Камушки - Тамур Мал
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глаша не понимала, как ей реагировать. Жаль сестру — очень жаль, — но внутри она содрогалась подобному поступку. А ведь Гриша ей ничего не говорил!
— Вероника, тебе покаяться надо, на исповедь сходить: как же ты другого полюбишь?
— Да ну тебя, это всё ваши с мамой штучки. В чём мне каяться? В том, что парень нравился и любви его хотела? Но ведь не получилось. Перестань. И матери не говори, я ж тебе по-сестрински. У меня сейчас есть бойфренд, и всё у нас хорошо.
— Поженитесь?
— Когда-нибудь, мне ещё шестнадцать, училище закончить надо.
— А ему сколько? Как зовут?
Но тут разговор прервался, в гостиную вошла Татьяна Андреевна.
23
Свадьба.
Церемонию венчания назначили через полчаса после литургии, чтобы невеста могла переодеться, а все остальные настроиться на праздничный лад. Лупелины решили причащаться все, отказалась только Вероника, сославшись на недомогание. Но вот отошла литургия, и молодые, оба красивые внешне и внутренне, смущённые от избытка внимания, светящиеся от ожидания предстоящего, стояли на пороге таинства.
Глаше ранее приходилось бывать на венчании — своей старшей сестры и подруги, а Грише такая честь выпала впервые, да ещё в качестве жениха. Как человек недавно повернувшийся к божественным заповедям лицом, он оказался просто потрясён значительностью происходящего таинства, в котором участвовал. Стены храма словно раздвинулись для него, и повлекло к себе что-то светлое и доброе, которое не хватало времени и ума осмыслить сразу, хватало только на то, чтобы почувствовать: это не для него одного, а для двоих. Глаша же вдруг поняла, что за порогом храма начнётся другая жизнь, не: «Отныне рубль на обед и пять копеек на билет» — это прощание с детством, в котором мама и папа тебя прикроют, чтобы ни случилось. Она, милая для них дочка Глашенька, такая домашняя, вдруг, едва вынырнув из детства, сразу очутилась в замужестве. И девочке захотелось оглянуться во вчерашний день, схватиться за прошлое, любезное сердцу. Лишь рядом стоящий Гриша успокаивал её: с ним нестрашно, с ним одним нестрашно; чувство одиночества жизненного эгоцентризма постепенно сменилось доверием к своей соединенной в тайне половине.
Молодых обвенчали. Они стояли, улыбались, красивая счастливая пара, принимали поздравления и цветы. Всё, что будет в семейной жизни, — ещё в будущем, а сейчас — их час, благодатный день божьего благословения. После церкви все едут в ЗАГС, там гражданская церемония кажется необходимо-скучной процедурой, но множество празднично одетых и настроенных людей, любующихся юностью, радостью, благополучием привносит тёплый оттенок. К трём часам пополудни возвращаются в усадьбу. Там накрыты столы, и ансамбль музыкантов встречает маршем Мендельсона. Всем весело, всем хочется кушать. Молодых сажают, пьют за их здоровье, кричат «горько» — всё как полагается. Шум, гам стоит невероятный: музыканты играют, дети бегают, на столы несут всё новые и новые блюда, народ общается, молодые томятся. Потом все поют, кто умеет и желает, потом танцуют, кто умеет и не умеет. Гриша шепчет Глаше на ухо с ужасом: «Я танцевать не умею!» — и та вытаскивает его из-за стола прогуляться. На природе они сталкиваются с Виталием и Варей, те приглашают их на свою свадьбу, которую собираются отпраздновать в последних числах августа, после Успения. Мужчины понимающе переглядываются: им одним понятно, что во время небезызвестного сватовства Виталия Гриша настоятельно советовал последнему обратить внимание на хорошую девушку Варю.
Потом молодые идут на берег пруда, где долго целуются, как могут только новобрачные, длительно ожидавшие своего счастья.
На этом можно закончить повесть о создании новой семьи, но, заглядывая чуть дальше, чуть дальше любой свадьбы, можно увидеть немало парадоксального с житейской точки зрения.
Часть 4. Глаша
24
Числившееся за Глашей наследство оказалось по большему счёту неожиданностью для её супруга. Выросшая ребёнком, не знающим нужды, девушка терялась в планах, как и куда употребить имеющиеся средства, поэтому доверилась мужу. Гриша давно обратил внимание на один дом в городе, двухэтажный, с большим залом, с огромными застеклёнными окнами. Он сдавался целиком весьма задорого, чем и объяснялось то, что съёмщики надолго не задерживались, здание стало нуждаться в ремонте, но цена за аренду не снижалась. Его местоположение считалось удачным и при достаточных вложениях могло использоваться с выгодой. Разузнав все нюансы, посоветовавшись с Тимофеем Макаровичем, Гриша арендовал дом на длительный срок и занялся его ремонтом. То, что он задумал, а именно культурный центр, казалось сомнительным. Городок маленький, покупателей и вообще любителей искусства днём с огнём не сыщешь. Но рядом две школы, много деревень, дом престарелых (да-да, это имело значение), туристы наезжают — стоило рискнуть. Планировалось на первом этаже устроить выставку-продажу картин и предметов рукоделия, в том числе выполненных пенсионерами, детьми-инвалидами и просто талантливыми жителями; тут же водрузить рояль и при хорошей акустике и подобающем убранстве устраивать концерты классической и народной музыки (музыкальная школа тоже имелась в Ялинске!), возможно — чай на травах (местных) и пирожки домашней выпечки (кто только за это возьмётся?). Второй этаж отводился для занятий изобразительным искусством, бисероплетением, вышивкой для различных групп детей, подростков, взрослых, пенсионеров и онкобольных. Следовало заняться продвижением бюджетного финансирования или получения гранта — в этом мог помочь только бизнесмен Лупелин, у которого заначены свои ходы и знакомства и который взял проект под свой патронаж.
На свадьбу отец Глаши подарил молодым новую машину Lexus, Гриша выучился на права, но согласился водить только по доверенности, что, впрочем, не мешало ему свободно передвигаться. Почти два года занимался он ремонтом, оснащением своего центра и оформлением документов. В это же время произошло несчастье — у Тимофея Макаровича случился сердечный приступ.
