Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский

Вернувшись в Москву, мне оставалось всего два дня до отъезда за границу, а дел накопилось много, надо было написать всем управляющим имениями Михалкова длинные подробные письма, ответить на все их запросы, разобраться в делах Московской конторы, побывать по делам в Иверской общине, принять режиссеров оперы и балета и сговориться с ними по поводу спектаклей в пользу общины на 3-й день Пасхи и т. д.

7-го я и выехал по Брестской железной дороге на Варшаву, за границу, в Вену. В Варшаве я заехал к моему товарищу по корпусу Патону, который управлял там конторой Государственного банка, пообедал у него и двинулся дальше. В Вену я приехал 9 апреля, в 5 часов дня, и взяв извозчика – прекрасную парную коляску – поехал в «Hôtel Karl» на Kärtnesstrasse. Гостиницу ремонтировали, и она была закрыта. Тогда я направился на Kärtnerring в «Grandhôtel», где нашел очень хорошую комнату за 3 гульдена в сутки. Умывшись и переодевшись, я поехал искать доктора Оберштейнера, к которому у меня было рекомендательное письмо. Оказалось, что он жил за городом, там, где находилась его психиатрическая лечебница. В коляске эта поездка отняла у меня час времени, профессора я, к сожалению, не застал, но переговорил с его ассистентом, который мне назначил 11 часов утра на следующий день для свидания с профессором. Уехал я, таким образом, без результата и под неприятным впечатлением, произведенным на меня какой-то деловой сухостью и даже, как мне показалось, подозрительностью ассистента. На обратном пути я заехал к своей старой гувернантке m-lle Segard, которая воспитывала мою старшую сестру и уехала из нашей семьи, когда мне было 9 лет. С тех пор я ее не видал, но отлично помнил ее, все мое детство было связано с воспоминаниями о ней. В то время она жила со своей сестрой в одном из благотворительных заведений Вены. Мы никогда не теряли ее из виду, и моя сестра была в переписке с ней и высылала ей ежемесячно небольшую пенсию, на которую старушка и жила. Они меня никак не ожидали, я постучался в дверь к ним в комнату и увидал двух старушек. Конечно, я, больше по догадке, чем по сходству, сохранившемуся у меня в памяти, узнал нашу старую гувернатку, к которой мы были очень привязаны. Она меня, конечно, также не узнала, и когда я стал их допытывать, кто перед ними стоит, они испуганно смотрели на меня. Заметив, что столы их были уставлены портретами моих родителей и всей нашей семьи, что меня до слез тронуло, я показал рукой на свой портрет – девятилетнего мальчика. Старушка вскрикнула «Vadia», и обе наперерыв бросились меня обнимать и целовать. Потом уселись, от слез они с трудом могли говорить; я привез им русского чая. Успокоившись, они засыпали меня вопросами, я просидел у них до 9 часов и, обняв их крепко, обещал заехать еще на следующий день. Свидание с нашим старым другом детства взволновало меня, и я долго не мог заснуть в эту ночь, так меня тронула их радость, с какой они меня встретили.

Около 10-ти часов вечера, пообедав гостинице, я пешком отправился к моему товарищу по полку Воронину. Он был офицером Генерального штаба и был нашим военным агентом в Вене. К сожалению, я его не застал, от него я пошел немного побродить по городу, дошел до нашего посольства, чтобы посмотреть вновь сооруженную при посольстве русскую церковь. Она мне своим наружным видом очень понравилась, напомнив мне Василия Блаженного. На другой день я встал рано, не было еще семи часов, напился кофе и, взяв напрокат в ближайшем магазине велосипед, поехал в Пратер, хотелось подышать хорошим воздухом. Совершив чудную прогулку, я, переодевшись в гостинице, нанял коляску и поехал за город к профессору Оберштейнеру. Больница мне не понравилась, помещения неважные, неопрятные, сам профессор как-то неохотно со мной говорил и отказался ознакомить меня с больницей, показав всего два пустых номера и сказав, что посещение больных посторонними лицами беспокоит их.

Под неприятным впечатлением я уехал оттуда, решив ехать в Берлин, Дрезден или Герлиц. На обратном пути я опять заехал к моим старушкам, потом сделал кое-какие покупки и, пообедав, пошел к Воронину, которого не застал накануне и который, в свою очередь, заезжал ко мне и тоже не застал. На этот раз он был дома, и мы радостно встретились, поговорили с часок, он мне рассказал много интересного про Вену и про венское общество, про внутреннюю политику, но долго я сидеть у него не мог, я торопился уехать в тот же вечер, и хотелось еще побывать у всенощной – это была вербная суббота. Приехав от Воронина в гостиницу, я наскоро уложился, распорядился, чтобы мои вещи отвезли на вокзал, расплатился и поехал в посольскую церковь ко всенощной. Служба мне очень понравилась, было торжественно, хорошо. К сожалению, до конца я остаться не мог, надо было торопиться на поезд.

Из Вены я направился в Дрезден, в этот прелестный чистенький городок, утопавший в зелени. Весь город был разукрашен флагами – оказалось, это был день рождения короля. Погода была свежая, все было покрыто инеем, было 0 градусов. Так это было странно после теплой, совсем летней погоды в Вене.

Умывшись и переодевшись, я отправился в ближайшую аптеку узнать, где находится больница, которую мне рекомендовали. В аптеке не знали, а дали мне адрес одного психиатра, к которому я и отправился. Профессор этот меня принял очень любезно, совсем иначе, чем венский, все мне подробно рассказал, выписал даже все поезда, с которыми я мог проехать в лечебницу, и дал мне исчерпывающие указания. Прямо от него я и проехал на вокзал. Оказалось, что лечебница, которую мне рекомендовали, находилась в городке Косвиц, час езды по жел. дор. Там пришлось от станции идти полчаса до больницы, погода была свежая, но очень приятная, и я с удовольствием прошелся по очень красивой живописной местности. Доктор оказался там весьма милым и любезным, ознакомил меня с содержанием больных во всех подробностях, провел меня через все палаты и некоторые отдельные комнаты. К большому смущению доктора, один из больных стал вырывать у меня из рук цилиндр, говоря, что он ему очень нравится. Я успокоил доктора, сказав, что я не первый раз обхожу таких больных и отношусь всегда хладнокровно к их выходкам, нисколько не боясь их.

Лечебница мне весьма понравилась, все было чисто, опрятно, в парке были разбросаны и отдельные виллы, только вокруг было немного голо.

Под очень хорошим впечатлением я оставил эту больницу, но не решил еще остановиться на ней – мне хотелось еще ознакомиться с таковыми же в Берлине и Герлице. Я вернулся в Дрезден и, узнав, что по случаю рождения короля[496] на большой площади назначен был парад в присутствии приехавшего из Берлина императора Вильгельма, отправился к месту парада. Но меня не пустили, я только издали мог видеть мелькавшие войска. Зато Вильгельм с королем проехали мимо меня в коляске совсем близко, возвращаясь с парада. Впереди их скакало 4 жандарма, а перед самой коляской 2 жокея. Затем ехали одна за другой коляски с принцами и лицами свиты. Пропустив мимо себя всех, я пошел по городу, хотелось посмотреть музеи и галереи, но, к сожалению, все они оказались закрытыми. Вернулся я в гостиницу в 5 час., с утра ничего не ел и за обедом удивил всех соседей своим огромным аппетитом. В 7 часов вечера я уже сидел в скором поезде, который меня без остановок докатил до Берлина. Остановился я в «Hôtel National» на Friedrichstrasse у Центрального вокзала. Побродил я еще по улицам, зашел закусить в кафе и около часу ночи лег спать.