Оскорбление Бога. Всеобщая история богохульства от пророка Моисея до Шарли Эбдо - Герд Шверхофф

на путь истины – обращали в христианство[214]. В конце XIII века подобные истории сконцентрировались в стереотип иудейского святотатства над гостией, предполагавший, что иудеи хотели еще раз истязать и распять Христа, реально присутствовавшего в гостии. Впервые прозвучавшее в Париже в 1290 году обвинение в осквернении гостии нашло отклик прежде всего в империи. Это была отправная точка для волны погромов так называемого короля Ринтфляйша, которая прокатилась по всей Франконии в 1298 году и в ходе которой были убиты тысячи местных жителей – евреев[215]. Два других стереотипа решительно подготовили почву для дискриминации, изгнания и уничтожения еврейских общин в позднем Средневековье: легенда о еврейском ритуальном убийстве и миф об отравлении колодцев евреями[216]. Однако эти три конспирологических нарратива никогда не были бесспорными; они неоднократно оспаривались высшими церковными и светскими властями. Напротив, обвинение в богохульстве было общепринятым. В то же время его можно было использовать для освежения фантазий о ритуальном убийстве и осквернении гостии, поскольку обвинения относились к одному и тому же (предполагаемому) иудейскому образу действий и вращались вокруг одной и той же фиксированной точки, а именно – мученического тела Сына Божьего.

Будучи богохульниками, иудеи не хотели признавать исторического Мессию и предали Его смерти, поэтому и терзают Его, вместе с Его матерью и святыми, своими бесчинствами даже в наши дни. Будучи осквернителями гостии, иудеи снова истязают тело Господа, присутствующее в Евхаристии. А ритуальное убийство невинного христианского ребенка, согласно извращенной логике врага, должно было стать результатом извращенного удовольствия от повторной инсценировки пыток и убийства Мессии. Обвинение в ритуальном убийстве против евреев Тренто в 1475 году было использовано в пропагандистских целях по всей Европе, а культ чудотворных мощей мальчика Симона, предполагаемой жертвы, был распространен вопреки первоначальному сопротивлению Римской курии[217].

То, как словесные оскорбления и физическое насилие могут идти рука об руку, было описано гораздо раньше в сенсационных антииудейских сообщениях доминиканского настоятеля Рудольфа фон Шлеттштадта. Во время ночного проникновения в церковь Вайкерсхайма евреи «с большим удовольствием» разбрасывали просфоры, оскорбляли их и всячески издевались над ними, протыкая ножами. Более того, они во весь голос распевали слова Господа на кресте: «Боже Мой, для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27: 46)[218]. Таким образом, это святотатство над гостиями также было богохульным. Сообщения об опозоренных и оскорбленных изображениях Девы Марии тоже не были редкостью в христианской традиции[219]. В начале XVI века был широко распространен памфлет с соответствующим описанием: в цистерцианском аббатстве Камброн близ Монса (Геннегау) пять иудеев долгое время развлекались тем, что оскорбляли и физически нападали на образ Христа. Явно по образцу сцен страстей, иудеи, согласно этому рассказу, оскорбляли и проклинали «бесплодную, проклятую женщину», которая родила «неверного мужчину» (имеется в виду ложный Мессия) и от которой исходило все зло. Они плевали на изображение, обнажали перед ним свою заднюю часть и совершали другие глумливые жесты. На обложке памфлета нападающие иудеи замахиваются на Богоматерь и Младенца копьем и топором; один из них демонстративно вытягивает большой палец между указательным и средним пальцами в сторону этих двоих, делая инвективный жест так называемой фиги.

В глазах набожных христиан те, кто безудержно нападал на христианство и его святых, не заслуживали пощады. Таким образом, иудеи не только изображались на словах и картинках как последователи дьявола, но и унижались до неприличия. С XIII века мотив «еврейской свиноматки» появился в Центральной Европе, первоначально исключительно на стенах церквей и монастырей. Там евреи изображены сосущими соски свиньи, в то время как обычно еще один мужчина-еврей возится с задней частью свиноматки. Самый известный пример такого рода изображения сегодня находится на внешней стене хора городской церкви Виттенберга и датируется концом XIII или началом XIV века. В последней четверти XV века башня над часто посещаемым мостом во Франкфурте-на-Майне также была украшена изображением «еврейской свиноматки» в сочетании с изображением Симона Тридентского – предполагаемой жертвы ритуального убийства[220]. Происхождение и точная интерпретация «еврейской свиноматки» до конца не выяснены, но вряд ли нужны какие-то более глубокие знания, чтобы расшифровать срамной характер изображения, показывающего евреев в непристойных позах с нечистым животным. В христианской традиции свинья также означала невоздержанность, жадность и копание в грязи[221].

Преемственность в Новое время

Антииудейские стереотипы, сложившиеся в Средние века, сохранились в христианском мире вплоть до наших дней. Это относится и к всевозможным обвинениям в богохульстве. Неудивительно, что они сыграли свою роль в пропагандистской кампании новообращенного Иоганна Пфефферкорна (крещенного в Кельне в 1504 году) против своих бывших единоверцев. Его памфлет 1509 года «Враг иудеев» («Der Judenfeind») сосредоточился на предосудительности Талмуда и богохульствах иудеев[222]. Однако более удивительным является тот факт, что даже для его оппонента Иоганна Рейхлина, гуманистического защитника евреев, их богохульный характер не вызывал сомнений. Фактически в 1505 году он сам сделал богохульство евреев стержнем научного спора в небольшом трактате «Tütsch Missive» («Послание Тютша»). Из суровости наказания, наложенного на евреев, а именно – тринадцатисотлетнего изгнания, гебраист сделал обоснованный вывод о тяжести их греха. Ни за какой другой грех они не были бы наказаны Богом так долго, как за богохульство, которое они совершили против законного Мессии Иисуса Христа. Как и наказание, грех богохульства продолжается и по сей день: иудеи по-прежнему поносят и оскорбляют Христа, Марию и апостолов[223].

Об устойчивости стереотипа о богохульных евреях свидетельствует и инвектива Мартина Лютера. Виттенбергский реформатор назвал евреев «злым, ненавистным, богохульным народом» в своем разгромном памфлете «О евреях и их лжи» от 1543 года[224]. В этой работе слова «богохульство» и «богохульный» являются одними из наиболее часто употребляемых, и реформатор посвящает целую главу обсуждению «богохульства и лжи» иудеев[225]: они называли Иисуса колдуном, оскверняли его имя, трижды плюнув на землю, называли его блудным ребенком и Марию блудницей, а также проклинали всех христиан. Их ложь, богохульства и проклятия были лишь указанием на гораздо худшие дела, которые они хотели бы совершить на самом деле. Не обошлось и без ссылок на обвинения в отравлении колодцев и ритуальных убийствах; истинность этих обвинений не была подвергнута сомнению[226]. Лютер опирался здесь на сообщения новообращенных евреев, особенно Антония Маргаритаса, которые отличались «ревностной ненавистью… к оставленной религии» и нередко имели склонность «подчеркивать особенно таинственные, неясные, опасные, антихристианские и богохульные черты иудейского культа»[227]. При этом Лютер стремится выделить безрассудство богохульников и упорство, с которым они отвергали благую весть Христа на протяжении последних 1500 лет. Вытекающие отсюда суровые меры, которых реформатор требует от христианских властей, хорошо известны: сожжение синагог, домов и писаний евреев, аннулирование разрешений, обязательные работы для молодых «сильных» евреев, в конечном итоге изгнание всего еврейского народа. Жалость неуместна, потому что тот, кто видит еврея, должен