Остров Немого - Гвидо Згардоли

действиям и избил среднего сына, хотя знал, что вообще-то не может его винить в пропаже брата. Он обрушил на него град ударов, потому что ничего не мог сделать – только показать, кто здесь главный, понимая, что, ударив одного из сыновей, он не заставит другого вернуться. Затем, устав от битья, он беспомощно огляделся, будто это выражение собственного бессилия могло помочь свершиться чуду. Эйвинд с осуждением наблюдал за отцом. Он был силен, но не настолько, чтобы противостоять Арне. Однажды он сделает это. Но не сегодня.

Арне замахнулся и на него, словно показывая, что его решения ни в коем случае нельзя оспаривать или даже осуждать. Эйвинд застыл в ожидании удара, но его не последовало.

Арне покачал головой и опустил руку. Он плюнул на деревянный пол и направился в гавань. Отвязал лодку, отчалил и принялся яростно грести. Смотритель маяка решил обойти весь остров и обследовать всё побережье, дюйм за дюймом, с моря. Он найдет своего сына. Или то, что от него осталось.

8

На столе стоял остывший кофейник и тарелки с начатым десертом. Над дравле жужжали большие блестящие голубоватые мухи. Мягкий дневной свет безучастно касался вещей в пустом доме.

Арне возвратился в гавань, где оба сына с тревогой ждали его на пирсе.

«Ну что?» – спросил старший, понимая нелепость вопроса, потому что в лодке, кроме отца, никого не было. Ни живого, ни мертвого. Когда лодка краем носа коснулась каменной стенки причала, смотритель маяка бросил конец веревки и высадился на берег. Он прошел мимо сыновей и, не глядя на них, провел по лицу рукой, как бы стряхивая непосильную, нескончаемую усталость.

Время от времени кто-то погибает в море. И среди погибших немало детей. Конечно, подобное редко случается в такие спокойные дни, когда течение слабое и предсказуемое, а вода – нежная, как масло. Но всё же бывает всякое. И никогда не угадаешь, когда и кого море решит оставить себе. Люди, живущие у воды, знают это и принимают. Иногда море возвращает того, кого забрало, иногда – нет.

Арне вошел в дом и сел за стол, глядя прямо на мух, но не видя их.

Море забрало Эмиля. Его сына. Это случилось. И теперь Арне ничего не оставалось – только ждать.

Эйвинд стоял на крыльце и размышлял:

– Я не верю, что малыш погиб в море. Он родился на острове, как мы. Эмиль отлично ориентируется в скалах и ловко по ним лазает. И даже если упал… он ведь умеет плавать! Как можно утонуть при таком штиле?

Эйнар покачал головой.

– Клянусь, если это шутка, то, когда он вернется, я отлуплю его так, что он будет умолять о пощаде! – сказал Эйвинд.

– Если это шутка, отец и сам задаст ему по первое число!

Эйвинд кивнул и посмотрел на брата: на лице Эйнара остались следы отцовского гнева.

– Больно? – спросил Эйвинд с неожиданной нежностью.

Эйнар коснулся опухших губ. Лицо горело, но по-настоящему больно было от обиды. Правда, Эйвинду он этого не сказал. Лишь помотал головой: «Нет, совсем нет», – и шмыгнул носом.

– Сколько раз он отводил Перниллу на луг? – спросил Эйвинд, обращаясь скорее к себе, чем к брату. Он хотел найти логику – если такое вообще возможно – в этом необъяснимом исчезновении.

– Много раз, – ответил ему Эйнар.

– Много, – повторил Эйвинд. – Тогда с чего вдруг в этот раз что-то не так?

Эйнар молчал, рассеянно глядя на тихие воды пролива.

Мимо проходили парусники, небольшие лодки и несколько рыболовецких судов – несмотря на зной и полный штиль, они вышли в море, потому что жизнь никто не отменял и нужно было зарабатывать.

Мысли Эйнара хоть и медленнее, чем у Эйвинда, но всё же двигались. Он силился понять произошедшее и придумать какое-то решение.

Как ни странно, наблюдая за неспешными лодками, безучастными к отчаянию его семьи, безразличными к драме на этой небольшой скале, Эйнар не мог думать ни о чём, кроме шлюпа Дагге Вассмо.

Мысли унесли его, и он представил, что остров – это шлюп, а маяк – грот-мачта, и такой корабль вовсе не стоит неподвижно, а идет по морю, следует за течением и ловит ветер в паруса. Он представлял, как покидает бухту Арендала и берет с собой всю семью, включая Эмиля. Как Эйвинд легко проводит шлюп по проливу в открытое море, а потом… он не знал, что потом. Он просто доверял старшему брату. И отцу, который тоже правил их кораблем-островом вместе с Эйвиндом, мечтающим путешествовать по всему миру, как Вассмо.

Вдруг он отчетливо представил себе тайную пещеру Вассмо, и это видение вернуло его в реальность.

И хотя Эйнар не рассуждал логически и не искал рациональных объяснений, он вдруг понял, где находится его брат. Но едва родившаяся радость сменилась страшной мыслью о мрачном провале – достаточно широком, чтобы вместить щуплое тельце любознательного ребенка.

– Что? Что такое? – спросил Эйвинд, увидев, как изменилось лицо брата.

– Я знаю, – ответил Эйнар.

– Что знаешь?

– Куда делся малыш.

– Откуда?

– Знаю, – повторил Эйнар и бросился бежать к северной части острова.

– Мы уже были там! – недоумевал Эйвинд и всё же устремился за ним.

Но Эйнар не ответил и не обернулся. Он несся по горячим скалам, перескакивая с одного камня на другой, падая и снова поднимаясь. Эйвинд тоже всё понял и бежал следом. Вскоре они оказались на ладони острова с пальцами-выступами, уходящими в море. Эйнар остановился и оглянулся.

– Где она? – крикнул он. – Где эта проклятая расщелина?

– Там! – Эйвинд бросился туда, где накануне, задумав подшутить над братьями, он острым камнем вырезал на скале крест. Теперь его шутка могла обернуться несчастьем.

Он