Мадам Поммери. Первая леди шампанского брют - Ребекка Розенберг

– Вольф сделал хорошее предложение. – Он слабо пожимает плечами. – Во всяком случае, с Вольфом в партнерах вам не придется думать о деньгах.

Я кручу прядь волос.

– Я отклоню его предложение.

Он морщится.

– Пожалуй, вы не сможете это сделать. К тому же я успел отправить контракт по почте.

Я разочарованно прижимаю ладонь ко лбу. Нет, я не позволю этим мужчинам украсть мою винодельню. Достав из сумочки носовой платок и ручку, я пишу на нем соглашение, аннулирующее предложение Вольфа.

– Подпишите это и продайте мне вашу долю, – говорю я.

– Мне жаль, Александрин, но мне сейчас нужны деньги. Я должен по кредитам всему городу, и в конце года пришел срок оплаты по моим счетам.

Я протягиваю ему сумку с деньгами, вырученными от продажи вина.

– Сейчас возьмите это, а остальное я отправлю вам, когда вернусь.

– Александрин, вам трудно отказать. – Грено качает головой. – Но я уже совершил сделку.

Луиза берет его за руки и заглядывает ему в лицо своими фиалковыми глазами.

– Дедушка Грено, пожалуйста, не забирайте у нас винодельню.

9

Птичка строит гнездышко веточка за веточкой

Открытие нового железнодорожного вокзала в Реймсе. Он занимает целый квартал: внизу три зала с арочными сводами, служебные помещения наверху, четыре платформы и девять путей. Я проталкиваюсь сквозь толпу, чтобы поздравить мэра Верле.

Рейнар Вольф бочком подходит ко мне.

– Я всегда считал вас этичной персоной.

– Благодарю вас, месье. Я стараюсь быть ею. – По его тону я понимаю, что мы стоим на грани публичного поединка. Это крайне неприятно.

– Вы пытались за моей спиной выкупить партнерскую долю Грено. – Он шмыгает мокрым носом.

– Забавно, но я считаю, что все обстоит как раз наоборот. – Я нарочно проталкиваюсь между людьми, надеясь, что он отстанет, но он протыривается следом за мной.

– Если я стану вашим партнером, у нас будет капитал на приобретение нового оборудования и мы сможем нанять опытного винодела, – бубнит он. – А с моими связями мы станем продавать наше вино во всех землях Германии.

– «Поммери» больше не будет делать вино, и мне не нужна ваша помощь. – Я ныряю в толпу, оставив Вольфа стоять с разинутым ртом.

Мэр Верле перерезает широкую голубую ленту, и толпа бросается поздравлять его. Я жду возле платформы, пока промышленники и политики жмут ему руку. У мэра поседела борода, а любовь к мучному расширила талию. Но все-таки он видный и элегантный мужчина в длинной норковой шубе и черном смокинге с кремовым бархатным жилетом и шелковым галстуком.

Когда Реймс нуждается в том, чтобы идти в ногу с прогрессом, мэр Верле быстро улучшает ситуацию. Вероятно, его упорство и энергия были теми чертами, которые вдова Клико увидела в своем молодом работнике тридцать лет назад, когда сделала его своим партнером. Теперь Верле управляет всем шампанским домом Клико. Кто лучше него научит меня, как делать шампанское?

Мэр спускается с платформы, видит меня и виновато улыбается.

– Мадам Поммери, простите, что я не навестил вас.

– Примите мои поздравления, месье Верле! Вы сделали нашему городу такой замечательный подарок.

– Северная железная дорога открывает для нашей промышленности всю Францию и другие страны. – Он глядит поверх моей головы на ждущих его «отцов города».

– Кстати о промышленности. Возможно, вы слышали, что я занимаюсь теперь винодельней «Поммери», – говорю я. – Мне очень важно научиться всему, что только можно. Могу ли я попросить вас об экскурсии на винодельни «Клико»?

– Но мы производим шампанское, – говорит он. – Это вдвое сложнее, чем вино.

– Вам будет удобно сделать это завтра пополудни? – спрашиваю я.

Он деликатно кашляет.

– Боюсь, что нет, мадам Поммери. Наши методы уникальны, и я не имею права делиться с кем бы то ни было технологиями изготовления шампанского, на разработку которых вдова Клико потратила всю жизнь. А теперь, извините, я должен встретиться с другими гостями. – Он проходит мимо меня и обменивается рукопожатием с Вольфом.

У меня не остается иного выбора, как взять все в собственные руки.

* * *

Мы подъезжаем к Шато де Бурсо с его башнями и башенками, высокой крышей, украшенной декоративными коваными решетками, отдельно стоящими флигелями, арками окон на узорчатых фронтонах. Все это отражается в обширном пруду. Луиза вне себя от восторга, оттого что побывает в настоящем замке.

Невысокий, коренастый мажордом ведет нас по широким коридорам, соперничающим с элегантными чертогами Версаля. Несколько черных матаготов пробегают по коридору словно суслики в виноградниках. Дворецкий игнорирует их и выходит через зимний сад под стеклянным куполом на веранду, окруженную желтыми форсинтиями и розоватой магнолией. Но мой взгляд привлекают не цветы, а золотые кудри вдовы Клико. Они сияют так, словно художник в последнюю минуту нанес на свою картину блики. Вдова не поднимается на ноги, как того требует этикет, а величественно восседает на диване из гнутого дерева. На ней простое серое платье и шаль с бахромой. Девочка с черными, как вороново крыло, волосами устроилась у ее ног и что-то ей читает.

– Анна, будь добра, поздоровайся, как полагается, с нашими гостьями, – говорит вдова Клико. – В последние дни я не очень доверяю моим коленям. Боюсь, что они не выдержат меня.

Девочка встает и с заученной грацией делает реверанс.

– Добро пожаловать, мадам и мадемуазель Поммери, – говорит она привычным тоном. – Я Анна де Рошешуар де Мортемар, правнучка мадам Клико.

Я отвечаю легким поклоном.

– Рада познакомиться с вами, мадемуазель.

– Почему бы тебе не показать мадемуазель Поммери перед чаем малышей? – предлагает вдова Клико.

Анна берет за руку Луизу, и девочки убегают через арку, увитую глицинией.

– Малышей? – спрашиваю я.

– Котят матагота. – Она жестом предлагает мне сесть за столик из гнутого дерева. – Как там ваш матагот?

Я весело смеюсь.

– Феликс каждый день съедает в винодельне столько мышей, сколько весит сам.

– Вот-вот, я же говорила, что он будет вам полезен.

– А еще он замечательный компаньон для Луизы.

Она кивает.

– Матагот – лучший друг, какие только бывают. – Она поднимает взгляд на лазурное небо, где нет ни облачка. – Какая ужасная погода.

– Вы не любите жару? – спрашиваю я.

Она морщит нос.

– Из-за жары виноградные почки распускаются слишком рано.

– И это влияет на качество винограда? – Я беру тетрадь, чтобы сделать запись.

– Вы не знаете, что бывает с виноградом, когда почки рано распускаются? – Она с недоверием разглядывает мою шляпу с плюмажем, перчатки с изящными пуговками, парижские башмачки.

– «Поммери» – компания-негоциант, – оправдываюсь я. – Мы не выращиваем виноград. Мы покупаем его, чтобы делать наше вино.

– Как я полагаю, вы не из тех, кто не боится