Мадам Поммери. Первая леди шампанского брют - Ребекка Розенберг

На выставку мы отправились поздно. Очень поздно. Неважно, что это было из-за Луизы – она пролила кашу на платье, и мне пришлось ее переодеть. Она закапризничала. Мы все занервничали. И теперь опаздываем.

Юбине шагает рядом со мной, элегантный в лондонском прорезиненном макинтоше.

– Месье, мы не готовы к этому, – признаюсь я ему. – Это наш первый винтаж.

Он машет рукой.

– Мы не имеем права упустить такую возможность, сейчас у нас есть шанс попасть в число лучших домов шампанского.

– Но ведь наше шампанское пока еще недостаточно созрело, – возражаю я. – И мы неофиты. Мы затеряемся среди знаменитых домов шампанского.

– Никто не может не заметить вас, мадам Поммери. – Он усмехается и подкручивает ус. – Вы роза среди одуванчиков.

Луиза прыгает обеими ногами в лужу и окатывает меня грязью.

– Луиза, хватит! – Из моего рта звучит раздраженный голос моей матери.

Луи поворачивается и жестом показывает на толпу, ждущую у дверей.

– Ну, маман, это ваш большой шанс доказать, что ваша недопеченная затея с шампанским чего-то стоит. – Он идет дальше.

Юбине вскидывает брови.

– Ваш сын не одобряет вас?

– Боюсь, что да. Он предпочитает красное вино.

– Что ж, он хотя бы здесь, – говорит Юбине. – Он заботится о вас.

Тысячи черных зонтиков входят в Хрустальный дворец, который занимает почти три мили в центре Лондона.

– «Двадцать восемь тысяч участников из тридцати шести стран». – Юбине цитирует лондонскую «Таймс», которую я читала этим утром. – «Все самое лучшее в промышленности, технологии и искусстве».

Мысль о том, что сейчас мы будем угощать всех этих людей нашим незрелым шампанским, вызывает дрожь. Я ругаю себя за то, что позволила Юбине уговорить меня.

Яркая молния ударяет в какое-то дерево в парке, за грозной вспышкой следует оглушительный удар грома. Луиза визжит и обнимает мои ноги.

– Отведи меня домой, мамочка, – ревет она. Детей нужно видеть, но не слышать. Она бросается на меня. Если я что-то не предприму, она будет капризничать весь день.

Васнье и Луи ждут в дверях, дождь стекает с их шляп.

– Шампанское нужно поставить на лед, – говорит Юбине.

– Ступайте к нашему киоску, – говорю я. – А мы с Луизой скоро придем.

Мужчины понимают мой намек и толкают тележку в павильон шампанского.

– Я слышала, что на голландской площадке угощают восхитительным горячим шоколадом, – говорю я Луизе, а сама спохватываюсь, что забыла отдать моим помощникам ковровый саквояж.

Три моих просчета. Первый: я плохая мать, раз притащила сюда Луизу. Второй: наш киоск будет скучным и непривлекательным. Третий: я приду позднее позднего.

* * *

Если держаться подальше от площадок, посвященных промышленности, сельскому хозяйству и горному делу, Луизу будет притягивать всякий гламур: бриллианты и драгоценные камни, изумительная ювелирка, роскошный текстиль, расписной фарфор и золотые статуэтки. Но ничто не увлекает ее воображение так, как шоколадный павильон, куда мы заходим ради лучшего горячего шоколада, какой я пробовала в своей жизни, – темного, вкуснейшего.

Мы сидим перед шоколадной статуей высотой одиннадцать с лишним метров. Улыбающуюся женщину окружают кувшины с вином и виноградные гроздья. У ее ног табличка: Bona Dea, Благая богиня плодородия; я узнала о ней во время учебы. Одно из тех бесполезных знаний, которые дает школа.

– Мамочка, это Святая Дева Мария?

Я смеюсь, внезапно развеселившись.

– Это Бона Деа, древнеримская богиня доброты, которая защищает женщин, внося перемены в их жизнь. Она представляет такие женские качества, как честность, храбрость, здоровье и богатство.

Луиза пьет шоколад и разглядывает шоколадную богиню.

– Мамочка, а у Девы Марии есть шоколадная статуя? – Дочка наклоняет голову набок и лукаво улыбается.

Я щиплю ее за нос, она смеется.

– Нам надо спросить об этом отца Питера. Ты готова посмотреть на наш киоск шампанского?

– Да-да, мамочка, я готова, – улыбается она.

Я хватаю сумку с декором, которую забыла отдать моим мужчинам. Когда мы доберемся до нашего киоска, выставка вин уже откроется, и все мои изысканные придумки будут никому не нужны.

Толпа становится все гуще, и я с трудом проталкиваюсь сквозь нее. Меня поражает разнообразие шляп: блестящие шелковые цилиндры, экзотические меховые шапки, тюрбаны, фетровые шляпы «джон булль» с плоским верхом и узкими полями, котелки, фуражки «белл-кроун» с козырьком и широкой тульей, дерби, соломенные шляпы «гранде». Разнообразные женские шляпы с плюмажем, вуалью, лентами, цветами и птицами. Моя намокшая шляпка с виноградной лозой отяжелела и лишает меня остатков уверенности в себе. Когда я наконец вижу павильон шампанского, Луиза дергает меня за рукав.

– Мамочка, мне нужно в toilettes. – Она морщит носик.

– Ты можешь немножко потерпеть? Нам нужно дойти до киоска «Поммери».

Она уже приплясывает. Ей надо срочно.

– Кажется, я видела toilettes у входа. – Я веду ее назад через толпу, крепко сжимая сумку с декором и руку Луизы. Где же Благая богиня, когда она так мне нужна?

* * *

Стеклянная оранжерейная крыша павильона шампанского, по замыслу архитектора, должна была бы освещать выставочное пространство солнечным светом, но вместо этого, по-моему, несет сюда грозовой полумрак.

Посетители толпятся возле киосков в ожидании своей очереди пробовать шампанское, но я держусь центра и пробираюсь вперед. Я не знаю, где киоск «Поммери», но он где-то здесь. Грудь вздымается от эмоций при виде лучших домов шампанского и людей, которых я знаю двадцать пять лет, с тех пор как невестой приехала в Реймс. Мои земляки и друзья приехали сюда, на мировую сцену.

Но все же они могли бы больше постараться, чтобы произвести впечатление. Их столы скучные, словно они представляют банки или фабрики. Каждая винодельня выглядит так же, как и остальные – круглый дегустационный столик и люди в скучной одежде. Я машу им рукой, но они слишком заняты, чтобы обратить на меня внимание. Некоторые хмурятся, словно я не бывала у них дома или не занималась благотворительностью вместе с их женами. Мэр Верле небрежно дергает головой и возвращается к своим клиентам. Что вселилось в этих людей? Они такие мрачные, словно сидят в кресле дантиста, а не представляют свое шампанское на Всемирной выставке в Лондоне.

Столик «Поммери» стоит в самом конце, рядом с ним никого нет. Луи, Анри и Юбине растерянно глядят по сторонам. Возле них никакой очереди. Ни одного посетителя.

Анри протягивает мне фужер шампанского.

– Сделайте вид, что вы посетительница. – Холодное шампанское прекрасно освежает, но пока не дозрело, это точно.

– Неплохо, – говорю я. – Почему у нашего ларька никого нет?

– Все в восторге, что могут попробовать продукцию больших домов шампанского, – говорит Юбине. – О «Поммери» никто не слышал, ПОКА не слышал.

– Мы должны изменить ситуацию, верно? – Я раскрываю сумку, которую таскала с собой, и протягиваю