Gelato… Со вкусом шоколада - Леля Иголкина

зато подозрительно притихшие мамы прячут взгляд и усиленно делают вид, что ничего не понимают, и вообще, это их никак не задевает и абсолютно не касается…

— Я тебя люблю, — шепчет Ния, прижавшись своей спиной к моей груди и животу.

— Мы в первый раз с ней разлучаемся, — всматриваюсь в размытые силуэты родителей, забирающихся в машину.

Отец придерживает заднюю дверь и ждет, пока безопасное место займет мама, у которой на груди в специальном коконе, сумке-кенгуру, раскачивается, как смешная кукла, моя дочь.

— Это тяжело, — всхлипывает Туз

— Не плачь, не плачь. Все будет хорошо.

Уверен! Это ведь Велиховы — Наталья и Григорий, мои родители, дорогие люди, те, кто всегда поддержат и придут на помощь.

— Мы не будем видеть ее два дня, — продолжает Ния.

— Я знаю…

Знаю, черт возьми! Ей пять месяцев, а при прощании она не проронила ни одной слезинки, но очень внимательно изучала, как будто запоминала, наши лица и протягивала ручки, прикасаясь к нам, когда мы наклонялись для того, чтобы пожелать ей счастья, здоровья, благополучия и счастливой дороги.

— Идем! — тяну Антонию к нам в комнату.

— Зачем?

— В игру сыграем, — выставляю упирающуюся перед собой и подталкиваю в нужном направлении, неглубоко тараня пахом.

— Совсем без этого не можешь? — заведя за спину руки, жена почти с остервенением сжимает мой куцый зад.

— Ай! — наигранно скулю, подпрыгиваю и строю пацаненка-недотрогу.

— Сейчас я разберусь с тобой, Петруччио! ТибО! — верещит жена, заметив электронного щенка, двигающего лапами по подушке. — Велиховчик?

— М? — провожу носом по жиле, выступившей от напряжения на женской шее.

— С этим нужно что-то делать, — мельком замечаю, как она, выставив вперед свой указательный пальчик, сверлит ноготком кислотно-голубые пиксельные глаза беспокоящей ее игрушки.

— Предлагаешь этого дружка сдать в городской приют?

— Предлагаю заняться его воспитанием. Что за программа у него в мозгах?

— Хочешь новую прошивку? — спускаюсь на ключицу, укладывая руки, как ковши, на Тонькины груди. — Хороши яблочки!

— Нравятся?

— Без вопросов, милая!

«Милая!» — так говорит отец, когда разговаривает с моей мамой, а я всего лишь прописную истину за старшим попугаем повторяю.

— Как насчет живой игрушки?

— М? — отрываюсь на одно мгновение.

— Вон, смотри, — жена кивает в угол комнаты, в котором я замечаю огромную корзину, не наблюдающуюся за те часы, которые мы здесь с Тоней и Бу-Бушкой до этого момента провели.

— Это еще что? — ослабляю хватку и объятия, но удерживаю жену за руку.

— Это…

Тяжело поверить, но стопроцентно можно:

«Охренеть!».

— Лючи? — растягиваю рот блаженной улыбкой.

— Лючи? — жена повторяет мой вопрос.

— Помнишь…

— Конечно. То есть это…

— Австралийская овчарка! Кто принес?

Все и без ее ответа уже знаю! Смирновы! Ну, кто еще? Отец тогда, при встрече, передал мне баул с продуктами, а у мамы был в руках большой букет. А вот, как выгружались те двое, мы не заметили, потому что были с папой очень заняты. Он тогда цыганил мой живой товар! Да чтоб меня… Гриша специально отвлекал.

— Похоже, у товарища, — киваю на ерзающего по постели механического пса, — появился настоящий конкурент и очень непоседливый друг. Что скажешь?

— У меня никогда не было собаки, Велиховчик. Я…

— Оставляем, я так понимаю? — притягиваю ее к себе. — Будет трудно, Туз. Это дополнительная нагрузка на нервную систему, уборку и суету по хозяйству. Может…

— Я все смогу! Смогу, Петя! Спорим?

Нет…

Нет…

Нет! Ненавижу это слово, твою мать! Из-за этого все много лет назад и началось. И слава Богу, что замечательно закончилось.

— Я верю, Ния. Тебе и в твои силы, конечно. Но…

— Буду беречь и себя, и Валентину, и тебя, любимый.

— Очень хочется кое-что добавить, да?

— Да, — хохочет. — Спорим, Петя, что так хорошо теперь будет всегда?

— Спорим, детка!

«Поцелуй меня» — беззвучно приглашаю сделать первый шаг, который она незамедлительно и совершает.

Все хорошо, что хорошо заканчивается. Да? Да, ребята! У меня в наличии прекрасная семья… Мой Туз, Тузик, Тос, Тосик, Тонечка, Ния, Антония, кубинская кровь и неуживчивый характер, и все в одном флаконе — взболтать, но, черт возьми, не смешивать. Заветам Флеминга мы с Тоником верны! Моя малышка Валентина, крохотная Бу, Бу-Бушечка, пуговка и сладкая конфетка, от которой я, как от дорогого сорта шоколада тащусь и зависаю, я этой мелкой женщиной как будто сильно одержим и от такого странным образом недоумеваю!

— Все будет хорошо, Антония!

— Я знаю, Петя.

Отлично! Не стану повторять и больше спорить, но все, что загадано, завещано и то, что обещал в день нашей свадьбы, в день рождения малышки, в чем ежесуточно клянусь, не произнося бесполезные без действий слова, все-все своей семье делами и приятными моментами докажу. Так я понимаю истинное чувство, так мне когда-то по секрету рассказал потерянный по обстоятельствам старый друг. И да! Он оказался прав, а я это авторитетно подтверждаю. Она заплачет, я подхвачу и утру ее слезу, и в этом тоже каждый день клянусь, когда смотрю на красивое лицо женщины, которую:

«Боготворю!».

Больше книг на сайте — Knigoed.net