Мадам Поммери. Первая леди шампанского брют - Ребекка Розенберг

письмо не накормят их, – говорит он. – Девочки-сироты должны научиться мыть тряпкой и скрести щеткой, чтобы они могли найти себе работу не только в борделе. – Он надевает свою норковую шубу и обертывает вокруг шеи оранжевый шарф из шерсти мериноса. – Застегнитесь, мадам Поммери. В подвалах холодно.

Он ведет меня в холодное подземное хранилище Клико со знакомыми запахами ферментирующего вина и дубовых бочек. Пюпитры – стеллажи в форме «А» с вырезанными в них дырами – содержат тысячи бутылок, лежащих горлышком вниз. Кависты, «работники погреба», поворачивают бутылки на четверть оборота.

– Что они делают? – спрашиваю я.

У него напрягаются скулы.

– Мадам, конечно же, вы не рассчитываете, чтобы я делился с вами секретами производства.

– Но почему бутылки перевернуты? – спрашиваю я. – И почему они поворачивают их?

Он не отвечает.

– Я буду рада задать мои вопросы вдове Клико, – говорю я, рисую в тетради стеллаж и делаю записи.

Он шумно вздыхает.

– Мертвые дрожжи накапливаются в горлышке бутылки. – Больше никакой информации.

Он сворачивает в помещение, наполненное рядами бродильных чанов; они вдвое больше наших. Когда работники видят Верле, они ускоряют темп. Я отмечаю: надзор делает работу более производительной. Мы идем мимо пятидесяти или шестидесяти чанов с этикетками vins de reserve. От подвала отходят коридоры, наполненные бочками, на которых обозначены виноградник и год. Я пишу: посетить виноградники в Бузи, Верзене, Верзи.

– Здесь так много разных виноградников и так много винтажных вин. Откуда вы знаете, что нужно купажировать друг с другом?

– Чтобы делать выдающееся шампанское, нужен талант. – Он стучит пальцем по своей ноздре. – Мадам Клико – Le Nez.

– Нос? – спрашиваю я.

– У нее невероятное обоняние. Она может определить свойства винограда, почву, погоду после одного дуновения их букета. Она десятки лет работала с нашими виноделами.

– А этому можно научиться? Стать Le Nez? – Я дотрагиваюсь до моего необычайно обычного носа.

– Другой вдовы Клико никогда не будет, – усмехается он.

– Я и не намереваюсь занять ее место. – Но, может, появится какая-нибудь мадам Поммери?

Мы входим в пещеру, где работники вынимают пробки из горлышка бутылки и добавляют жидкость.

– Я полагаю, что они удаляют мертвые дрожжи, про которые вы говорили. Но что они наливают в бутылку?

Он плотнее кутает шарфом шею.

– Это называется le dosage, и рецепт меняется в зависимости от вина, которое мы разливаем по бутылкам, и от того, что нужно для достижения полного потенциала.

– Вы можете пояснить?

– Дозаж зависит от того, когда распустились листья винограда, сколько солнца получил виноградник, как были подрезаны виноградные лозы.

– Но что это конкретно?

– Мадам, вы испытываете мое терпение. Это все равно что спрашивать рецепт суфле. – Он хмурится и смотрит на золотые часы. – Я покажу вам наши les crayeres, крайеры, и потом должен уйти. – Он ведет меня через пещеры, где пахнет сырой землей, словно на поле после дождя. – Римляне добывали здесь мел в I веке нашей эры. Теперь это прекрасное хранилище для шампанского.

– Добывали мел? Он использовался в строительстве?

Он поднимает кусок мела и крошит его в руке.

– Мел слишком мягкий для этого. Мел использовали как удобрение, как чистящее средство, для дубления шкур животных и как раствор для кирпичной кладки.

Тысячи темно-зеленых бутылок лежат в стеллажах по обе стороны коридора.

– А бутылки обязательно зеленые? – спрашиваю я.

Он фыркает.

– Позвольте сказать вам прямо. Производство шампанского – вовсе не элегантное, гламурное занятие, приличествующее женщине вашего положения. Дело опасное, а заработать на нем невозможно. Ваш супруг жаловался, что ему трудно делать красное вино, а шампанское – другой, более высокий класс сложности и капиталовложений.

Его предостережение грызет мои кости, словно дубильная кислота.

– Я учту ваши слова, мэр Верле.

Внезапно взрыв сотрясает меловые стены и все помещение. Рядом со мной на стеллаже взрывается бутылка. Я ударяюсь плечом о твердую стену и защищаю ладонями сердце. Осколки стекла впиваются мне в руку, словно стрелы в глаз быка.

Верле толкает меня к лестнице. Когда мы выходим на улицу, кровь льется по моим суженным от запястья до локтя рукавам.

Верле перевязывает мне руку своим носовым платком с вышитым якорем вдовы Клико и завязывает узлом.

– Пойдемте. Я отведу вас к доктору Дюбуа, – говорит он и направляется на рю Клэр. Мы проходим мимо «Отель-де-Виль», где с ним здороваются несколько советников.

– Идите на совещание, мэр. Я сама дойду до доктора, – говорю я.

Он глядит на советников и снова на меня.

– Пусть доктор Дюбуа пришлет мне счет. – Он приподнимает шляпу и поднимается по ступенькам.

Внутренний голос подсказывает мне, что это мое последнее приглашение к вдове Клико. Факты, которые я узнала, крутятся в моей голове, словно листья в бурю. Там много аспектов; мне нужно учесть их все, а красное вино и так трудно делать. Зачем мне двойные трудности?

10

Как научить старую обезьяну кривляться

Другие виноделы тоже отказываются учить меня, как делать шампанское. Так что я сижу в библиотеке Реймса и поглощаю каждую книгу на эту тему, какую только могу найти. Отец Питер устраивает для меня визит в бенедиктинское аббатство Овиллер, где Дом Периньон когда-то первым сделал шампанское для Людовика XIV.

И все же, когда в винодельню приезжают повозки с виноградом, я теряюсь и чувствую себя как белка, собирающая грецкие орехи накануне урагана. Если мой первый сезон шампанского окажется неудачным – а это может случиться по дюжине причин, – я стану посмешищем для всего Реймса: вдова, вообразившая, что она умнее покойного мужа. Хуже того – возможно, тогда я буду вынуждена принять предложение Вольфа и сделать его партнером.

– Скорее, мамочка. – Моя маленькая молния, Луиза, тянет меня за руку к повозкам. – Месье Васнье нужна моя помощь. Он попросил меня пробовать виноград.

– Это очень важная работа, – говорю я дочке. – Ты у нас самый главный дегустатор винограда.

– Ты слышал, Феликс? – Она качает пальчиком перед котом, растянувшим узкое тело на солнечном пятачке. – У меня важная работа.

Я смеюсь, но вдруг вижу, как Рейнар Вольф, сунув кулаки в жилетку колбасного цвета, наблюдает за разгрузкой винограда.

Я наклоняюсь к Луизе.

– Иди же и помоги месье Васнье.

Она убегает в сопровождении Феликса, ее крошечные башмачки задевают длинную юбку.

Вольф гладит имбирную щетину на лоснящемся красном лице.

– Мадам, я отлично помню, как вы сказали мне, что больше не хотите делать вино и поэтому не нуждаетесь в моей помощи в винодельне. Вы лгали мне?

– Мы не делаем вино, месье Вольф. – Я прохожу мимо него в винодельню, где работники под надзором Васнье перегружают виноград из повозки на площадку. Луиза