Пильпанг - Владимир Петровский

18

С утра Готманов приехал в Университет, вызвал с лекций Надю и рассказал ей все. Он не сразу, конечно, на это решился, но Сопеля поставил условие: у каждого должен быть компаньон, помощник. А кто кроме Нади? К тому же Готманов считал, что риску помощник подвергаться не будет. Ее дело просто наблюдать.

Надя была студенткой пятого курса. Философ, какого не было еще в Пильпанге: худенькая блондинка с кудряшками, не любившая ни о чем долго думать. Она вначале испугалась Игры. Потом снова испугалась, но уже другого – полиции. Потом испугалась в третий раз, когда поняла, что Готманов хочет восстановить в Игре то, что утаивалось властями.

«Ведь это же опасно!» – воскликнула она, подняв на Готманова свои голубые глаза. Однако стать компаньоном согласилась решительно, не переставая пугаться и задавать вопросы с чисто женской практичностью: ни один об эксперименте, но все о безопасности и прочих условиях. То есть о том, о чем Готманов еще и не думал. Проговорив час, они поехали в Спальный Пояс.

Пиль находился в зените с самого утра. Прекрасно, думал Готманов, посматривая через затененное сверху лобовое стекло машины на светило. Все способствует ясности. Все вовремя.

Они приближались к веренице огромных зданий, выцветших от времени – Спальному Поясу, окружавшему Город стеной. Здесь бурлила жизнь, словно в коралловом рифе. Своеобразно, конечно, бурлила. Правительства были тут в каждом доме, а службы Президента приходили с боем, набегами, как кочевники. В перерывах набегала мафия. Но Спальный Пояс не зависел ни от тех, ни от других.

Возможно, это и был настоящий Пильпанг.

19

Сопеля ждал их в кафе, возле того же столика, за которым они говорили вчера. Рядом с ним стоял толстый черноволосый парень в очках. На столике стояли четыре стакана с соком.

– Потоцкий, – представил его Сопеля. – Грэг. Мое доверенное лицо. Тоже компаньон, вот как у тебя. Не такой, правда… интересный. Но он хозяин «Ремонта всего». Я у него работаю.

Они оба не спускали глаз с Нади. Сопеля – настороженно и с сомнением, а Потоцкий так просто пожирал ее взглядом. Это было попадание в точку. Готманов, увидев сок, собирался было усадить ее за стол, но Сопеля, продолжая стоять, залпом осушил один из стаканов. Вытерев губы тыльной стороной руки, он внимательно посмотрел на Надю, вздохнул и спросил у Готманова:

– Ты свой сок будешь?

Тот пододвинул ему стакан. Сопеля выпил и его залпом, после чего стал смотреть уже не так напряженно.

– Хороший парень, – сказал он Наде, показав пальцем на Готманова. – Ничего такого, чем у нормальных людей компьютер набит. Никакой порнографии, ни-че-го… Искал, искал… Скукота одна. Наука, Торпин этот. Вы ведь знаете, что он каким-то пином интересуется?.. Знаете, что такое пин?.. Вот он наверняка не знает.

Сопеля снова ткнул пальцем в сторону Готманова, уже вполне доверительно подавшись к Наде.

– Ты чего, праздновал вчера? – спросил Готманов.

– Сейчас тебе праздновал, – возразил Сопеля, выпрямляясь. – Я бы попраздновал, да пришлось всю ночь возиться… с этим вот со всем. Закупорился там… Водопровод по ночам у нас отключают, а из воды одно вино… Пить-то ведь надо что-то.

– Дай ему сок, – сказал Готманов Наде.

Она подвинула стакан к Сопеле. Тот посмотрел на него, вздохнул и выпил.

– Спасибо, – поблагодарил он, взял стакан Потоцкого и тоже выпил. – Ну вот, теперь ничего еще. Так вот. Оформил я этого пина – лучше не бывает. И программа постепенно сама все доделает… уже доделала, наверно, – он посмотрел на часы. – И попадешь ты в точную модель того, чего хочешь, и все будешь знать… чего еще не знаешь. И попутно компьютер будет тебе добавлять и добавлять… А сейчас – ко мне. Там я покажу, что да как. А к тебе потом через сеть переброшу.

Покосившись на пустые стаканы и вздохнув, Сопеля направился к выходу. Все пошли за ним.

– Только учтите, – очень серьезно добавил он на ходу, подняв палец. – Все мы, вчетвером, что-то знаем. Больше – никто. Дело секретное.

Готманов почувствовал, что Надя снова испугалась, и взял ее за руку.

20

В электронике Сопеля всегда был непревзойденным профессионалом. Мало кто из знакомых даже помнил его настоящее имя, потому что он с детства принадлежал к тесному кругу электронщиков, известных друг другу не по именам, а по прозвищам. Здесь его и звали Сопелей. Совпало так, что примерно в то же время, когда Сопеля достиг в своем деле полной самостоятельности, появилась Игра.

Она сложилась из трех самостоятельных изобретений. Первым была программа, соединявшая все игры в сети и переводившая по ним игрока в зависимости от его поступков. Второе изобретение позволяло давать персонажам внешность известных людей, актеров и даже самого играющего. А третьим было вживление играющему микрочипов, что создавало полную иллюзию реальности. Экран больше не требовался. Игрок видел все происходящее в Игре словно внутренним зрением, сам становясь героем своей игры. Микрочипы принимали сигнал от передатчика, находящегося даже на очень большом расстоянии. Игрок существовал при этом как бы в двух реальностях и мог выбрать в качестве основной любую из них.

Вскоре «Игра с активным началом», как назвали ее официально, была признана наркотиком и запрещена. За дело взялись службы Президента. Они быстро прекратили Игру в Городе, перехватывая сигналы, перебивая и заменяя их своими, более мощными, и таким образом отловили и отучили почти всех игроков. Оставшиеся прятались по своим квартирам, не представляя опасности для общества.

Но в Спальном Поясе дела обстояли хуже: люди кинулись в иллюзию, и помешать им не мог никто. Игра была интересней, чем обыденность. В ней условия выбирал сам человек, и становился он тем, кем хотел стать. Игроки получали от своих домашних компьютеров пространственно не отличимую от реальности картинку, соединявшую их с еще одной жизнью, где они являлись персонажами по своему выбору, хоть стрекозой, хоть королем пиратов – кем угодно.

Активный сюжет усложнялся по ходу Игры и затягивал играющего так, что во многих случаях возврата уже не было. Игроки ходили по улицам с отсутствующим видом, они не знали, где их настоящая жизнь, и могли напасть на прохожих, спутав реальность с Игрой, могли кинуться бежать, могли заболеть и даже погибнуть, просто так, без видимых причин, потому что погибали в Игре. Они забывали есть, так как ели в Игре. Их находили в одиноких квартирах, на тротуарах, в туалетах; их собирали как мусор и даже не заводили уголовных дел, списывая по специально учрежденной статье.

Только элита Спального Пояса – компьютерные самодельщики – не зависели в такой степени от виртуальных влияний. Здешнее население постепенно превратилось в их подопытных пациентов. Многие из умельцев при подключении к Игре все новых и новых желающих обходились даже без чипов. Они делали наколки, рисунки особой краской на коже, действовавшие как чипы, и еще много всякого. Они наоткрывали такого, к чему официальная наука Президента еще даже и не приближалась.

А Сопеля, чем и заслужил известность в своих кругах, разработал такой прием. Брал факты (отправление транспорта, прием у врача, любая трансляция) и вставлял их в программу, связывая персонаж с реальностью. А программа выдавала модель дальнейшего развития событий, почти ничем не отличавшуюся от настоящей.

Этим и надумал воспользоваться Готманов.

21

Через полчаса он, Надя и Сопеля, втроем, без Потоцкого, который остался в своем «Ремонте всего», втиснулись в маленькую, как шкаф, квартирку Сопели. Точнее, маленькой была та ее часть, которую хозяин отвел для себя. Все остальное пространство, очень даже приличное по площади, было настолько забито аппаратурой (в основном той, что на запчасти), что там не то что яблоку упасть, виноградине до пола было не докатиться.

Надя разволновалась и держала Готманова за руку, как на перроне перед разлукой.

– Ну, давай, – сказал Сопеля. – Надо чипы поставить.

Он включил электронный щуп и стал медленно водить им по правому виску Готманова. Иногда щуп принимался тоненько пищать, но Сопеля не успевал остановить руку и проскакивал нужное место. Примеривался он долго. Наконец, когда писк стал непрерывным, нажал кнопку на щупе.

– Ой, – сказал Готманов. Надя впилась в его руку ногтями, отчего он еще громче сказал: – Ай!..

– Ты чего? – удивился Сопеля. – Эффект, что ль, какой-то?

– Насквозь прошло.

Сопеля молча уставился на него, осмысливая услышанное.

– Что там может насквозь пройти? – спросил он наконец. В голосе его не было уверенности. – Там же масса-то всего… меньше пыли.

– Вот я и чувствую, пыль летит.

– А-а, – догадался Сопеля. – Шутим. Юмор на операционном столе.