Украденный фокус. Почему мы страдаем от дефицита внимания и как сосредоточиться на самом важном - Йоханн Хари

ощущать заторможенность, поэтому при приеме снотворных возрастают любые риски для жизни, например попадание в автокатастрофу [48]. «Когда человек отходит от наркоза после хирургической операции, он не говорит “как же классно я отдохнул!”. Привести себя в бесчувственное состояние – все равно что применить легкую анестезию. Организм как следует не отдыхает, не очищается и не освежается», – считает Роксанна.

Также Роксанна объяснила, что в некоторых случаях прием снотворных оправдан. Так, можно некоторое время принимать их в случае тяжелой утраты. Но моя собеседница подчеркнула, что это совершенно точно не решает проблему бессонницы, и именно по этой причине врачи не должны выписывать их на длительный срок.

* * *

Иронично, что врачам, которые в первую очередь должны бить тревогу по поводу нездорового сна, приходится недосыпать, чтобы получить диплом. Одним из элементов программы обучения врачей являются изнурительные суточные дежурства. Это подвергает опасности пациентов. Но в нашей культуре фетишизировать бессмысленное бодрствование положено даже тем, кто лучше всех других понимает его вред.

* * *

Мой второй вопрос о влиянии сна на истощение внимания звучал так: если дефицит сна настолько вреден и все мы в той или иной степени осведомлены об этом, то почему мы все равно мало спим? Почему отказываем себе в удовлетворении одной из самых насущных потребностей?

По этому поводу идет острая научная дискуссия, но все же можно выделить несколько факторов. Часть из них появятся в этой книге чуть позже.

Одна из причин, как это ни странно, связана с отношением людей к свету. Ключевые прорывы в этом вопросе совершил Чарлз. Вплоть до XIX века жизнь практически любого человека определялась восходом и заходом солнца. Люди приспособились испытывать прилив сил с наступлением светлого времени суток и чувствовать сонливость после наступления темноты. На протяжении практически всей истории способности человека вмешиваться в этот цикл были очень ограниченны, он мог разве что разжигать огонь. Вследствие этого, по словам Чарлза, люди стали настолько же чувствительными к изменениям освещенности, как водоросли и тараканы. Но с изобретением электрической лампочки мы внезапно получили возможность управлять светом, и это начало вносить путаницу в наши внутренние ритмы.

Вот один из наглядных примеров. В процессе эволюции человек выработал привычку испытывать прилив сил перед заходом солнца – «всплеск оживления», как назвал Чарлз. Нашим предкам это очень помогало. Представьте, что вы в походе и солнце клонится к закату. Заряд бодрости будет крайне полезен, потому что вы сможете установить палатку до наступления темноты. Точно так же наши предки испытывали этот прилив свежих сил ближе к сумеркам. Он давал возможность спокойно вернуться к своему племени и доделать нужные дела. Но сейчас светом управляем мы сами – решаем, когда наступит темнота. И если мы не приглушаем свет до момента отхода ко сну (или смотрим телепередачи в своих телефонах, лежа в постели), то, наконец-то оказавшись в полной темноте, невольно запускаем определенный физический процесс. Организму кажется, что это внезапное убывание света означает наступление заката, и он включает дополнительные силы, чтобы дать нам возможность вернуться в свою пещеру.

«Таким образом, всплеск оживления случается не в три или четыре часа дня – перед закатом, а в десять, одиннадцать или вообще в полночь, – говорит Чарлз. – Всплеск оживления пришелся на время, когда вы решили пойти спать. А утром вы просыпаетесь и чувствуете себя полутрупом. Вы даете себе слово, что сегодня отоспитесь, но вечером не чувствуете усталость, потому что опять допоздна смотрели телевизор и опять запустили все тот же процесс. Это очень мощный прилив сил, поэтому человек считает, что он “в норме”, а то, что было утром, уже не помнит». Чарлз считает, что каждый раз, включая свет, мы ненамеренно принимаем лекарство, влияющее на качество сна [49]. И это происходит изо дня в день. «Это важный дополнительный фактор эпидемии недосыпа – мы проводим все больше и больше времени при свете». Действительно, 90 % американцев смотрят в мерцающие экраны электронных устройств за час до отхода ко сну. В наши дни мы проводим при искусственном освещении в 10 раз больше времени, чем всего 50 лет назад [50].

Я подумал, что спал на Кейп-Коде гораздо лучше в том числе и потому, что вернулся к какому-то подобию естественного ритма жизни. С заходом солнца в Провинстауне становилось гораздо темнее, а у моего пляжного домика искусственного освещения практически не было, если не считать одинокий уличный фонарь. Грязно-оранжевое зарево, освещающее ночное небо везде, где я до этого жил, исчезло. На его месте был лишь мягкий лунный свет и мерцание звезд.

* * *

Чарлз говорил, что на самом деле разобраться в кризисе сна можно, представив его в гораздо более широком контексте. По его словам, на первый взгляд мы занимаемся чистым безумием: «Мы же не обделяем детей едой. Нам такое и в голову не приходит. Почему же тогда мы не даем им высыпаться?» Мрачный смысл этого становится понятен, если посмотреть на вещи иначе. «В обществе, где преобладают ценности потребительского капитализма, сон является большой проблемой, – объяснял ученый. – Во сне ты не тратишь деньги и ничего не потребляешь. И ничего не производишь. Во время рецессии 2008 года говорилось о падении мировых объемов производства и потребления. А если все подряд станут спать на час больше, как в прошлом, то на Amazon купят меньше». Возврат к здоровому сну (который у меня был в Провинстауне) потряс бы экономику до основания, поскольку вся система завязана на недосыпающих людях. Неприятности с вниманием – всего лишь побочная жертва, одна из издержек ведения бизнеса. Я осознал всю важность этой проблемы только к концу работы над этой книгой.

Все это приводит к фундаментальному вопросу: как преодолеть кризисную ситуацию со сном? Разрешение кризиса предполагает действия на нескольких уровнях. В личном плане нужно радикально ограничить световое воздействие перед отходом ко сну. Чарлз считает, что в спальне вообще не должно быть источников искусственного света, а от использования электронных устройств с экранами следует воздерживаться как минимум в течение двух часов перед сном.

Все без исключения специалисты по сну говорили мне, что людям также нужно изменить свои отношения с телефоном. «Для очень многих это вроде как младенец, понимаете? – сравнила Роксанна. – И вот словно родитель, вы как бы говорите себе, что надо быть повнимательнее к этой штуке. Забыться глубоким сном уже не получается. Или человек уподобляется пожарному, который дежурит у телефона. Мы все время слегка напряжены: а вдруг что-то случится?» Она рекомендует ставить телефон на зарядку на