Мадам Поммери. Первая леди шампанского брют - Ребекка Розенберг

Элен звонит на террасе в медный колокол, приглашая нас на дневные игры. Друзья собираются вокруг нее и машут нам сверху.

Взяв блокнот и карандаши, я хочу идти к дому.

Шон поворачивает меня и целует на виду у всех. Сначала я сопротивляюсь, но его нежные губы растворяют мое притворство. Для меня все исчезло, кроме трепетного тепла наших тел.

На террасе веселятся и аплодируют нам.

Я судорожно хватаю воздух.

– Нам надо идти.

Но он удерживает меня, его беспокойные глаза не отрываются от моего лица. Ничего не изменилось между нами за все эти годы. Но при этом изменилось все. Мы любили других людей, у нас есть дети, у каждого из нас была своя жизнь, и все же его прикосновение высвободило во мне глубинную страсть.

Когда мы поднимаемся на холм к замку, Шон держит меня за руку. На бриллиантово-голубом небе плывут пушистые облака. Никто не говорит ни слова, наши эмоции слишком сильны и не умещаются в слова.

* * *

На террасе нам приходится разойтись. Мужчины будут стрелять по тарелочкам, а леди – играть в крокет. Я разочарована, но это позволяет мне разобраться в противоречивых эмоциях. События разворачиваются слишком быстро.

Так странно смотреть на моих школьных подружек через двадцать шесть лет, их нежные, как розовые лепестки, лица немного поблекли. Сейчас на них белые платья для крокета с пышными рукавами и белые соломенные шляпы с белыми розами. Тщательно выбранные супруги с тщательно выбранными женами: Элизабет, Арамита, Беатрис, Гвендолин, Джессами, Мэйси, Тасмин и наша хозяйка, графиня Элен. Я рада, что они общаются между собой без титулов, иначе я оказалась бы белой вороной.

Виконтесса Мэйси взмахивает деревянным молотком и ударяет по шару. Шар катится по зеленейшей траве и останавливается прямо перед воротцами. Мэйси опережает всех на два удара с момента первого замаха.

– Мэйси поразительная, – говорю я Элен, которая лишь слегка толкает свой шар.

– Мой супруг тоже так считает. – Элен прижимает палец к губам.

– Граф предан тебе, – говорю я.

– Граф на публике совершенный джентльмен. Чем он занимается приватно – его собственное дело. – Но в ее голосе я слышу уязвленность. Я ее понимаю.

Она бьет мячом по мячу Мэйси и подбрасывает его вверх.

– Как проходила твоя семейная жизнь с романтичным французом? Стоило ради него бросать Шона? – Она заливается смехом, словно сказала смешную шутку.

– Вообще-то, все было наоборот. – Я бью по шару и промахиваюсь мимо воротца на километр.

Элен отводит меня в сторону, где нас не слышат.

– Не так, как мне рассказывали? Но расскажи мне про твоего мужа. У вас была страсть?

– Мы с Луи были две стороны одной монеты. Разные, но комплементарные. Когда он умер, я поняла, как мало знала про его дела на фабрике и в винодельне. – Я бью по шару, и он проталкивает ее шар через воротце.

– Спасибо тебе за это, – благодарит она, улыбаясь кривоватыми белыми зубами. – Граф тоже не докучает мне своими делами, но оставляет за мной дом, слуг, наш светский календарь и благотворительность. Слава богу, что мы изучали в Эдинбурге светский этикет, иначе я никогда бы не справилась с этим. – Она утирает пот со лба платочком с вышитым гербом. – Ты была одной из лучших на уроках этикета. Как жалко, что тебе негде было его использовать.

Удар под ребра.

– Да, простолюдинам этикет не нужен, верно?

Элен пронзительно смеется.

– Ты понимаешь, что я имела в виду, так ведь?

– Да, конечно. Хорошо понимаю.

Все это возвращает ко мне осознание: ты не можешь быть на равных с ними.

Маман отправила меня в Эдинбург с напутствием, что я должна стараться изо всех сил, чтобы меня все приняли. Она была в восторге, когда одноклассницы стали приглашать меня в свои замки. Сама она никогда не бывала в замках, не говоря уж о том, чтобы жить в них. Замки созданы для королевских особ и аристократии. Как обрадовались бы мои сиротки, если бы увидели такой замок. Сказка, которую я им читаю, ожила.

Мэйси делает последний удар, выигрывает, и мы все поздравляем ее.

Я чувствую себя среди них не в своей тарелке и хочу улизнуть до начала следующей игры. Мы больше не смотрим на вещи одинаково. Сегодня утром письмо Луи вернуло меня к реальности. Мне нужно время, чтобы подумать.

– Милые леди, увидимся вечером за дегустацией шампанского.

Посылаю им воздушный поцелуй, машу рукой и ухожу, пока кто-нибудь не прицепился ко мне.

Прогулка приводит меня на утес, где мужчины стреляют по «глиняным голубям» – тарелочкам. Спорт, которому Луи научил меня в Шиньи. Я села в галерее позади них. На джентльменах элегантные твидовые куртки с короткой талией. Широкие брюки сужены на щиколотках, чтобы заправлять их в высокие сапоги. У спортивных шляп маленькие поля. В отличие от женщин мужчины сосредоточены на состязании, никто не шутит и не сплетничает.

Шон оглядывается на галерею, где я сижу, и усмехается мне, словно я пришла ради него. Может, и так. Он впереди всех, граф и герцог делят второе место. Когда они стреляют последний раунд, их концентрация слабеет, и они часто мажут. Но граф и герцог попадают во все тарелочки. Шон стреляет последним.

– Минутку, джентльмены. – Он подходит ко мне. – Кажется, тебе очень не терпится пострелять. Хочешь заменить меня в последнем раунде?

Меня не нужно просить дважды. Он напоминает мне, как держать винтовку, и я не возражаю, хотя стреляла тысячу раз. Шон накрывает мою руку своей, показывая, как нажимать на спусковой крючок. Когда я ощущаю его прикосновение, по телу бегут мурашки.

– Крикни «раз», когда надо бросить тарелочку, – говорит он. – Не отрывай глаза от ружья, когда следишь за летящей целью. Поймаешь цель, нажми на спусковой крючок.

Он пятится назад, его волнистые рыжеватые волосы я вижу теперь периферическим зрением.

– Раз! – кричу я, и «глиняный голубь» взлетает в воздух. Следя за его дугой в прицел, я стреляю, и восторг пронзает мой позвоночник. Тарелка разлетается на миллион осколков.

– Где ты научилась так стрелять? – спрашивает герцог.

– Мы с мужем стреляли в Шиньи перепелов и рябчиков. – Голос дрожит от непрошеных эмоций. – Приезжайте ко мне в утиный сезон. Занятная штука.

– Мы охотно приедем в Шиньи, если ты обещаешь готовить дичь, – говорит Шон.

– Я стреляю, – смеюсь я. – Готовит моя кухарка.

Джентльмены отдают ружья слугам, и те чистят их специальными щеточками и замшей.

Мы возвращаемся в замок.

– Это мой последний вечер, и я приглашаю вас в пять часов на террасу на дегустацию шампанского.

Герцог смотрит на