Мадам Поммери. Первая леди шампанского брют - Ребекка Розенберг

– У меня два часа на сон. Превосходно.

Шон удерживает меня, остальные уходят вперед.

– Почему ты уезжаешь? Ведь ты только что приехала.

– Я получила письмо от сына, – говорю я. – Он пишет, что бросает университет, чтобы помогать мне в винодельне.

– Разве он не вправе решать сам, что ему делать? – спрашивает Шон. – Кстати, сколько ему лет?

– Ему двадцать один.

Он трет подбородок.

– Достаточно взрослый, чтобы определить свое будущее.

– Он всегда планировал стать юристом. Я не могу позволить ему отказаться от мечты ради помощи мне. – Откуда-то налетает порыв ветра, и я кутаю горло шалью. – Вдруг придется продать винодельню или даже закрыть? Тогда он останется ни с чем.

– Он мужчина. Вот и относись к нему как к мужчине. Поставь во главе винодельни и посмотри, как он будет справляться. – Шон целует мне пальцы. – А сама возвращайся в Шотландию. – Он тянет меня прочь с тропы и прижимает спиной к дереву, когда остальные мужчины скрываются за поворотом. Наклоняется, и его губы, сначала нерешительные, впиваются в меня, пылая желанием. Былая страсть вспыхивает во мне вихрем самозабвения. Его запах, прикосновения, дыхание возле моего уха. Мои ладони гладят его шею, плечи, спину; кажется, я чуть не протерла ткань его куртки. Его пылающие поцелуи стирают сословную дистанцию между нами; мое тело до боли жаждет его.

– Возвращайся ко мне, Алекс. – У него прерывается дыхание, а голос сдавлен от страсти. – Тебе понравится замок Бенегал. Виды роскошные. Будешь рисовать их или писать картины сколько душа пожелает. Мы будем ездить верхом, стрелять, играть в криббедж – да что угодно. Главное, чтобы ты была со мной. Будем жить так, как и надо нам было с самого начала.

Жизнь без денежных проблем, без проблем с изготовлением шампанского, вообще без трудностей. Я беру в ладони его грубоватое лицо – наследие многих поколений рода Мак-Нейл, моряков и пиратов.

– Шон, я не та девочка, которую ты любил. У меня семья и винодельня, требующие моего внимания.

Он хватает меня за плечи.

– Ты не можешь так легко оттолкнуть меня, Алекс. Не в этот раз.

Поднырнув под его рукой, я выскакиваю на тропу и иду прочь.

– Увидимся вечером. Я должна убедиться, что шампанское охлаждают правильно.

– Для этого есть слуги, – кричит он мне вслед.

Я отмахиваюсь, не слишком понимая, зачем бегу от него. Шон предлагает все, о чем я когда-то мечтала. Не могу отрицать, что мое сердце и тело отзываются на него, и, если я приеду в Шотландию, меня ждут дружба и любовь. Он живет так, словно сошел со страниц сказки. Он богатый, и мне никогда не придется беспокоиться, где брать деньги.

Пока я одеваюсь к обеду, мозг бурлит, перебирая варианты. У меня не так много времени, чтобы решить, что делать, поскольку я планировала уехать утренним поездом.

* * *

Как только я заканчиваю инструктировать служанку Прю, как она должна подавать шампанское, в бальный зал входит Бетти, красивая и свежая, в бальном платье с открытыми плечами, источая аромат eau de toilette a la violette, фиалковой воды. Ее светлый шиньон заколот изумрудным гребнем, плечи сверкают белизной, словно она читала роман на диване, а не играла полдня в крокет.

– О, великолепно. – Она сжимает руки с идеальным маникюром. – Я хотела поймать тебя, пока не пришли остальные. Почему бы тебе с Луизой не остаться с герцогом и со мной? Мы можем пригласить и Шона.

– Играешь в сваху, да? – спрашиваю я. – Думаю, для разговора об этом нам понадобится шампанское. – Я киваю Прю, и она достает бутылку из серебряного ведерка с колотым льдом и водой.

– Просто я подумала, что ты будешь рада побыть с ним, – продолжает Бетти. – Мы получим возможность подольше общаться, а наш грум научит Луизу ездить на пони.

Прю обтирает бутылку салфеткой и наливает шампанское медленно, чтобы не лопались пузырьки. Молодец, девочка, быстро учится.

– Луиза без ума от лошадей, – призналась я. – Но мой сын прислал письмо, где сообщает, что хочет бросить учебу, и я должна немедленно пресечь эту глупость.

Прю подносит нам бокалы на деревянном подносе с гербом Стеллармана.

– Твой Луи всегда был упрямым ребенком. – Бетти пожимает ослепительным плечом.

Конечно, она намеревалась выразить сочувствие, но ее замечание задевает меня. Я поднимаю бокал.

– Au santé.

Бетти глядит на пузырьки.

– Знаешь, вам с Шоном еще не слишком поздно возобновить отношения.

Шон и остальные входят в бальный зал.

– Легок на помине, – говорю я.

Прю подает шампанское, и я произношу тост всей группе, поочередно глядя каждому и каждой из них в глаза, а Шона оставляю напоследок.

– Выпьем за то, чтобы мы умели оглянуться назад и понять, где мы были, умели заглянуть вперед, чтобы понять, куда мы идем, и умели взглянуть на настоящее, чтобы понять, когда мы зашли слишком далеко. – Я улыбаюсь и чокаюсь со всеми, а сама мысленно молюсь, чтобы Шон все понял и избавил меня от мучительных объяснений.

* * *

Но Шон не знает удержу и ведет себя так, словно у нас уже все решено; садится рядом со мной за обедом, шепчет мне на ухо интимные секреты, касается моих голых рук и плеч при любой возможности. После трапезы он ведет меня на середину зала, где играет оркестр, и мы танцуем один танец за другим, охваченные восторгом и романтикой. Танцуем игриво и рискованно, как когда-то, наши тела дразнят друг друга. Переводя дух, пьем шампанское, находим темный альков и ласкаем друг друга. Наши друзья отодвигаются куда-то далеко, и мы только вдвоем.

Эту ночь я провожу с Шоном, наслаждаясь его жадными руками, поочередно ласкающими чувственные места на моем теле, которые я так долго игнорировала.

После нашей первой неистовой страсти он замедляет ласки, позволяя телам вспомнить, как мы движемся вместе, утоляя то, к чему стремились. Мы оба изменились и делимся новыми способами доставить удовольствие друг другу. Шон был моим первым любовником и учил меня этому танцу. Испытывая это снова, я открываю важную часть себя, давно мной забытую.

Лежу, обессилев, у него на груди, он гладит мои плечи.

– Алекс, любимая, стань моей женой, – говорит он, целуя меня в темя.

Волнующее тепло его поцелуя струится вниз по шее и позвоночнику к сердцевине моего тела. Такой восторг беспокоит меня. Продлится ли он? Не успев на него ответить, я слышу ровное дыхание спящего Шона. А я лежу много часов без сна на пуховом матрасе, слишком мягком для моей спины, и размышляю, что все это значит.

Шон отыскал ту часть меня,