Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом - Нельсон Мандела

не добрался. Вместо того чтобы корпеть над толстыми учебниками о договорном праве, я теперь погрузился в чтение романов.

На острове Роббен у меня, конечно же, не было библиотеки с неограниченным выбором книг. У нас был доступ ко многим забытым детективам и всем произведениям Дафны дю Морье, но не более того. Любые книги на политическую тематику были категорически запрещены. О какой-либо книге о социализме или коммунизме не стоило и мечтать. Любой запрос на книгу со словом «красный» в своем названии, даже если бы это была «Красная Шапочка», был бы немедленно отклонен цензурой. Произведение Герберта Уэллса «Война миров», относящееся к научной фантастике, тоже было бы отклонено, потому что в его названии имеется слово «война».

Я с самого начала старался читать книги о Южной Африке или южноафриканских писателей. Я прочитал все разрешенные романы Надин Гордимер[92] и из них узнал много нового о либеральной чувствительности белых. Я читал много американских романов, особенно мне запомнилось произведение Джона Стейнбека «Гроздья гнева». Я нашел много общего между бедственным положением рабочих-мигрантов в этом романе и африканских чернокожих промышленных рабочих и сельскохозяйственных работников.

К великому произведению Льва Толстого «Война и мир» я возвращался много раз (хотя в названии было слово «война», эта книга была почему-то разрешена). Особенно меня поразил портрет генерала Кутузова, которого при русском дворе все недооценивали. Кутузов одержал победу над Наполеоном именно потому, что на него не влияли эфемерные и поверхностные ценности двора, и он принимал решения на основе глубокого понимания своей армии и своего народа. Это еще раз напомнило мне, что для того, чтобы умело руководить своим народом, нужно по-настоящему знать его.

82

Как я узнал, после общенациональных беспорядков, вызванных молодежным протестом в Суэто, Винни вместе с моим старым другом и врачом Нтато Мотланой стала членом Ассоциации чернокожих родителей. Это организация общественных и церковных лидеров, заинтересованных в оказании различной помощи учащимся. Власти, похоже, так же настороженно относились к ассоциации родителей, как и к молодым повстанцам. В августе, менее чем через два месяца после молодежных протестов, Винни была задержана в соответствии с Законом о внутренней безопасности и без предъявления обвинений заключена в тюрьму «Форт» в Йоханнесбурге, где она содержалась в течение пяти месяцев. Я смог написать ей и моим дочерям, которые учились в школе-интернате в Свазиленде, выразив свою поддержку и солидарность. Я был крайне огорчен ее тюремным заключением, хотя на этот раз с ней, по-видимому, обращались не так грубо, как раньше. В декабре она вышла из тюрьмы еще более приверженной нашей борьбе.

Несмотря на введенный в отношении нее правительственный запрет, Винни продолжила свою активную деятельность, и власти были встревожены ее популярностью у молодых радикалов Суэто. Они были полны решимости ограничить влияние Винни на молодежь и сделали это весьма наглым и бесстыдным образом, отправив ее, по существу, в ссылку. Вечером 16 мая 1977 года к ее дому в Орландо-Уэст подъехали полицейские машины и грузовик, в кузов которого побросали мебель и одежду. На этот раз Винни официально не арестовывали, не задерживали и не допрашивали, ее просто выслали в отдаленный африканский поселок, примыкавший к городку Брандфорт в провинции Оранжевое Свободное государство. Я узнал все эти подробности от Ахмеда Катрады, который, в свою очередь, получил эту информацию от посетителя в лице индусского священника.

Сам Брандфорт находится примерно в двухстах пятидесяти милях к юго-западу от Йоханнесбурга, севернее Блумфонтейна. После долгой и трудной поездки Винни, Зиндзи вместе со всем своим имуществом были высажены в унылом африканском поселке близь этого городка перед трехкомнатной лачугой с жестяной крышей. Африканский поселок оказался до крайности бедным и отсталым местечком, население которого находилось под полной властью местных белых фермеров. На Винни здесь смотрели с большой опаской. Местным языком был язык сесото, на котором Винни не говорила.

Новые обстоятельства, в которых оказалась Винни, опечалили и разозлили меня. Когда она находилась в Суэто, я мог с удовольствием представить себе, как она готовит на кухне или читает в гостиной, как она просыпается в нашем доме, который я так хорошо знал. Это было для меня источником утешения. В Суэто, даже когда она находилась под правительственным запретом, поблизости были друзья и семья, которые всегда были готовы поддержать ее. В африканском поселке близь Брандфорта она с Зиндзи осталась совсем одна.

Я однажды проезжал через этот поселок по пути в Блумфонтейн и не обратил на него никакого внимания. В нем не было ничего запоминающегося, кроме слишком типичной для заброшенных африканских поселков бедности и запустения. В то время я даже не мог представить себе, насколько знакомым мне однажды станет этот адрес: дом номер 802, Брандфорт. У меня снова возникло впечатление, что мы с Винни оба одновременно оказались в тюрьме.

Как я узнал из писем Винни, жизнь в африканском поселке была тяжелой. В их лачуге не предусматривалось ни отопления, ни туалета, ни водопровода. В поселке не было магазинов, а в торговых точках в самом городе к чернокожим африканским покупателям относились враждебно. Белое население по большей части говорило на африкаанс и отличалось крайней консервативностью.

Винни и Зиндзи находились под постоянным наблюдением полиции, которая их систематически запугивала. В течение нескольких месяцев Зиндзи, против которой не было введено никакого правительственного запрета, буквально терроризировалась полицией безопасности. В сентябре я с помощью адвокатов Винни в срочном порядке подал иск против местной полиции безопасности Брандфорта, чтобы она прекратила преследования моей дочери. Письменные показания под присягой, представленные судье, подтвердили, что полицейские врывались в дом и угрожали Зиндзи. Судья в конечном итоге постановил, что Зиндзи имеет полное право принимать посетителей.

Винни – жизнерадостный человек, и в течение относительно короткого времени она завоевала расположение как жителей африканского поселка, так и некоторых белых в Брандфорте, которые проявили к ней симпатию. Она снабжала продовольствием жителей поселка в рамках благотворительной кампании «Операция “Голод”»[93], открывала ясли и детские сады для детей поселка, собирала средства для создания медицинской клиники в этом местечке, в котором мало кто при своей бедности когда-либо обращался к врачу.

В 1978 году Зенани, моя вторая из младших дочерей и мой первый ребенок от Винни, вышла замуж за принца Тумбумузи Дламини, сына короля Свазиленда Собхузы II. Они познакомились, когда Зенани училась в школе-интернате в Свазиленде. Находясь в тюрьме, я не мог выполнять традиционные для отца в этой ситуации обязанности. В нашей культуре отец невесты должен провести беседу с будущим женихом и оценить его перспективы. Он также должен определить lobola, выкуп за невесту, который жених платит ее семье. В день свадьбы