Европейская поэзия XIX века - Антология

РАЗВИТИЕ[30]

Перевод А. Сергеева

Отец мой был филолог-эллинист.Я, пятилетний, раз его спросил:«Ты что читаешь?» — «Про Осаду Трои».«Осаду… Трои… Что это такое?»Он стулья и столы составил в городИ, посадив меня наверх Приамом,Поведал, что Елену — нашу кошку —От прежнего хозяина сманилЗлодей Парис, и вот она, трусиха,Забилась под скамеечку для ног;Собаки наши, Таузер и Трей,—Атриды — из-за драгоценной кискиВоюют с Троей; а когда Ахилл —Мой пони — перестанет обижатьсяИ выскочит из стойла, Гектор дрогнетИ побежит (рассыльный наш мальчишка).Так я узнал, кто — кто и что к чему.В пять лет я понял все, что мог понять,Какой же это был восторг! Должно быть,Такой же, как сейчас. Наставник мудрыйНе ослепил невыносимым светомВсезнанья слабые глаза невежды,Но и не дал им впредь подслеповатоДовольствоваться тьмой и пустотой.

Когда двумя-тремя годами позжеС друзьями я играл в Осаду Трои,Отец мой увидал и не одобрил:«Тебе пора бы самому прочестьВ подробностях о том, о чем когда-тоЯ дал тебе начальное понятье.Вот Поп[31] — он досконально изложилТо, что в один прекрасный день, быть может,Услышишь ты от самого Гомера.Штудируй греческий, — по крайней мере,Старайся, — может быть, к тебе придетСлепой Старик, Сладчайший из Певцов,—„Туфлос“ — слепой, „гедистос“ — самый сладкий.Пока же будь доволен переводом —Читай!» Я прочитал запоем Попа:Что может быть прекрасней и правдивей?Потом я с чувством взялся за учебник,Ступенька за ступенькой подбираясьК оригиналу, к подлинному слову,Когда мне будет нужен, скажем, Буттман[32].

Шло время; я готовился — и вдруг:«Ты, говоришь, созрел для „Илиады“?Вон Хайне[33] — красный том на третьей полке;Да не забудь заглядывать в словарь!»

Не упустив ни слова, я узнал,Кто — кто и что к чему, из уст Гомера;Ученье кончилось. Теперь спроситеУченого двенадцати годов:«Кто автор „Илиады“?» — детский смех!Конечно же, Гомер! Давно известно,Что он был нищий и слепой; понынеНе установлено, где он родился,—Семь городов вели об этом споры;Как полагает Байрон, прав Хиос.Что написал еще он? «Одиссею»,«Войну мышей с лягушками» и «Гимны»,И это все, за вычетом «Маргита»:«Маргит» до нас (эх, жалко!) не дошел.

Так отрочество тешилось, пока:«А что по поводу открытий ВольфаСегодня пишут немцы? НеуютноМенять воззренья и лишаться веры,Но взялся за ученье, так учись!»Ну что ж, я «Пролегомены» осилил.Сам Вольф[34] и дюжина ему подобныхМне доказали: не было ни Трои,Ни осаждающих, ни осажденных,Ни автора, ни подлинного текста,Ни повода в истории для сказки —А я ее ценил душой и сердцемИ, несмотря на новые познанья,Ценю досель и в глубине душиСчитаю полной истиной, свободнойОт прихоти заботливых идей.С тех пор (хвала моим счастливым звездам!)Пусть кто в святилище моем посмеетВстревожить обитателей любезных —Елену, Гектора с женой, Улисса,Ахилла и Патрокла… Впрочем, Вольф —Зачем сомненьем он разрушил сон?

Но «Пробужденье драгоценней сна»,Как пишет Роберт Браунинг, — затем-тоЯ, старый человек, вам объясняю,Что мог бы ныне упрекнуть отца —Зачем он так мучительски, так долгоНе позволял ребенку — мне — проснуться,Чтоб отделить зерно от шелухиИ поименно знать, где ложь, где правда.Зачем он вообще навеял сонИ сразу не открыл мне трезвой яви?Допустим, детство — неуместный возрастДля верного истолкованья мифов;По крайности, он мог бы промолчать!Я сам сумел бы — так или иначе —Каким-то образом пробиться к знаньюПрямой дорогой, без обиняков;И должен был бы, как Пелеев сын[35],Коварство клясть у адских врат; как Гектор,Любить свою законную жену,—Что, я не мог бы подражать героям,Прекрасно зная, что они — мечта?Не лучше ль было бы отцу тогдаМне выдать «Этику»[36],— пусть в переводе,Но верном, без обмана и жеманныхПрикрас в угоду современным вкусам,—Да, «Этику»! Теперь-то я считаюТрактат об этике нелегким чтеньем,Хотя подвластен мне оригинал.А в детстве — что терпела книга детства!И я, старик, склонясь над Стагиритом[37],Страниц, по крайней мере, не мусолю,Углов не загибаю, молокомНе заливаю и не сыплю крошек…

ЭМИЛИ ДЖЕЙН БРОНТЕ

Эмили Джейн Бронте (1818–1848). — Сестра романисток Шарлотты и Анны Бронте. Родилась в семье священника. Всемирную известность принес ей роман «Грозовой перевал» (1847). Первая книга ее стихов вышла в свет в 1850 году — «Избранные стихи Эллис Белл». Основной мотив лирики Бронте — поэтессы романтической традиции — жажда освобождения от рутинной жизни. На ее творчество большое влияние оказал П.-Б. Шелли.

О, БОГ ВИДЕНИЙ…

Перевод Э. Ананиашвили

Пускай порывы прошлых летРассудок высмеет, как бред,—Твой взор горящий даст ответ,Расскажет голос неземной:Зачем, зачем ты избран мной.

Суровый Разум правит судВ одеждах темных, строг и крут.Защитник мой, смолчишь ли тут?Пусть речь поведает твояО том, что свет отвергла я,

Что отказалась я идти,Как все, по торному пути,Чтоб дикою тропой брести,Презрев соблазн богатства, власти,Гордыню славы, сладость счастья.

Когда-то я их принялаЗа божества — я им далаОбет и жертву принесла…Но дар неискренний немилБогам — и он отвергнут был.

О, я их не могла любить,И я их поклялась забыть,И одному тебе служить,Фантом, меня пленивший встарь,Мой раб, товарищ мой и царь.

Ты раб мой, мне подчиненоТвое влиянье — мной оноК добру, не к злу обращено!Товарищ одиноких дней,Ты — ключ от радости моей,

Ты — боль, что ранит и грызет,И благость слез, и духа взлетК вершинам от мирских забот.Ты — царь, хоть трезвый разум мойВелит мне восставать норой.

И как же не молиться там,Где веры столп, надежды храм,Душе, приверженной к мечтам?Будь мне заступник, светлый Гений,Избранник мой, о Бог видений!

«Передо мною тьма ночная…»

Перевод Л. Володарской

Передо мною тьма ночная,Здесь диких бурь сошлись пути.Но злым недугом пленена я —И у меня нет сил уйти.

Деревья гнутся. Тяжесть снегаВетвям замерзшим не снести.Мне вьюги страшен час набега —И все же нет, нет сил уйти.

Сквозь тучи черные дорогуК земле уж солнцу не найти.Мне не унять в душе тревогу —И не уйти. нет сил уйти.

ЭРНЕСТ ЧАРЛЬЗ ДЖОНС

Эрнест Чарльз Джонс (1819–1869). — Видный политический деятель рабочего движения, «знаменитый хартистский агитатор» (Н. Г. Чернышевский), поэт, литературный критик, романист, Э.-Ч. Джонс принадлежит к младшему поколению чартистов, которое начало играть роль после 1842 года, когда чартизм приобрел характер действительно массового пролетарско-революционного движения.

Родился в Берлине, в аристократической английской семье. Образование получил в Германии; отказавшись от карьеры юриста, стал одним из лидеров чартистского движения.

Поэзия Э.-Ч. Джонса была оружием чартизма. Поэт писал для рабочих и стремился воплотить актуальное политическое содержание в простую поэтическую форму — создавать стихи в «народном ключе». Впервые в английской поэзии борющиеся народные массы заняли в ней центральное место.