Пильпанг - Владимир Петровский

Получив такого пинка, та подпрыгнула на месте из-за резко сократившихся мышц и звучно выдохнула, проверяя возможности голосовых связок.

– Да что ж это тут… такое, – жалобно сказал лопатообразный, пятясь. – Как в этот магазин, так говно какое-нибудь!..

– Подождите!.. – очень энергично заговорила вдруг Светлана, которую встряска, видимо, привела-таки в рабочее состояние. – Послушайте!.. У меня к вам интересное предложение…

И изложила готовому пуститься в бегство человеку с бутылкой задуманное Торпином.

План оказался и впрямь неплох. Лопатообразный клюнул сразу, а его подруга, по виду очень недовольная, хоть и не сразу, но дала себя увлечь.

Дома ждал Умрихин. Торпин пустил в квартиру гостей, а сам пересел в него, оставив Светлану действовать самостоятельно. И поначалу все шло хорошо. Они выпили, допили, еще выпили, потом выпили то, что было заготовлено дома, и в результате всего этого дошли до стадии выполнения эксперимента. Торпин, вполне довольный тем, как вела себя Светлана вне его управления, перебрался в нее. Наступал важный момент. Требовалось вмешательство разума, знающего цель производимых действий.

Схему поступков он взял из Умрихинского ума, покопавшись в невыраженных и нереализованных желаниях. Там хранились виденные на различных экранах способы стыковки двух вариантов людей. Часто они были безобразны, но Умрихину нравились. А желания его, самые тайные из всех, находившиеся за множеством запретов и стереотипов, состояли в том, чтобы всё это неприличие (слово, наиболее понятное самому Умрихину) выполняла Светлана.

Поэтому теперь, управляемая пином, она включила музыку и начала раздеваться.

– Ага! – воскликнул лопатообразный пьяным голосом, обращаясь к подруге. – Вот, смотри!.. Какая, а?..

Он вскочил с дивана, где сидел, развалясь и держа рыжеволосую за плечи, подскочил к Светлане и стал помогать.

– Ну ты, Ко-оль… – протянула подруга с сомнением. – Чего еще…

Передав Светлану лопатообразному и воодушевленный явным успехом, Торпин кинулся к Умрихину: оставленный без внимания, тот, как и Светлана возле магазина, почему-то не стал поддерживать инициированное Торпином веселье, а вяло опустился на стул и замер, глядя в пространство. Обеспокоенный пин ударил и его импульсом, да посильней, предположив засорение каких-нибудь неведомых ему механизмов. Умрихин взвился как подкинутый пружиной, гаркнул, прочищая связки, и пустился в пляс посреди комнаты, чуть не сбив с ног лопатообразного.

Торпин пытался остановить его, озадаченный этим внезапным танцевальным включением, из-за которого и сам задыхался теперь в слабом Умрихинском теле от непривычных тому нагрузок. Причина, как он смог быстро установить, крылась в детстве, когда маленького Умрихина, стыдившегося появляться перед всеми на сцене, родители заставили заниматься в танцевальном ансамбле. Но выключить это воспоминание не удавалось. Крича «Эх! Эх! Эх!» и приседая, Умрихин врезался в накрытый стол, перебив почти всю посуду, после чего остановился сам.

Лопатообразный уже вновь сидел на диване, держась за рыжую подругу и со страхом глядя на происходящее. Видимо, сомнения его в благонадежности магазина вернулись с новой силой. Умрихин лежал на полу, отдыхая и тяжело отдуваясь.

Торпин перебрался в Светлану и кинулся исправлять ситуацию. Он подсел на диван, прислонился к напуганному гостю и завел отвлеченные речи, используя Светланино воображение. Постепенно и лопатообразный, и подруга успокоились. Выпили еще. Умрихин так и лежал на полу, но по крайней мере никому там не мешал. И дело пошло на лад.

Вскоре Светлана с лопатообразным, раздевшись, залезли на диван, а Торпин, забравшись в Умрихина, заставил того заняться рыжеволосой подругой. Но тут отключилась Светлана.

– Эй!.. Эй!.. – тормошил ее лопатообразный. – Что за хрень снова!.. Эй!..

Торпин полез в Светлану. Опасаясь давать снова сильный импульс, он потихоньку заставил ее ответить на ухаживания лопатообразного, вернулся в осевшего на пол Умрихина и, идя у ситуации на поводу, потащил рыжеволосую под диван, на что та неожиданно легко согласилась, хотя диван был низким и свободно лежать под ним могли разве что ботинки или еще какие-нибудь брошенные вещи. Почти достигнув цели, когда у обоих частей было по партнеру, Торпин, обосновавшийся в Умрихине, увидел вдруг голые пятки убегавшего лопатообразного.

Попытавшись быстро выбраться из-под дивана, он застрял и долго толкался и боролся с рыжеволосой подругой, которая тоже захотела вылезти и которой тоже не хватало для этого места. Поднявшись, наконец, на ноги, он увидел Светлану. Та сидела совершенно голая на диване, глядя перед собой пустым взглядом и не шевелясь. Лопатообразный, бормоча что-то про хрень, прыгал на одной ноге в углу, надевая брюки.

Торпин скакнул в Светлану, но Умрихин при этом обвалился на пол с таким стуком, словно это была куча книг, чем вызвал новый взрыв испуганных восклицаний своего гостя. Рыжеволосая подруга тоже спешно одевалась, оглядываясь на диван и ругаясь гораздо более внятно и крепко, чем ее приятель.

Торпин поднял Умрихина, усадил его на диван рядом с женой и, перетекая то в одного, то в другого, но не заставляя их двигаться, принялся размышлять. Хлопнула дверь за гостями.

И Торпин, всегда думавший быстро, принял очередное решение.

16

Были в Пильпанге разные люди. Пути их с путями Аскета не пересекались, пока глупый Торпин не смешал все карты. Повлекло это за собой события серьезные и значительные, способные даже вызвать катаклизм.

Первым среагировал на них человек, не обладавший ни особой силой, ни властью, но так уж сложилось: пока медлили сильные, на свободное место вышел тот, кто просто взял и вышел.

Звали его Готманов. Был он образован и умен. К тому же молод, приятен лицом, а его состояние – там, в Городе – позволяло ему вести интересную и содержательную жизнь. Месяц назад он придумал использовать Игру для восстановления исторической реальности, факты которой перевирали друг друга и не подтверждались ничем. А ему очень хотелось знать правду. И начал он с пропавшего реликта, гомункулуса (так это существо называли ученые, никогда в глаза его не видевшие) по имени Торпин, выращенного мрачным аскетом в лесах Пильпанга, где не было ни пространства, ни времени, ни других форм порядка.

Факт существования Торпина зафиксировали мощные компьютеры спецслужб Президента, они же установили, что тот выполняет функцию робота-разведчика. А затем в научных кругах стало известно о бегстве Торпина. И с этого момента началось замалчивание.

Готманов полагал, что существо это, перепугавшее фактом своего существования всю пильпангскую науку, далекую от знаний и методов аскета, исчезло не случайно. Слишком большой парадокс являл собой Торпин, и слишком большую угрозу в себе таил. Он мог стать и знанием, и мощным оружием. А оружие случайно не исчезает. Так рассуждал Готманов.

Власти отказывались от любых комментариев. Словно бы ничего такого и не было. Но как раз это молчание и говорило само за себя, поэтому Готманов с него и начал. С Торпина.

17

Готманов, аспирант-философ Президентского Университета, поставил машину в гараж. Вышел на улицу. Вдохнул всей грудью прохладный ночной воздух. Тревожное напряжение внутри не отпускало целый день, однако сомневаться теперь поздно. Теперь вперед.

Только что он говорил со своим старым, еще детским приятелем Сопелей, компьютерным самодельщиком, работавшим на радиорынке в маленькой мастерской под названием «Ремонт всего» и жившим в Спальном Поясе. По социальному положению он в друзья Готманову больше не годился, но Готманов ему не дружбу и предлагал. Заработок, да и вообще интересно.

От денег Сопеля отказался. Возможно, из суеверного отношения к Игре, с которой предстояло работать. Но, как бы там ни было, теперь у Готманова самая квалифицированная поддержка, какую только можно себе представить. Сопеля один из лучших самодельщиков Спального Пояса, это известно многим.

Панг висела над Городом как большой белый фонарь, светивший мягким светом. Сегодня она была идеально круглой формы. Постояв немного в раздумьи, Готманов вспомнил лекцию, посвященную языку ночного светила. В сочетании с закатным положением, в котором Пиль провел целый день, круглая Панг теперь могла означать только одно: все тайное становится явным. Сейчас это в точности отражало состояние дел Готманова.

В очередной раз подивившись гармонии, правящей миром, он пошел спать.

18

С утра Готманов приехал в Университет, вызвал с лекций Надю и рассказал ей все. Он не сразу, конечно, на это решился, но Сопеля поставил условие: у каждого должен быть компаньон, помощник. А кто кроме Нади? К тому же Готманов считал, что риску помощник подвергаться не будет. Ее дело просто наблюдать.