитала. "Если вы закроете отдел рынков капитала, это приведет к краху банковского дела в Нью-Йорке", - сказал Джейкобс. Лумис и Джейкобс начали спорить.

В какой-то момент Джейкобс, говоривший голосом, который Эванс назвал "угрожающим монотоном", сказал: "Если быть предельно откровенным, некоторые шаги, которые мы предпринимаем, оттолкнут некоторых из наших лучших людей, и это один из них. Как я это объясню? Люди, которых я нанял, скажем, для освещения Pharma [фармацевтической промышленности], уйдут в течение года". Лумис ответил не менее жестко: "Каждый раз, когда мы обсуждаем эту тему, вы переходите к разговору о крахе в банковской сфере". На этом дискуссия о ликвидации рынков капитала закончилась. Лумис проиграл. Во время обеденного перерыва Ташджян подошел к Лумису, протянул руку и выразил надежду, что, несмотря на результат, они смогут продолжить профессиональную деятельность без обид. Стоя в очереди за едой, Лумис сказал, что никаких