Мадам Поммери. Первая леди шампанского брют - Ребекка Розенберг

– Я за то, чтобы Париж стал красивее, ваше императорское величество. – Я осторожно иду по полю, избегая ловушек. – Вот только я чувствую, что не повезло парижанам, которые были выселены из города. Судя по газетам, это больше трехсот тысяч человек, разгневанные бедняки, страдающие оттого, что оказались вдалеке от своей работы и родных мест.

– Признаюсь, что были жертвы, – говорит она. – Но когда Париж будет перестроен, весь мир назовет его самым красивым городом на свете. – У нее трепещут ноздри, а ледяной взгляд требует согласия.

Лакеи наливают красное вино «Поммери & Грено», насыщенный купаж пино нуар и мёнье с виноградников в Бузи. Увы, я никогда не смогу пить красное вино, потому что жесткие танины в кожице красного винограда мгновенно вызывают у меня головную боль.

Рядом со мной Жан-Поль Казимир-Перье пьет вино из серебряного кубка. Я поднимаю пальцы и делаю ему знак.

– Мы должны подождать тост, – говорю я, спасая его от ужасного конфуза.

Он опускает кубок на парчовую скатерть, и я снова замечаю мозоли на его пальцах.

– У вас ястреб или орел? – спрашиваю я.

Он щурит глаза.

– Откуда вы знаете?

– Мой сын увлекается соколами. Я почувствовала ваши мозоли во время нашего рукопожатия. Ланолин смягчает кожу.

Он трет мозоль на пальце и морщится.

– Мой сокольничий заставляет меня работать с жалкой пустельгой.

– Кажется, вы не рады этому.

Он кривит рот.

– Мне нравится белый кречет. Самый крупный и красивый из соколов.

– Тренируйтесь, Жан-Поль, – говорю я ему. – И у вас будет белый кречет. Я уверена в этом.

Императрица Евгения встает, чтобы произнести тост. Звучат трубы. Шум разговоров умолкает. Все встают с бокалами в руках.

– За наших храбрых солдат, сражающихся за Францию, и за императора Наполеона, за его победы! Vive la France! – Она высоко поднимает бокал, делает глоток и садится.

Я подношу бокал к губам, но не пью, потом сажусь рядом с ней.

– Вам не нравится вино? – спрашивает императрица. – Я думала, вы будете довольны, что мы подаем «Поммери & Грено».

Поймана на обмане.

– К сожалению, у меня болит голова от красного вина.

Она вскидывает брови.

– Винодел, который не любит собственное вино? – Она машет лакею. – «Вдову Клико» для мадам Поммери.

Я подавляю стон, когда вынуждена пить эту патоку. Лакей наливает мне шампанское. Грено, подняв бокал, обращается ко мне через стол.

– Вы, должно быть, встречались с вдовой Клико, раз живете в Реймсе, – говорит императрица.

– Да, она нанесла мне визит, когда ушел из жизни мой супруг. Она легендарная женщина. – Я делаю второй глоток. – Ее управляющий Эдуард Верле присутствовал на похоронах моего мужа и нес вместе с другими его гроб.

Грено напрягается, пытаясь услышать наш разговор.

– Давно? – Императрица поднимает лорнет и разглядывает мое платье.

– Два года назад. – Я чувствую, как у меня горят щеки. – Я ношу полутраур. Я знаю, что это платье не соответствует правилам, но моему супругу не нравилось, когда я надевала что-то черное.

– У вас изысканное платье. В бальном зале все взоры были направлены на вас. Траурные платья – это так банально. Траур носят годами провинциалки и селянки.

Грено наклоняется вперед и кричит.

– Лесбиянка? Кто лесбиянка?

Все глаза устремляются на нас.

– Селянки, месье Грено, – говорю я. – Императрица сказала «селянки».

Грено багровеет от стыда.

– Пожалуйста, простите старика, ваше величество. Меня часто подводит слух.

– Ничего страшного, месье Грено. – Она милостиво кивает ему и поднимает бокал. Мы все тоже пьем с облегчением.

К императрице подходит ее мажордом и что-то шепчет ей на ухо. На ее лбу пульсирует жилка, накрашенные губы плотно сжимаются, ресницы трепещут. Она складывает салфетку и кладет на стол. Не говоря ни слова, подбирает юбку и выходит.

– Ее величество вызвана по срочному делу государственной важности, – с поклоном сообщает мажордом.

За столом все ахают; посол машет рукой гостям.

– Продолжайте трапезу, словно ничего не случилось. Мы должны продемонстрировать почтение к императрице и императору.

Сочувствуя императрице и ее постыдному уходу из-за стола, я опускаю шампанское. Его приторный вкус выворачивает мне желудок.

– Вам не нравится и это вино, – замечает Жан-Поль. – Пожалуй, вы не созданы для виноделия. Мой сокольничий сказал, что я никогда не смогу стать сокольником, если не люблю свою птицу.

– Возможно, вы пока еще не работали с птицей, которая заставляет ваше сердце замирать от восторга. – Я вожу пальцем по липкому ободку бокала. – А я, пожалуй, пока еще не создала вино на мой вкус. Но я не оставляю надежды. А вы?

* * *

Грено настаивает на том, что проводит нас в кабриолете на la gare, вокзал, но вид у него странный, и я не понимаю причину. Мы ведь продали много вина «Поммери» с помощью его контактов, и это хороший задел на новый год.

Луиза играет в «колыбель для кошки» с сидящим наискосок от нее Грено и с азартом перебирает нитки. Красная сумка с деньгами надежно лежит между нами. Деньги пройдут долгий путь к оплате расходов.

La gare стоит прямо за мостом. Мокрый снег тяжело лежит на листьях и шлепается на дорогу. Пальцы тумана обвиваются вокруг старинной арки над мостом, причудливых фонарных столбов, горгулий и затейливой кирпичной кладки.

– По-моему, жалко, что Наполеон разрушит все это, – жалуюсь я. – Неужели у него нет уважения к прошлому?

– Перемены неизбежны. – Грено вздыхает. – Будущее надо встречать мужественно.

– Я рада, что вы верите в перемены. Потому что я обдумываю планы на этот год и хочу сделать интересные перемены. «Поммери» перестанет делать красное вино и заменит его на шампанское.

Грено роняет нитки, натянутые на его пальцы, и садится на скамью, его синеватые губы дрожат.

– Александрин, вы хоть понимаете, как это глупо?

– Почему же, месье? – Я помогаю Луизе распутать нитки. – Что не так?

– Вы! – шипит он. – Вы и ваши нелепые идеи. Я терпел финансовые убытки из-за вашей блажи с винодельней. Но сейчас вам пора продать винодельню Вольфу и переехать в Шиньи.

Во мне факелом вспыхивает раздражение.

– Почему вы так решили? Или я способна лишь выращивать розы?

Он машет рукой.

– Я старый. У меня больше нет энергии на ваши безумные идеи. – Он хватается за грудь и хрипит.

Луиза сматывает нитку в клубок.

Грено нездоров. Ужасно нездоров. Какая я эгоистка.

– Все в порядке, месье. Делайте как хотите, вы свободны от всяких обязательств перед «Поммери».

Его старческие глаза полны стыда.

– Александрин, я продал Рейнару Вольфу мою половину бизнеса.

– Не может быть! – У меня пульсирует боль в висках. – Вы не могли так поступить. – Я вздыхаю. – Когда я предложила вам выкупить вашу