Остров Немого - Гвидо Згардоли

Эйнар, например, не знал, оставалась ли когда-нибудь Гюнхиль возле их кровати по вечерам, ожидая, когда они с Эйвиндом уснут. Но ему бесконечно хотелось верить, что так и было, и потому он делился с Эмилем историями о ласковой маме, которая каждый вечер рассказывала им сказки. И от этого тоска по матери становилась еще сильнее и глубже. Он восхвалял ее терпение и нежный голос, который царил над серой тишиной острова, доброту и большую любовь к отцу, хотя тот и не был склонен к проявлениям нежности и душевным беседам. Эйнар восхищался силой духа Гюнхиль и ее великодушием.

Результатом этой невинной лжи стал образ идеальной матери и безгрешной женщины, единственная вина которой – в том, что ей не хватило силы выдержать рождение троих детей и тяжелую жизнь на острове.

Такой была утешительная вера, и с ней братья Бьёрнебу жили годами.

7

До полудня оставались считаные минуты. Солнце нещадно палило. Эйнар выглянул в окно. Пролив раскинулся как серое плоское полотно, по которому скользили лодки, вернее их очертания. Маленький загон для Перниллы, как всегда, пустовал. Эйнар был уверен, что Эмиль где-то бездельничает. Должно быть, оставил козу пастись, а сам решил освежиться в воде.

«Если он не вернется до того, как закипит кофе, – подумал он, – пойду его искать и задам ему как следует!»

Но кофейник на огне зашумел, а Эмиль так и не пришел. Его всё еще не было, когда отец с Эйвиндом зашли домой, изнемогая от пота и усталости.

Эйнар подал на стол дравле и кофе.

– Я почти увидел, как кит пускает фонтанчик! – с восторгом произнес Эйвинд. – И уже приготовил желание, а он, негодяй, передумал! А кстати, где Пернилла?

– С малышом, – ответил Эйнар.

– А малыш где?

– С Перниллой! – засмеялся Эйнар.

Эйвинд тоже засмеялся.

Арне молча продолжал есть. Вдруг он встрепенулся, посмотрел вверх, потом повернулся к Эйнару и, не вытирая губ, с которых капал сироп, спросил:

– Почему нет Эмиля?

– Он пасет козу.

– Пойди и приведи его, – велел Арне и снова опустил голову к тарелке.

Эйнару не нужно повторять дважды. Это не Эйвинд. Он встал и вышел из дома, намереваясь задать хорошенькую трепку Эмилю. Так повелось, что он отвечал за брата, если тот задерживался или попадал в неприятности. Он отправился на север в полной уверенности, что увидит его там, возможно, вдалеке, но его нигде не было. Затем он повернул к маяку, думая, что, может быть, брат сидит или спит там. Обошел маяк, но никого не нашел. Он вышел за ограду и, прикрыв глаза ладонью, оглядел остров по периметру, насколько мог видеть. Никаких следов Эмиля. И козы.

Эйнару показалось, будто невидимая рука схватила его за кишки, и он почувствовал, что что-то не так. Попробовал позвать:

– Эмиль!

Ему ответили только растревоженные морские птицы и шум прибоя.

– Эмиль!

Завыла сирена парохода. В прошлом году пароход впервые пересек Атлантику, и, похоже, парусных судов скоро совсем не станет.

К нему присоединился Эйвинд: он оглядывался по сторонам в поисках брата.

Эйнар позвал еще раз:

– Эмиль!

Самое первое объяснение, которое пришло им в голову, заключалось в том, что мальчик упал в воду. Но тогда коза, вероятнее всего, тоже там, ведь ее нигде нет. Или, как предположил Эйвинд, произошло обратное: в воду упала коза, которая, наверное, паслась на краю скалы, а малыш бросился ее спасать. Они разделились, выбрав по участку побережья, и разошлись в разные стороны, но встретились, к сожалению, ни с чем. Затем они поменялись участками и снова обошли те же места, пока не оказались возле дома. Там они увидели Арне, который стоял нахмурившись, но не потому, что вынужден был прервать свою скудную трапезу, а потому, что мальчики придавали слишком много значения столь мелкому происшествию. Он был огорчен. Братья догадались об этом, взглянув на его руки, опущенные вдоль тела, нервные глаза, которые не останавливались ни на минуту, вену, пульсирующую сильнее других на обожженной стороне лица.

Смотритель маяка огляделся.

– Не можем его найти, – признался Эйнар – медленно, чтобы отец прочитал по губам.

Арне похлопал сына по плечу и сделал несколько шагов – сначала в одном направлении, затем в другом и, наконец, в третьем. Но куда бы он ни смотрел, в этой знойной дымке Эмиля и козы нигде не было. И тогда Арне закричал:

– Где он?

Они опять разделились. «Остров небольшой и покрыт кустами. Если Эмиль здесь, его быстро найдут. А он должен быть тут, – подумал Эйнар. – Где еще он мог очутиться?»

Они нашли козу: Пернилла жевала траву в тени карликовой ивы. На шее у нее болтался обрывок веревки, за которую Эмиль привел ее на пастбище. Тогда они заглянули под кусты, думая, что, возможно, он лишился чувств из-за жары или заснул. Но в кустах его не оказалось. С растущим беспокойством братья вновь обошли весь остров, глядя вниз со скал на воду, поднявшуюся из-за прилива. Теперь им стало по-настоящему страшно от одной мысли о том, что они могут увидеть его маленькое тело, разбитое и искалеченное, плавающее между камней, как ствол дерева, увлекаемый потоком.

Вскоре они в нетерпении бегали по острову и обдумывали разные варианты: Эмиль уплыл на парусной лодке, поднялся на вершину маяка, спрятался на складе с керосином, сыграл с братьями злую шутку или тихо спит в своей комнате. Но лодка стояла на месте, привязанная в маленькой гавани, маяк пуст, как и склад, а в лачуге, кроме них троих, – больше никого. Наконец они встретились во дворе перед домом. Растерянные и в отчаянии.

Арне начал ругать Эйнара, который с самого рождения заботился о младшем брате. И, как всегда, от слов перешел к решительным