Пильпанг - Владимир Петровский

Панюрин откуда-то знал все это и без Руа, к тому же информация, изложенная неудобоваримым чиновничьим слогом, давалась им обоим с трудом. Но, поняв после многократных прочтений, что именно говорится в документе, оба содрогнулись.

Неизвестный источник из Президентской Академии Игры сообщал, что виртуальная память в наши дни достигла небывалого объема, а поскольку память является элементом ума, то, при такой мощности, может представлять и весь ум, потому что любая часть является представителем целого и содержит в себе зачатки всех других его частей. Что-то подобное, как оповещала инструкция, уже произошло: виртуальная память была близка к тому, чтобы обнаружить виртуальный ум. По утверждениям официальной науки – гипотетический, по экспериментальным данным – существующий.

А в пространстве общения человеческого и компьютерного умов была возможна переброска личности человека по времени и пространстве, что и волновало больше всего авторов документа.

Рекомендации были такие: на развитие Игры в качестве виртуального наркотика смотреть сквозь пальцы, так как только это, по мнению Правительства и Науки, может затормозить эксперименты с Игрой среди населения. Полиции предписывалось всячески создавать мнение о таких экспериментах как о непристойном занятии, а в случае обнаружения серьезных исследователей немедленно подвергать их аресту и передавать Комиссии Контроля Игры, сокращенно КИ.

Комиссар был очень недоволен возникновением этого независимого ведомства прямо у себя под носом, но ничего поделать не мог. Панюрин мучился его недовольством, но тоже ничего не мог исправить, и оттого спал очень плохо.

По взаимному соглашению, мафия, оказывается, тоже допускалась к сотрудничеству с полицией в этой охране времени и пространства. Мафии было интересно продавать Игру, а не участвовать в экспериментах, и здесь интересы официальные и теневые неожиданно совпали.

В заключительной части бумаги говорилось о прецеденте, ставшем причиной такой большой суеты. Не усмотрели, прохлопали, проморгали – и какой-то аспирант оказался в шаге от пространственно-временного преобразователя, в который втянутся все, если втянется он.

Верховный Комиссар потерянно сидел в своем кабинете и ждал новых донесений. Задумавшись раз о последствиях, он уже не знал покоя. Ожидаемый катаклизм мог затронуть всю структуру общества. И все перемешать, невзирая на старания и заслуги. Это ли не ужасно? Кем тогда станет Комиссар? Метавшийся в кошмаре Панюрин видел себя то продавщицей, то конюхом, а то и вовсе бездомным столыпинским барбосом. Самым удивительным было то, что сейчас, во сне, в роли Комиссара, его это волновало и мучило, хотя наяву он ничуть бы не обеспокоился подобной перспективой, так как где-то в глубине себя верил в судьбу безотчетно и безоглядно, а животных любил.

Но во сне страдал, и даже вдвойне, потому что страдал от несвойственных ему (но близких Комиссару) причин.

Досада одолевала их обоих. Из всего многообразия электронных средств преступник выбрал именно то, что единственное представляло угрозу власти. Взялся бы за какие-нибудь системы наведения ракет, или за связь через правительственные спутники, попытался бы угрожать всему миру при помощи лазерного оружия в космосе, попытался бы, наконец, взорвать атомный центр, или подчинить себе центр управления армейскими компьютерами – как хорошо бы было! Как легко и спокойно отправили бы злоумышленника в подготовленные для такого случая виртуальные дебри, где у него все бы получилось, за исключением конечного результата. Результатом были бы секретные лаборатории для талантливых самоучек где-то далеко в пампасах и долгий труд в них на благо Президента.

Но нет! Преступник учился на никчемного для лабораторий философа. Он использовал способности неизвестного самодельщика, и вдвоем они нашли-таки лазейку, додумавшись до того, что каждому из них в отдельности никогда не пришло бы в голову.

Сейчас Комиссар оказался перед очень нелегким для себя выбором. Либо надо было докладывать дальше по инстанции, а значит, поставить себя под контроль со стороны ненавистного КИ, руководимого бывшим Тайным Советником …овым (такая у него была тайная фамилия), либо не давать хода докладу и попытаться решить проблему вредного студента под свою ответственность. Но в этом случае неудача означала бы крах Руа: …ов спуску не даст, в этом Комиссар полиции был уверен. Шеф Контроля Игры был отменным интриганом, и вполне мог прибрать к рукам половину подчиненных Комиссару ведомств.

В таких вот мыслях и сидел за своим большим начальственным столом Верховный Комиссар Полиции, когда дежурный доложил о настойчиво рвущемся лично к нему, Руа, посетителе. Твердя о государственной тайне, тот ни с кем другим говорить не желал.

В обычной обстановке такому ходоку нечего было бы и думать добраться до самого Комиссара. Он затерялся бы в кабинетах Следственного Управления, где у него получили бы всю информацию, не обременяя шефа приемом посетителей, но сегодня с утра Руа объявил повышенную бдительность во всей системе Полиции, а это означало проницаемость ведомств для сигналов от населения вплоть до Верховного Комиссара.

Руа распорядился пустить.

В кабинет вошел довольно молодой с виду человек в очках и черном кожаном костюме. Это была мода Спального Пояса. Руа в свое время заканчивал один из филиалов Университета Президента и насмотрелся там на вычурно одетых самолюбивых выходцев из простонародья. Теперь ему беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, кто его посетитель. Типичный спальник. Возможно, компьютерщик: невыразительный взгляд, манера держаться безликая, как экран. Все амбиции в костюме.

Конец ознакомительного фрагмента.