Оскорбление Бога. Всеобщая история богохульства от пророка Моисея до Шарли Эбдо - Герд Шверхофф

Тем более очевиден гротескный переворот справедливого порядка: Сын Божий ложно оклеветан как богохульник и сам подвергается грубейшему унижению со стороны святотатцев.

Мессия не только не признается таковым со стороны действительно избранного народа, но подвергается унижениям, а в конце концов – насильственной смерти. Конечно, исполнителями преступления изначально были римские воины, но в более глубоком смысле виновниками можно было считать еврейский народ, проклявший Христа в ответ на вопрос римского наместника: «Да будет кровь Его на нас и на детях наших!»

Как мы видим на примере участи дьякона Стефана или апостола Павла (см. главу 3), последователи Иисуса также подвергались угрозе гонений во времена раннего христианства, согласно рассказам Нового Завета, которые, однако, были написаны гораздо позже. То, что началось как внутриеврейский спор, быстро переросло в конфликт между двумя противоборствующими системами убеждений. С развитием новых религиозных идентичностей, как христианства, так и раввинистического иудаизма после разрушения Храма, усилились взаимные нарративы унижения, с помощью которых нужно было защищать собственную монополию на истину от религиозных конкурентов. Однако политический баланс сил и большинства быстро создал драматическую асимметрию между христианством, господствовавшим на бывшей территории Римской империи, и разрозненными и политически бессильными иудеями. В этой ситуации антиеврейские нарративы, направленные на размежевание и исключение, стали доминировать; они узаконили дискриминацию и маргинализацию еврейских общин вплоть до физического уничтожения. Менее известно, но вряд ли удивительно, что иудейская сторона также участвовала в полемических дискуссиях со своими оппонентами.

Иудейские контраргументы

Следы иудейской полемики и пародий можно проследить как минимум с середины II века нашей эры[185]. В эту эпоху Иустин Мученик обвинял своего собеседника Трифона в том, что иудейские посланники по всему миру выступали против якобы нечестивой и злобной секты, созданной Иисусом Галилеянином. Этот обольститель, говорили они, был распят, но его тело было похищено учениками ночью; впоследствии они заставили людей поверить, что он воскрес из мертвых (Иустин, Диалог с Трифоном Иудеем, 108: 2). После нескольких веков, в течение которых подобные следы иудейской полемики передавались только через христианские источники и поэтому были сомнительны, «первое зафиксированное свидетельство подлинной полемики против Иисуса обнаруживается в Вавилонском Талмуде, окончательная редакция которого датируется концом VI или началом VII века нашей эры»[186].

В отличие от иудеев христианской Палестины, их единоверцы могли более свободно развиваться при персидско-сасанидской власти, и поэтому ученые раввины могли более четко сформулировать свои контраргументы христианскому завету. Согласно этим текстам, Иисус был незаконнорожденным ребенком (mamser) Мириам, который в конце концов был приговорен к смерти за колдовство, идолопоклонство, т. е. богохульство, и побит камнями в соответствии с иудейским законом. Питер Шефер показал, насколько сильно эти истории функционируют, с одной стороны, как контрнарративы христианским текстам, над которыми они иронизируют и которые пародируют, но, с другой стороны, довольно самоуверенно и оскорбительно представляют свою собственную версию: «Мы, иудеи, – утверждают авторы Талмуда, – привели Иисуса на суд и осудили его за то, кем он был: богохульником, который утверждал, что он Бог, и, согласно нашему иудейскому закону, заслуживал за это смертной казни»[187]. В одном из отрывков Талмуда также приводится информация о наказании Иисуса в аду – он был осужден вечно сидеть в кипящих экскрементах[188].

По крайней мере начиная с X века последовательное жизнеописание Иисуса с иудейской точки зрения можно найти в виде иудейского сборника «Толедот Йешу»; однако его корни уходят в еще более ранний период, возможно, в Вавилонию VI века[189]. «Толедот Йешу» мигрировал с Востока на Запад, где мы имеем как еврейские, так и латинские текстовые средневековые свидетельства, которые были еще более приукрашены по сравнению с первоначальной версией. Теперь это настоящие «антиевангелия» на христианские истории, полные пародийных элементов, от зачатия Иисуса как бастарда менструирующей женщины до его магических чудес с использованием украденного имени Бога и заканчивая казнью на капустной кочерыжке и мошеннического сокрытия тела для симулирования воскрешения. Помимо Талмуда и «Толедот Йешу», в Западной Европе появился богатый арсенал иудейской полемики различных жанров, иногда в виде выдержанного, научного диалога между христианином и иудеем, иногда в виде критического комментария к Библии или насмешливого сарказма над отступничеством христианства. Около 1170 года Иаков бен Рубен упрекал христианского монаха за его веру в воплощение Бога[190]. Это учение показалось Иакову, как и многим другим еврейским ученым, кощунственным в свете традиционного взгляда на бестелесность и бесконечность Бога. В их глазах оно указывало на то, что христианство – в отличие от ислама – не является истинно монотеистической религией.

Иудейская полемика против традиции Нового Завета проливает интересный свет на еврейско-христианские отношения в Средние века. В 1320 году еврейский философ Исаак Пулгар даже написал своему бывшему другу, новообращенному Абнеру из Бургоса (христианское имя – Альфонс из Вальядолида), язвительное «Богохульное письмо» («Иггерет ха-Харифот»). В нем он жаловался, следуя Притчам 1: 22, что невежды среди людей всегда будут насмехаться и оскорблять просвещенных[191]. Как мы видели, эта самостилизация не вполне соответствует действительности. Несмотря на растущее давление преследований со стороны большинства христианского общества или именно из-за такого давления представители еврейского населения защищались насмешками и издевками над тем, что они считали легендами и несообразностями христианской веры. В Арагоне XIV века, как мы знаем из ранних актов инквизиции, «Толедот Йешу» был инструментом в руках членов иудейской общины, которые хотели убедить своих отступников, обратившихся в христианство, вернуться на правильный путь. Однако в руках новообращенных евреев знание этой контрпропаганды могло стать опасным оружием для мести иудеям и доносов на них в инквизицию[192]. Конечно, иудейские ответные и язвительные сочинения давали христианским авторам повод и оправдание встречному очернению иудеев. Но христианские наветы вполне обходились без особых поводов, часто даже – после многочисленных изгнаний евреев из европейских стран в позднее Средневековье и раннее Новое время – вообще без присутствия евреев.

Богохульные иудеи – богохульный Талмуд

Долгая история христианского антииудаизма таит в себе богатый арсенал уничижительных стереотипов, которые оказались чрезвычайно долговечными[193]. Некоторые из них прочно утвердились со времен Античности, но в Средние века их разнообразие и суровость значительно возросли. Осквернение гостии, ритуальные убийства, отравление колодцев – вот лишь некоторые из христианских обвинений, которые должны были служить идеологическим оправданием погромов. Напротив, обвинение в богохульстве выглядит куда менее впечатляющим. Однако и в этом обвинении можно увидеть некий основной мотив – более или менее органично связанный с другими антиеврейскими стереотипами, он также связывал их друг с другом и придавал им правдоподобие. Многие богословы начинали с истории о страстях и, подобно Лудольфу Саксонскому в известном жизнеописании Иисуса, разоблачали отвращение Каиафы к словам Господа как чистое лицемерие: «О, глава недостойных и