Украденный фокус. Почему мы страдаем от дефицита внимания и как сосредоточиться на самом важном - Йоханн Хари

3

Третий фактор: нарастание физической и психологической усталости

Проснувшись, я слышал плеск океанских волн вдалеке. Потом я чувствовал на своей коже лучи солнечного света, заливавшего комнату. Каждое подобное утро в Провинстауне вызывало во мне какое-то странное ощущение. Мне понадобилось больше месяца, чтобы разобраться, в чем дело.

Еще с юношества я относился ко сну как к чему-то, во что заставляешь себя погрузиться, а потом с великим трудом выбираешься. Я укладывался между часом и тремя ночи и сразу же сбивал подушки в кучу, чтобы было удобнее плечам. Потом я старался успокоить свое взбудораженное сознание, которому не давали покоя события прошедшего дня, предстоящие утром дела и много что еще. Чтобы отвлечься от этого внутреннего громыхания, я обычно смотрел на своем ноутбуке какую-нибудь шумную телепередачу. Иногда это погружало меня в сон, но чаще придавало новый заряд неуемной энергии, и я опять принимался строчить электронные письма или что-нибудь разыскивать в сети. Еще через пару часов я, наконец, отключался, приняв несколько капсул мелатонина.

В Зимбабве я как-то раз разговаривал с местными егерями, которые обездвиживают носорогов, чтобы оказать им медицинскую помощь. Егери сказали, что для этого вкалывают зверю мощное успокоительное. Слушая их рассказ о том, как ошалевший с перепугу носорог начинает пошатываться и спотыкаться, а потом валится на землю, я подумал, что засыпаю примерно так же.

После шести-семи часов химического отрубона меня пробуждала целая команда будильников. Первым меня пытался растрясти радиоприемник с программой утренних новостей. Спустя 10 минут к нему присоединялся телефон с колокольным перезвоном будильника. Еще через 10 минут начинал истошно вопить другой будильник. Когда мои возможности спать под этот галдеж наконец иссякали, я с трудом выползал из кровати и немедленно вливал в себя дозу кофеина, которой хватило бы для умерщвления небольшого стада коров. Это была жизнь на грани полного изнеможения.

В Провинстауне я возвращался к себе ближе к ночи, понимая, что шум меня не потревожит, а портал для выхода во внешний мир отсутствует. Я шел укладываться в спальню, где единственным источником света был ночник на тумбочке рядом со стопкой книг. Читая, я чувствовал, как волнения дня постепенно оставляют мое тело, а сознание плавно притупляется. Я знал, что мой мелатонин так и стоит неиспользованным на полочке в ванной.

Однажды, проспав девять часов, я проснулся не по будильнику и понял, что никакой кофе мне не нужен. Это было такое странное чувство, что я на мгновение застыл на кухне, вперив взгляд в невключенный чайник. Наконец-то до меня дошло, что происходит: я проснулся бодрым и энергичным. В теле не чувствовалось ни малейшей тяжести. Я был полон сил. По прошествии нескольких недель выяснилось, что теперь это мое нормальное самочувствие. Последний раз на моей памяти я ощущал нечто подобное в детстве.

Уже давно я пытался жить в ритме компьютера: бесконечная круглосуточная работа до тех пор, пока не сядет аккумулятор. Теперь я жил по расписанию солнца: с наступлением темноты я постепенно замедлялся, потом отдыхал, а с рассветом пробуждался естественным образом.

Это произвело определенный сдвиг в моем понимании собственного организма. Я понял, что он требовал гораздо больше сна, чем я обычно ему позволял, и что без химических подпорок мои сны стали ярче. Казалось, что мое тело и сознание расслабляются и восстанавливаются.

Мне стало интересно, связано ли это с тем, что теперь я могу мыслить яснее и дольше, чем мог на протяжении многих лет. Я решил изучить, что говорит передовая наука о влиянии продолжительного сна на способность человека концентрировать внимание.

* * *

В 1981 году молодой ученый из Бостона проводил эксперимент: не давал собравшимся в его лаборатории людям спать всю ночь и весь следующий день. Он следил за тем, чтобы они не засыпали, и поручал им разные задания. Люди решали арифметические задачки, раскладывали пасьянсы и проходили тесты на запоминание. Например, ученый показывал им картинку, потом убирал ее и спрашивал, какого цвета была изображенная на ней автомашина. До этого сон не входил в сферу научных интересов Чарлза Чайслера – высокого подвижного мужчины в очках и с низким голосом. На медицинском факультете его учили, что во время сна человек интеллектуально «выключается». Точно так же представляют себе сон и многие из нас: полностью пассивный процесс, ментальная мертвая зона, в которой не происходит ничего вразумительного. Чайслер недоумевал: «Кому могут понадобиться исследования людей в отключке?» Целью его экспериментов было нечто, что он считал гораздо более важным, – выявление промежутков времени, когда в человеческом организме происходят выбросы определенных гормонов.

Однако с течением времени Чарлз начал обращать внимание на кое-что интересное. «Когда людям не дают спать, одной из первых снижается их способность сосредотачиваться», – сказал он мне в учебной аудитории Гарвардского университета. Исследователь давал своим подопытным элементарные задания, но с каждым часом они справлялись с ними все хуже. Они не могли вспомнить, что им только что сказали, или не понимали правил самых простых карточных игр. «Деградация была просто поразительной. Одно дело, когда средний показатель теста на запоминание ухудшается на 20–30 %. И совсем другое, когда мозг становится настолько вялым, что реагирует на сказанное в 10 раз медленнее», – удивлялся Чарлз. Отсутствие сна подрывает способность человека сосредотачиваться. После 12 часов бодрствования его когнитивные функции (концентрация внимания и ясность ума) нарушаются, как у пьяного. Чайслер установил, что участники его экспериментов, бодрствовавшие ночь напролет и весь последующий световой день, отвечали на простые вопросы в 10–20 раз медленнее, чем обычно; такие результаты действительно удивили ученого.

Чарлз был заинтригован. Почему это происходит? Он переключился на исследования сна и за следующие 40 лет стал одним из ведущих мировых специалистов по этой теме. Мой собеседник возглавляет лабораторию проблем сна при крупной бостонской больнице, преподает на медицинском факультете Гарвардского университета и консультирует массу организаций: от бейсбольной команды «Boston Red Sox» до Секретной службы. Он убежден, что общество совершенно неправильно понимает сон и это плохо сказывается на нашем внимании.

С каждым годом проблема сна становится все более насущной. Сегодня 40 % американцев спят ночью менее семи часов, испытывая хронический недосып, 23 % британцев спят вообще меньше пяти часов. Только 15 % людей просыпаются бодрыми и отдохнувшими. С 1942 года среднее количество времени ночного сна сократилось на час. За минувшее столетие среднестатистический ребенок лишился 85 минут ночного сна [40]. Ученые спорят относительно масштабов нарушений, но, по подсчетам Американского Национального Фонда по проблемам сна, всего за 100 лет общее время сна сократилось на