Gelato… Со вкусом шоколада - Леля Иголкина

Иди сюда, — прихватываю ее локоть и подвожу к себе. — Ты моя! — шепчу ей в губы.

— Хорошо, — улыбается, показывая идеальный белый ряд. — Я ведь не возражаю.

— Моя! — еще раз подтверждаю.

Наверное, слишком резво двигаюсь, потому как Смирнова взвизгивает, когда я забрасываю ее себе на плечо и шлепком по заднице приказываю лежать покорно и дожидаться своей участи, от которой ей сегодня не спетлять.

— Ай-ай! — размахивает ногами, задевает мой живот и бедра, а потом я определенно чувствую, как Тонькин большой палец на ноге прокладывает дорожку по моей ширинке, отпуская и придавливая «малыша».

— Напрашиваешься? — сжимаю ягодицу, сдвинув нижний край воздушной тряпки, прищипываю половые складки и нажимаю на кнопочку женского «звонка».

— Ай! — Смирнова приподнимается, изображая ласточку на моем плече. — Господи-и-и, помилуй, помилуй, — с присвистом шепчет, вспоминая подходящие молитвы для благосклонности сегодняшнего палача.

Возле изножья торможу, кручусь вокруг себя, словно выбираю подходящее место для казни непослушного щенка, который заливисто хохочет на моем плече и лупит кулачками по спине, задевая зад.

— По-хорошему совсем не понимаешь, да? — ставлю Нию на пол и сразу же впечатываю в себя, далеко не отпуская, осторожно заправляю волосы ей за уши, песочу локоны через сведенные тисками подушечки своих пальцев. — Мягкие и длинные. Быстро выросли. Не обрезай их больше.

— Тебе нравится? — немного влажными глазами заглядывает мне в глаза.

— Да…

Смирнова извивается, двигает ногами, упирается пятками в матрас, вытягивает носочки, сильно выгибая и без того высокий подъем. Сжимает в кулачках простынь, формирует симметричные складки, имитируя крылья маленького ангела, упавшего на землю. Упавшего к моим ногам, а потом — и под меня. Я покрываю это тело собой, придавливаю, обездвиживаю, взяв все в свои руки. Фиксирую ее предплечья, возвышаюсь над ерзающей Нией, представляя в ярких красках, как медленно в нее войду.

— Раздень меня, — внезапно ослабляю хватку, отстраняюсь и сажусь на согнутых коленях в ее ногах.

— С удовольствием, — подмигивая, приподнимается на локтях.

Ей-богу, это сучья пытка! Кто из нас двоих больший искуситель, соблазнитель, кровожадный людоед, которому на животную изюминку терзаемого ожиданием партнера наплевать, трудно сейчас сказать, потому как Туз абсолютно не торопится с одеждой, заставляя меня от нетерпения изнывать. Она смакует каждое свое намерение и приближенное к замедленной съемке действие, внимательно следит за моей реакцией, которую я выдаю при каждом неторопливом движении, которым она меня терзает, воспитывая полностью отсутствующее или все же несколько ослабленное терпение.

У нее прохладные руки, сильно заинтересованный взгляд, ярко-алые припухшие от поцелуев губы и… Разноцветные глаза! Тоня гладит мою грудь, ногтями проходится по соскам, царапая и обрисовывая контур, а затем к каждому теплыми губами прикасается. Она решила испытать меня на стойкость, прочность, продолжительность и скорость? Не уверен, что в первый раз смогу долго продержаться. А если учесть, как методично и целенаправленно она меня заводит, то не кончить бы за три не слишком погружных толчка. Подумаю об этом после, а пока…

Смирнова — известный манипулятор и очень непосредственная цыпа. Вот и сейчас Ния измывается, терзая лаской мое тело и напрочь игнорируя желания, когда я намереваюсь перехватить ее и все в свои руки взять. Она оглаживает мои бока, опускается ниже, шустро расправляется с ремнем, вытягивает его, щелкает мягкой кожей и подмигивает, предупреждая меня. Не сдохнуть бы от огромного количества нежности, за которой я соскучился и которую Антония готова подарить за «просто так».

— Закончила? — затаскиваю ее к себе на обнаженный пах.

— Э-э-э… — опустив голову, рассматривает единственную точку соприкосновения, ерзает, пытаясь припарковаться на звенящее от напряжения возвышение. — Что-то не так? — она просовывает между нашими телами руку, обхватывает член, направляет и пытается меня в себя впихнуть.

— Тихо-тихо, — словами останавливаю ее намерение, губами прикасаюсь к скуле, прокладываю дорожку поцелуев, заваливаюсь на спину, увлекая ее за собой. — Не торопись, — еще раз повторяю, лаская шею.

Она расслабляется на мне, вытягивает ноги, полностью копируя собой мое тело, укладывается на моей груди, а пальцами настойчиво играет с крохотным соском. Сдавливает, потирает, оттягивает и ставит мелкий крест в вершине, как на покоренном пике.

— Петя?

— А?

— Прости меня, — лепечет очевидную херню. По крайней мере я совсем не догоняю, за что Антония извиняется.

— За что? — пытаюсь заглянуть в прячущееся на мне лицо и скрытые под ресничным занавесом игривые глаза.

— Я сильно разукрасила тебя, — оставив сосок в покое, проводит невесомо пальцем по моим щекам и скулам.

— Неважно. Переживу.

— Больно? — поднимает голову и кисло смотрит на меня.

— Нет.

— Мне очень жаль, — выдыхает прямо в губы.

— Тяжело сдержаться, да? — прыскаю.

— Ты такой… — почти молниеносно вытягивается мелкой коброй и несильно прикладывает кулачком мое плечо. — Бесишь, деревянный мальчик!

— М? — киваю, подзуживая ее.

— Такой, — похоже, кому-то тяжело подобрать подходящие слова, — такой, такой… Ты очень вредный и просто-таки невыносимый.

— Вредный? Невыносимый? — опускаю руку ниже, щекочу поясничный прогиб, пальпирую дырочки, обвожу по контуру хрупкий копчик, раздвигаю ребром половинки и массирую промежность, протолкнувшись пальцем на одну фалангу.

— М-м-м, — лбом утыкается в мою грудину.

— Я очень удивлен, — медленно растягиваю, заставляя Туза обильно продуцировать вязко-липкий секрет.

Тоня влажнеет, и сама насаживается на мой палец.

— Чему?

— Что ты не потеряла ключ.

— А? — с обидой изумляется.

— Молодец, конечно. Я не ожидал, — убираю палец и тут же двумя руками крепко обнимаю как будто бы стекающее с меня маленькое тело.

Перевернув нас, оказываюсь снова сверху, в обычном выигрышном положении настроившегося на продолжение мужика.

— Как ты хочешь? Что нравится? — прикусываю подбородок, пока жду хоть какой-нибудь ответ, посасываю кожу, пробую на зуб, натираю языком, вылизываю и запоминаю вкус, запах, стопорюсь, фиксируя только-только зарождающийся кайф.

— С тобой хочу, — слишком просто отвечает. — Как ты предпочитаешь…

А я с тобой! Похоже, наши шутки подошли к логичному концу. С первым взрослым поцелуем игра, наконец-таки, пошла на спад.

— Смирнова?

— Не тяни с этим! — раздвигает ноги, возится, потираясь о меня и поскуливая, произносит. — Пожалуйста…

Не помню, когда впервые встретил Нию. Когда мне было сколько