Северная и восточная Тартария - Николаас Витсен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Король, желая принять его с почетом, послал 2 000 всадников в Кахан, в четырех днях езды от Испахана, и 5 000 или 6 000 пехотинцев навстречу ему, на расстоянии двух дней езды. Ежедневно упомянутому королю служили несколько начальников. Разбивали для него новую палатку, покрытую новыми коврами, часто меняли 12 лошадей, которых вели впереди него, и снаряжение, которое было покрыто драгоценными камнями. На расстоянии мили от города дорога была застлана разными шелковыми тканями до самого дворца, и король встретил его там, где начались шелковые ткани. И хотя король был очень молод, он все же хотел показать, что его считают мощным и грозным королем, мирно владеющим своим государством, и он собирается принять главного властителя, которого прогнали с трона, пришедшего просить его помощи. Увидев принца тартар, он якобы пришпорил свою лошадь и, остановившись перед главой тартар, вынул ногу из стремени, будто бы слезая с лошади, но не сделал этого. Тартарин, так как он не был стар, спрыгнул с лошади, чтобы приветствовать короля, который ему оказал вежливый прием. И, когда в это время Атемат Дулет[459] и другие господа ему снова помогли сесть на лошадь, они поехали вместе по шелковой дороге, и король дал левую руку принцу тартар. Король оказал ему великодушную и большую помощь, которая состояла из 15 000 лошадей и 8 000 пехотинцев и 40 000 томанов. Тартарин дал ему взамен одну из своих пограничных областей, такую, от которой он имел наибольшие доходы, все жители которой являются пастухами или туркоменами, которые имеют много скота, что составляет их богатство». До этих слов — Тавернье.
Рикот[460] рассказывает, что у магометан есть несколько сект; первая называется ханнифе, которую признают в Узбекии, Турции, Тартарии и на другом берегу реки Окс.
О том, какой прием был оказан одному узбекскому принцу в 1681 г. в Испахане, в посольстве Польши, представленном господином Загорским, сообщается в одном рассказе так:
«Во время первого праздника посла Польши, с которым я[461] имел честь совершить это длинное путешествие, король Абдуларискан[462], который 40 лет царствовал в Бухаре в Тартарии, также присутствовал. Этому королю, которому теперь 70 лет, по пути в Мекку в Испахане оказывали всякую почесть, чего персы не могли не делать. Ибо король однажды, боясь, что будет вынужден идти навстречу ему, из своего обычного дворца в городе поехал внутрь страны, на что этот тартарии написал следующее письмо:
«Ваш дед пришел принять моего деда, когда тот был изгнан из своего государства и пришел просить о помощи. Я не меньше, чем мой дед, и вы не больше король, чем был ваш дед. Почему же вы не оказываете такую же честь, какая была оказана моему деду?».
Король Персии долгое время был недоволен своим великим визирем, который дал ему этот совет, но велел ему, наконец, идти встречать упомянутого Абдуларискана со всеми его придворными за три мили от города и проводить его к королевскому дворцу Кухкана /W 359/ в пригороде Токехе, и он сам придет туда и проводит его к дворцу, который приготовлен для него.
Придворные пошли, согласно приказу короля, принимать Его Тартарское Величество, а Атхемет Аулет, или Ахемет Дулет, проводил торжества от имени короля Персии.
От дворца Кухкана на расстоянии больше мили, вдоль дороги, по которой этот тартарский король должен был пройти, рядами были расставлены барабанщики и дудочники, все наряженные, друг против друга, и еще часть конников, тоже великолепно одетых. К концу этой дороги были расстелены ценные ковры из шелка с золотом и серебром и ткани, которые король Персии на другой день послал тартарскому князю, ценой в 8 000 томанов.
Про порядок вхождения я ничего другого не скажу, кроме того, что не видно было никакого порядка; так же не наблюдалось никакой разницы между этим тартарским князем и самым низким из его свиты, если бы над ним не несли балдахина.
Король Персии оставил тартарского князя на несколько дней в упомянутом дворце для отдыха, а также для того, чтобы узнать, какие добрые или плохие предсказания сделает ему великий астроном в тот день. Когда они оказались хорошими, король пошел со всем своим двором, великолепнейше наряженный, во вторник 5-го числа летнего месяца [июня] 1681 г., утром в 3 часа, к упомянутому дворцу; и, после того как приветствовал Его Тартарское Величество, они оба сели на лошадей, и тартарский король ехал впереди. Перед ними шли четыре лакея, одетые в золотые и серебряные ткани. Снаряжение запасных лошадей было великолепное, уздечки были унизаны жемчугом, рубинами и другими драгоценными камнями. Луки седла были из листового золота; ничего не могло быть прекраснее. Все происходило за счет короля Персии. Король Абдуларискан был одет в плохое холщовое платье, изнутри и снаружи белое, и сидел он на лошади, внешне плохой, но, как говорили, дорогой, ибо тартарские лошади ценятся не за красоту, а за быстроту и силу.
Этому тартарскому королю (который, по сравнению с самым низким придворным, казался плохо одетым) за его заслуги оказывали всевозможные почести. Король, проводив его до двери дворца, приготовленного для него, не вошел туда, а после высказывания вежливых обращений вместе с другими отведал небольшой завтрак, который был устроен перед дворцом, и вернулся в свой [дворец]. Персы хотели, чтобы тартары остались еще на несколько дней, поэтому король велел пригласить Его Тартарское Величество на обед и велел разобрать все палатки, построенные для пекарей, продавцов плодов и съестного, чтобы увеличить длину и ширину площади, которая была видна из столового зала. Большое количество пехотинцев стояло в боевом порядке, до больших ворот, которые вели к большому дворцу, с правой стороны которого ходят к помещению хилсетум, или «40 колонн», где король Персии впервые угощал Его Тартарское Величество.
Это помещение четырехугольное, как и каждый угол его. Оно довольно старое и расположено к западу, около стен королевского дворца, напротив двери, ведущей к Лаликапи. В 40 футах от этого здания находится большой пруд, и с каждой стороны — аллея для прогулки, вдоль которой были расставлены ратные со своими щитами, и с правой стороны упомянутой аллеи были видны 12 или 15 лошадей, в великолепной сбруе, унизанной драгоценными камнями; цепи,
