Пикассо. Иностранец. Жизнь во Франции, 1900–1973 - Анни Коэн-Солаль

работы Ван Гога и Сёра (о котором раньше не слышал). Одним из первых мест, которые посетил Лео Стайн, была галерея Воллара. «Мы с ним поладили, – позже писал Стайн. – Полотна, которые он выбрал для нас, – новаторские, и у большинства вызовут сарказм или безразличие. Это надменная «Мадам» (Portrait of Madame Cézanne) Сезанна, дерзкая «Женщина в шляпе» (Woman with a Hat) Матисса и любопытная «Семья акробатов с обезьяной» Пикассо. Некоторые, как и я, отмечали Пикассо, – писал Стайн, – у Матисса были свои почитатели, но я оказался единственным, кто сразу опознал в них обоих больших художников»{155}.

Таким образом, 1905 год стал важным для Пикассо не только из-за того, что Стайны купили у него несколько картин, которые позже были признаны шедеврами, но и потому, что в лице этих коллекционеров он обрел верных поклонников, друзей и спонсоров. Между ними мгновенно возникла симпатия, переросшая во взаимную любовь. Брат и сестра Стайн оказывали ему ощутимую поддержку: Лео покупал у него картины, а Гертруда была его моделью. Пикассо никогда не приходилось лукавить перед ними, если он нуждался в деньгах, он так напрямую и говорил. Вот его письмо от 11 августа 1906 года, в котором художник абсолютно прозрачен и прямолинеен: «Мой дорогой Стайн, мы пробыли здесь три недели и, увы, сейчас остались без гроша в кармане. Наше небольшое наследство было счастливо потрачено в горах. Не мог бы ты одолжить мне от 50 до 100 франков? Я верну деньги при первой возможности. С наилучшими воспоминаниями о тебе и о твоей сестре, ваш Пикассо»{156}. Вскоре художник смог радостно объявить: «Воллар пришел сегодня утром, и мы оформили сделку (2500 франков)»{157}. Финансовые операции и покупка-продажа новых работ – таковы были темы писем этих двух эмигрантов на языке, которым ни один из них не владел в совершенстве. И все же в течение пяти лет Лео Стайна и Пикассо связывала дружба и «общее поклонение» Сезанну, Гогену, Тулуз-Лотреку и Эль Греко{158}. «В следующий понедельник мы приедем к вам с сестрой смотреть Гогена, но перед этим пообедаем. Ваш искренний друг, Пикассо», – написал художник на рисунке с названием «Очень красивый языческий танец» (A very beautiful heathen dance){159}.

Что еще добавить к этому? Рассказ о девяноста визитах сестры коллекционера в мастерскую Пикассо в период с зимы 1905 года по весну 1906 года, когда она позировала для знаменитой картины «Портрет Гертруды Стайн» (Portrait of Gertrude Stein)? Эти встречи были мифологизированы до такой степени, что трудно докопаться до истины. Все, что осталось, – это переписка из архивов Музея Пикассо в Париже и Библиотеки редких книг и рукописей Бейнеке в Йеле, позволяющая нам узнать, как строились их отношения с декабря 1905 года до начала Первой мировой войны. Но можно ли назвать эти отношения дружбой?

Как и в случае с Максом Жакобом и Аполлинером, Пикассо и Гертруду Стайн объединяла любовь к творчеству, одержимость работой и смелость самовыражения. «Я приду к тебе в студию завтра днем позировать для портрета», – написала Гертруда Стайн 9 марта 1905 года на открытке с изображением «Семьи художника» (Artist’s Wife and Children) Ганса Гольбейна{160}. Но сразу после открытия салона Независимых (в понедельник, 20 марта) Пикассо неожиданно прекратил работу над портретом Гертруды. «Наступила весна, наши сеансы подходили к концу, – вспоминает она. – В один прекрасный день Пикассо внезапно положил кисти и сердито сказал: “Я больше не вижу тебя, когда смотрю на тебя”. И оставил портрет в том виде, в каком он есть сейчас»{161}.

Между тем в конце апреля того же года Пикассо впервые встретился с Матиссом. Матисс был старше его на одиннадцать лет, и Пикассо считал его своим главным соперником. «Пикассо понимал, что имеет дело с художником очень высокого уровня, с мастером, который мог соперничать с ним в смелости»{162}, – писал биограф Пикассо Пьер Декс. В квартире Стайнов на улице Флерюс, где все стены были увешаны полотнами, приобретенными коллекционером, Пикассо сразу бросались в глаза два портрета. Один принадлежал кисти Сезанна, написанный в 1881 году, другой – кисти Матисса, написанный в 1905 году. На каждом из них художники изобразили своих любимых натурщиц, собственных жен. Пикассо был ошеломлен этими работами. В тот период он как раз писал портрет Гертруды Стайн, который был для него своего рода вызовом, брошенным самому себе. Но он так и не закончил этот портрет, не пожелав, вероятно, состязаться с «Мадам» (Portrait of Madame Cézanne) Сезанна и «Женщиной в шляпе» (Woman with a Hat) Матисса.

После выставок в галерее Воллара в 1901 году, галерее Вейля в 1902 году и галерее Серрюрье в 1905 году Пикассо не показал публично ни одной своей картины. Дом Стайнов стал для него единственным настоящим выставочным пространством. Однако в то время, когда в апреле 1906 года гости Стайнов уже могли любоваться и «Семьей акробатов с обезьяной» и «Девочкой с цветочной корзиной» (Jeune fille nue avec panier de fleurs) Пикассо, сам художник был не удовлетворен портретом Гертруды Стайн и, оставив работу незавершенной, покинул Париж.

13

«Здесь я работаю так, как научил меня Бог!..» Госоль

Гора есть гора. Другими словами – это препятствие. И в то же время – это убежище для свободных людей. Потому что здесь на человека не давят никакие ограничения цивилизации{163}.

Фернан Бродель

Весело танцуя и кружась под звуки гобоев и барабанов, два симпатичных великана (каждый высотой три с половиной метра) продвигаются вдоль узкой, круто поднимающейся в гору улочки. Следом за ними тянется пестрая толпа взрослых и детей, с радостью глазеющих на этих двух гигантов, чьи силуэты четко вырисовываются на фоне ясного голубого неба и горы Педрафорка.

В середине августа 2018 года я специально приехала в Госоль посмотреть на давно уже ставший обычаем уличный парад «Гигантов и большеголовых» – неотъемлемую часть Фестиваля Грасия в Испании. Жители горной деревушки – женщины в традиционных для этого торжества широких серых юбках и белых шарфах, покрывающих их головы и плечи, с букетами цветов в руках; мужчины с каталонскими флагами и в обязательных для этого региона черных плащах и красных беретах – ликуют и танцуют вместе с великанами. В этой же толпе, подобно чудовищным эльфам, резвятся несколько карликов в уродливых масках с пугающими гримасами, с ними за компанию пляшет наводящий ужас рогатый красный дьявол, и тут же