Маленький содом - Георгий Стаматов

Он всю округу держит в своем кулаке. Скоро станет депутатом, хотя петля давно уже по нем плачет.

   —  Линовский?.. Я знавал одного Линовского; он учился на юридическом факультете во Франции, а потом у него возникли неприятности с судебными органами из-за поддельного диплома.

   —  Ну, это старая история! А теперь он на все способен — родным детям вместо молока суррогат подсунет, и все-таки закон будет бессилен против него.

   —  Значит, это тот самый Линовский?

   —  Скорей всего тот самый; да и едва ли сыщется другой такой, он один-единственный на всю Болгарию. Вам стоит на него посмотреть... Ничего он не боится, никого не признает.

Вскоре они распростились, и Ирмов вернулся в гостиницу.

В зале, за столом, на котором уже стоял его прибор, сидела целая компания мужчин и женщин. Чтобы пробраться на свое место, Ирмову пришлось побеспокоить кое-кого из этой компании.

   —  Простите,— вежливо сказал Ирмов.

Компания стала извиняться за то, что заняла его стол.

   —  Пожалуйста... пожалуйста. Прошу вас. Мне очень приятно...

Не прошло и пяти минут, как он перезнакомился со всеми.

   —  Доктор Иванов!

   —  Член суда Ранков.

   —  Учитель Марков.

   —  Капитан Шевронов.

   —  Госпожа такая-то...

Вскоре все узнали, что Ирмов собирается завтра съездить в одно соседнее село; и компания решила поехать вместе с ним, в гости к жившему там капитану-пограничнику.

   —  Возьмем закуску, выпивку...

   —  А ночи теперь лунные...

   —  Только поедем не на пролетках, а... на санях,— настаивали дамы.

   —  Расходы поровну,— сказал кто-то.

При одной мысли о завтрашней прогулке компания повеселела, и все стали выжидательно посматривать друг на друга, в надежде, что кто-нибудь раскошелится на угощение.

Никому, однако, не хотелось тратиться. Но вот Ирмов постучал донышком стакана по столу. Появился хозяин.

   —  Принесите пива!

   —  Сколько прикажете?

   —  Как сколько? Столько, сколько нас... семь, восемь... десять кружек.

Собутыльники осклабились,

   —  Вот что...— продолжал Ирмов,— принесите-ка и закуску к пиву... Только побольше. А для дам... Что вам можно предложить?

   —  Они тоже пьют пиво,— сказал кто-то.

Дамы скромно улыбнулись.

Принесли пиво, и все чокнулись с Ирмовым. Он старался быть любезным, расспрашивал окружающих, как они живут, где бывают, как развлекаются.

   —  Лучше и не спрашивайте,— ответил капитан,—мы тут заживо похоронены. Когда после софийского военного клуба попадаешь в этот хлев...

   —  Не вам бы, военным, жаловаться, вы — баловни Болгарии,— проворчал доктор.— Какие у тебя заботы? Целыми днями бездельничаешь, по вечерам торчишь здесь, а приходит первое число—щелк, щелк — и четыреста левов в кармане.

   —  Не так-то все это легко... ведь мы границу охраняем! Слыхали, наверное: сербы опять замышляют что-то против Австрии.

   —  Ничего не замышляют, они для Австрии свиную колбасу готовят,— возразил доктор.— Ты спроси нас, бедняг, как мы живем. Месяцами колесишь по округе, поесть некогда, даже ночью тебе покоя не дают, из-за какой-то пустячной лихорадки поднимают с постели, а приедешь— не платят гонорара... Все больные—друзья да знакомые... Можно подумать, будто врачи работают только из любезности.

   —  А как обстоит дело со здравоохранением в околии? — полюбопытствовал Ирмов.

   —  Как? Больных тут на десять тысяч левов в год, а едва выколачиваешь полсотни левов в месяц. Народ у нас такой, что он скорей умрет, чем заплатит врачу за визит.

   —  Значит, заработки невелики?

   —  На хлеб и то не хватает; а вы сами знаете — наука идет вперед, она не стоит на месте... Надо покупать новые книги, выписывать журналы, вводить усовершенствования.

   —  Молчал бы лучше! Ты в нынешнем году с одних корчмарей получил больше пятисот левов за выданные свидетельства,— прервал его судья.— А мы? Жалованье— двести тридцать шесть левов и тридцать шесть стотинок; вот и крутись, как знаешь. У меня в руках вся околия, распоряжаюсь любой человеческой жизнью, людей к смерти приговариваю, а сам живу, как последний писарь. На свадьбу денег собрать не могу.

   —  Почему бы тебе не перейти в адвокатуру?

   —  Да и перейду. Вот только дождусь пенсии... еще два года осталось.

Словом, не было тут ни одного человека, довольного своей судьбой,— всех обидела Болгария! Ирмов не прерывал никого.

   —  Я считаю так,— продолжал капитан,— или содержи армию, как полагается, или распусти ее. Армия для государства — все. Никогда нельзя забывать, что офицер — это не штатский. «Хочешь мира — готовься к воине»,— сказал Наполеон; а значит, не жалей денег на офицеров!

   —  Прежде всего, народ должен быть здоровым: больные граждане — больные солдаты. Mens sana in corpore sana . Значит, врачи должны быть наиболее обеспеченными людьми.

   —  Все в жизни подчинено правосудию. К нам идут и штатские, и военные, и больные, и здоровые... Какой-то философ, не помню его имени, сказал: «Англия для того держит армию и флот, чтобы нормально могли функционировать несколько магистратов». Вот почему материальное положение судьи должно быть наиболее прочным.

За столом сидел и один сельский учитель. Прислушиваясь к спорам, он не смел сетовать на свою долю, стыдясь признаться, сколь ничтожно его жалованье; к тому же он не знал, высказывалась ли какая-нибудь знаменитость в защиту болгарского учителя.

Немного погодя Ирмов заказал для всех еще по кружке пива. Мало-помалу застольный разговор утратил свой серьезный характер и собеседники перешли на болгарские анекдоты с местным колоритом. Но когда рассказчики приводили особенно пикантные подробности, на физиономиях дам появлялось выражение такой непорочной невинности, что вся острота анекдота пропадала. Потом принялись петь песни. Ирмов в третий раз заказал пиво, чем окончательно покорил все сердца. Некоторые стали даже расспрашивать, где можно найти его сочинения.

   —  Эти писатели — дошлый народ,— шепнул один из присутствующих соседу.

   —  Голова у них работает хорошо. Настрочит в один присест какую-нибудь ерунду, и — хоп! — сотня левов в кармане. Вазов, говорят, не один дом выстроил на деньги, вырученные за свои романы.

   —  А мы тут мозги сушим за две сотни левов в месяц!

Спев несколько песен, отодвинули столы к стенам, разыскали где-то двух полусонных цыган, усадили их в угол и закружились в танце.

Когда Ирмов заявил содержателю гостиницы, что сегодня за всех платит он, компания пришла в дикий восторг и дружно закричала «ура».

   —  Срам какой! — шепнул друзьям один из участников пирушки.— Человек у нас в гостях, а мы заставляем его расплачиваться.

   —  Кто его заставляет? Он сам набивается.

   —  Так не годится, и мы должны уплатить свою часть. Что он о нас подумает? Возьмет